– Спасибо, товарищ Сталин, а по поводу сдачи немцев, то, честно говоря, пока я после парада не поговорил с фон Клюге, тоже ломал себе голову, почему немцы так легко сдались. Дело в том, что на них это не похоже, а тут такой сюрприз.
– И что вам сказал фон Клюге, товарищ Павлов?
– Оказывается, немцев погубила их скорость. Они так спешили подальше прорваться вглубь наших позиций, что сначала вперед по пробитому ими коридору шли только войска. Разумеется, вместе с ними были колонны снабжения, но небольшие, планировалось, что боеприпасы и топливо будут бесперебойно поставляться по пробитому коридору, а мы взяли и через день этот коридор захлопнули. Те запасы боеприпасов и продовольствия, которые были в войсках, израсходовались очень быстро, два дня интенсивных боев – и в войсках почти не осталось боеприпасов, а кроме того, еще проблемы с продовольствием, и это на фоне наступивших морозов.
Мы ведь при подготовке этой операции эвакуировали практически все гражданское население в зоне предполагаемого прорыва, а также все продовольствие, так что добыть провиант на месте немцы не смогли. Все эти причины и заставили фон Клюге сдаться, в противном случае максимум через неделю почти вся его армия просто замерзла бы в полном составе.
– Мне тут докладывали, что у вас был очень большой расход боеприпасов.
– Совершенно верно, товарищ Сталин, для страны дешевле потратиться на лишний снаряд, чем терять понапрасну своих граждан. Если перейти на сухой язык математики, то вырастить с детского возраста и затем обучить бойца выйдет нам намного дороже, чем произвести несколько лишних снарядов.
– Это похвально, что вы бережете своих людей и стараетесь обойтись малой кровью, к сожалению, не все командиры это понимают. Как вы думаете, товарищ Павлов, чего теперь нам следует ждать от немцев?
– В этом году, думаю, уже ничего, Гитлер ведь рассчитывал разгромить нас до наступления морозов и потом зимовать на теплых квартирах в наших городах, но мы сорвали ему все планы. Сейчас противник просто не готов воевать в зимних условиях, у его солдат нет теплого обмундирования, а техника не рассчитана на наши морозы. Сейчас им надо или не выключать двигатели машин и танков всю ночь, или поддерживать под ними огонь, чтобы они не замерзли. Нет, в этом году немцы ничего делать больше не будут.
– А в следующем году?
– Возобновят попытки прорыва наших укреплений, причем в каком именно направлении, не знаю. Попытаются или дальше прорвать фронт у меня, чтобы все же попробовать захватить Москву, или ударить на юге для того, чтобы как минимум отрезать нас от нефти, а как максимум самим захватить наши нефтеносные районы.
– А что, по вашему мнению, следует делать нам?
– Товарищ Сталин, я, конечно, понимаю, что хочется побыстрее вышвырнуть со своей территории эту коричневую мразь, но, к сожалению, мы пока не готовы к этому. Прежде нам необходимо закончить перевооружение армии, а также поднять тактический уровень наших командиров, пока немцы в этом на голову превосходят наших командиров. Опытных и умелых командиров у нас не хватает, они проявятся только в ходе войны, собственной кровью и потом они заработают этот опыт. По моему мнению, нам следует в следующем году перевооружать и учить армию, заодно выбивая у противника технику и опытных солдат, нам необходима активная оборона, так мы и противнику нанесем максимальный урон, и войска обучим.
– Спасибо, товарищ Павлов, мы поняли ваше мнение, можете идти, и желаю вам и дальше воевать так хорошо, как вы воевали до этого. Надеюсь, это у вас не последняя Звезда Героя.
Павлов ушел, а Сталин спросил:
– И что вы думаете по этому поводу, товарищи?
– А я вам говорил, товарищ Сталин, что есть в Павлове что-то этакое… Ну как это – не стремиться побыстрей вышвырнуть противника со своей территории.
Мехлис, решив, что ему выпал хороший случай утопить Павлова, постарался его не упустить.
– А ты что думаешь, Клим?
– Не знаю, Коба, с одной стороны, конечно, хочется скорее освободить наши земли, а с другой – Павлов прав: перевооружение армии еще не закончено, для этого требуется минимум год, и мы действительно пока еще не совсем готовы. Так что я, скорее, склоняюсь к точке зрения Павлова.
– А вы что скажете, Борис Михайлович?
– Думаю, что генерал Павлов прав, рано нам еще проводить большие операции.
– Хорошо, товарищи, я подумаю над вашими словами.
Оставшись один, Сталин задумчиво прохаживался по своему кабинету. Начавшаяся война шла не по тому сценарию, на который он рассчитывал. Никакой «малой кровью на чужой территории» не получилось, причем даже с маленькой Финляндией пришлось основательно повозиться, и если бы не советы и инициативы того же Павлова, то потерь с нашей стороны было бы намного больше. Стараниями Павлова страна и армия получили новые заводы и новую бронетехнику, которая очень хорошо показывает себя во всех конфликтах.
Да и сейчас Павлов хоть и отступил, но планомерно, позволив перед этим эвакуировать с оставляемой территории многие заводы и население, а его операции… Сначала окружение и уничтожение 46-го корпуса немцев, а сейчас вообще их 4-я полевая армия в полном составе, пока никто из других командующих не может похвастаться таким успехом.
А Крым? Ведь именно благодаря поднятой Павловым теме удалось исправить ошибку командования в Крыму и избежать прорыва туда противника. Его заслуги за последние несколько лет велики, и пока он не ошибался в своих прогнозах и задумках. Павлов считает, что нам пока рано проводить масштабные наступательные операции, и главное, в трусости или предательстве после всего этого его не обвинишь.
Так что же делать? Они смогли нанести немцам существенный урон, и не только в последней операции, и так Красная армия ожесточенно сопротивляется и наносит противнику чувствительные удары. Как же хочется побыстрей освободить свои территории.
Так и не придя к определенному мнению, Сталин решил пока отложить этот вопрос на потом.
13 ноября 1941 года, Рейхсканцелярия, Берлин
Командующий группой армий «Центр» генерал-фельдмаршал Федор фон Бок чувствовал себя в данный момент, как нашкодивший мальчишка перед строгим учителем. Он понуро стоял в кабинете фюрера и получал первостатейный разнос за гибель 4-й полевой армии генерал-фельдмаршала фон Клюге и усиливавшей его 2-й танковой группы генерала Гудериана.
– Как вы могли такое допустить?! Я спрашиваю вас, фон Бок, КАК?!! Это уму непостижимо! Потерять целую армию с танковой группой, причем меньше чем за неделю! Что там у вас происходит? Вы, что, разучились воевать?! Отвечайте!
– Мой фюрер, – начал фон Бок, – никто и предположить не мог, что русские смогут осуществить подобную операцию.
– А кто мог предположить?! Кто?! Сначала вы срываете все сроки «Барбароссы», а затем в считаные дни теряете целые армии! И как мне после этого к вам относиться?! Как?! Может, следует выгнать вас всех взашей, а вместо вас назначить молодых генералов?
– Мой фюрер, мы разрабатывали свои планы согласно донесениям разведки, именно исходя из них, мы и высчитывали сроки наступления, направления ударов и необходимые для этого силы. Но если на месте мы обнаруживаем, что практически все данные, предоставленные нам разведкой, неверны, то как можно выдерживать сроки и выделять достаточное количество сил?
Согласно донесениям Абвера, у русских старые танки с картонной броней, которую с легкостью пробьют любые наши орудия, что противотанковые, что полевые, что танковые, а на деле мы столкнулись с большим количеством новейших русских танков, которые наши орудия практически не повреждают. Даже на близкой дистанции не все орудия могут пробить броню русских танков, единственное действенное средство – это зенитные 8,8-сантиметровые зенитки, которые по крайней мере со средней дистанции могут пробить их броню. Вся проблема в том, что этих зениток катастрофически не хватает, тем более что русские уже осознали их опасность для своих танков и стараются мгновенно уничтожить, а потому у нас очень большие потери среди них. Эти орудия делали для борьбы с самолетами, а потому они смонтированы на специальных лафетах для круговой стрельбы и вследствие этого очень высокие, так что представляют из себя отличную мишень.
Далее, уже в первый день войны мы нанесли массированные удары по местам дислокации русских войск и авиации, но когда вышли к этим местам, то обнаружили, что все наши удары ушли в пустоту, русских там просто не было. Но мало того, наша авиация при бомбардировке многих объектов попала в ловушки, хорошо замаскированные зенитные позиции. Кроме того, русские истребители, которые по всем нашим расчетам в данный момент должны были находиться на своих аэродромах, были в небе, а на земле стояли старые неисправные самолеты русских или их деревянные макеты.
Русские прекрасно знали о нашем нападении и своевременно подготовились к нему, мало того, они еще и обстреляли наши части, которые готовились к атаке. В первые же часы войны мы понесли неоправданно большие потери, причем без всякой пользы. Что касается гибели 4-й полевой армии фон Клюге, Функабвер заверил нас, что все русские мехкорпуса находятся на своих местах, а именно рассредоточены вдоль всей линии фронта для парирования угроз прорыва обороны. У русских не было много сил, почти все они были относительно равномерно распределены вдоль всей линии фронта, именно на это и был наш расчет.
Мы относительно легко прорвали русскую оборону и даже расширили прорыв на полтора десятка километров, именно тогда армия фон Клюге и рванула вперед, желая немедленно захватить Смоленск. Он с ходу захватил Оршу и двинулся дальше. Уже к вечеру следующего дня выйдя к Смоленску, он внезапно обнаруживает сильную русскую оборону с одним из мехкорпусов в полном составе.
Параллельно с этим два других русских мехкорпуса одновременным ударом ликвидируют коридор, пробитый нашими войсками, и армия фон Клюге оказывается в мешке. Один русский мехкорпус становится в оборону, а второй, уничтожая по пути наши части, двигается к Смоленску. Фон Клюге оказывается между двумя русскими мехкорпусами, вооруженными новейшими танками и огромным количеством разнообразной легкой бронетехники, а кроме того, как выяснилось позже, помимо этих двух мехкорпусов, у русских было еще десять свежих и полнокровных пехотных дивизий, причем тоже имевших бронетехнику.