Вскоре мы уже неслись по пустым дорогам спящего Санктоса. Я не говорила куда ехать, Йен и без того знал ход моих мыслей и желание своими глазами увидеть свидетельства измены мужа. Мне даже показалось, что он намеренно хотел заставить меня на это взглянуть лично. Отомстить за те хлопоты, что я ему неизменно доставляла. Вскоре мы остановились у ворот большого мрачного дома, стены которого густо обвивало некое плетущееся растение. Рядом, на дороге, находился и чёрный экипаж с золотым лотосом на боку. Внутри особняка, на втором этаже, совсем слабо горел свет, наверняка испускаемый лишь свечами, и просачивался сквозь большое окно. Моё воображение тут же нарисовало Эрбоса в объятиях некоей полукровной фейки, что звучно стонет от его ласк, которые должны были принадлежать только мне. Только мне!
После картинок всплывших в моём сознании, я и вовсе попросту выскочила из экипажа, не дожидаясь помощи Йена, а затем так же быстро оказалась у двери неизвестного мне особняка и покрутила круглую металлическую ручку, открывая её беспрепятственно. Передо мной сразу предстала и лестница, ведущая на второй этаж и большая картина, висевшая на стене над ней, занимавшая всё пространство до высокого потолка. Сердце сжалось невыносимо сильно, когда на качественном холсте я рассмотрела черноволосую девушку с карими глазами и бледной кожей. Красавица восседала на кресле и позировала с полуулыбкой на губах, в красном дорогом платье и с высоко убранными волосами в модную причёску. Она была человеком — на это красноречиво указывала форма её ушей. Свет был тусклым и сочился с верхнего уровня особняка. Тишина угнетала. Не такие звуки я ожидала тут обнаружить. Тем не менее, я медленно зашагала вперёд, поблагодарив себя за мудрость не надевать туфли с каблуками, а поехать в домашних мягких туфельках на плоских подошвах.
Ступенька за ступенькой, я преодолела путь беззвучно и направилась по уже щедро освещенному по обеим сторонам свечами коридору. Двери в дальнюю спальню были приоткрыты, и там тоже горел свет. В комнате висела все та же. Может они уже уснули? А может, там никого нет? Может и вовсе всё это мне снится? Моя рука потянулась открыть окончательно и без того приоткрытую немного дверь. Я могла бы и сейчас, уже сквозь небольшую щель увидеть часть комнаты, но так и замерла на месте, не решаясь взглянуть правде в глаза. «Давай, просто сделай это. Убедись окончательно, что вы с ним не пара» — продолжил убеждать внутренний голос, и я толкнула прохладное дерево двери кончиками пальцев…
Увидев всю картину, представшую передо мной, я сразу выдохнула от сильнейшего облегчения. Оно было настолько сокрушительным, что на глаза навернулись слёзы, а сердце бросилось отстукивать, ранее задержавшийся на секунды ритм. Эрбос сидел на широкой кровати, совершенно один, ко мне спиной и что-то вертел в своих руках. На всякий случай, мои глаза пробежались по всей комнате, я окончательно поверила, что муж сидит просто в одиночестве, спальня выглядела, как и большинство комнат в хороших домах Санктоса: зелёные тона ковра, покрывала на кровати и обоев, хорошо оттенялись коричневыми полами и тёмным деревом мебели. Посреди этого красивого убранства, находился и Эрбос. Плечи его были ссутулены, а локти упирались в колени. В эту самую секунду, казалось, одиночество, витавшее в воздухе, можно пощупать, настолько оно сгущало пространство. Ощутить на вкус горькие зёрна душевной боли тоже не составило бы труда. Я сделала шаг, не выдерживая расстояния, что между нами пролегло, и пол под моей ногой тихо скрипнул. Я ещё не успела поднять глаз, а Эрбос, пронёсшийся тёмным вихрем, уже был рядом, преодолев половину комнаты мгновенно. Казалось, он и вовсе ожидал от кого-то нападения, ведь зелёные глаза изначально взглянули на меня слишком сурово. Я не до конца знала обо всех способностях фейцев, но то, что такая скорость движений была редкостью, поняла сразу. Однако, в эту самую минуту, меня совсем это не волновало.
— Что ты тут делаешь? — с недоумением спросил он, наконец, поняв, что это действительно я сейчас стою перед ним.
— Этот же вопрос хочу задать и тебе. Я думала, что с тобой что-то случилось, а ты просто отсиживаешься в чужом доме.
Мимика фейца резко смягчилась, уголок рта дёрнулся в подобии улыбки, которую можно было бы и не заметить вовсе, не смотри я так внимательно на него сейчас.
— С каких пор ты стала переживать за меня, дорогая жена? Кажется, кое-кто заверял, что чувств мне от жены не получить.
Я отвела глаза, подбирая ответ и пряча растерянность.
— Мне в равной степени важны все, кто меня окружает. Я почти могу переживать даже о Йене, если хочешь знать.
Тихий мужской смех всё же разрезал тишину пространства.
— Я передам Йену, твои слова. Уверен, он будет растроган и даже пустит скупую слезу.
Феец старался развеять тяжёлую атмосферу, что ещё совсем недавно обитала в этой комнате, но я быстро поняла его замысел и задала вопрос, на который ответ мне уже практически не требовался. Лишь подтверждение догадки.
— Чей это дом, Эрбос?
Мужчина пристально на меня посмотрел, а затем развернулся и медленно прошествовал к большому окну, спрятав руки в карманы чёрных брюк. Я же осталась стоять на месте у входа, словно ноги налились свинцом. Красивый, бархатистый тембр голоса, стал спокойно воспроизводить события прошлого:
— Это наш с Авалардом дом. В нём мы выросли и многое пережили. Моя мать, она была простой человеческой женщиной из хорошей семьи, которую родители были вынуждены отдать чистокровному фейцу. Вскоре они поженились. Знакомая ситуация, не так ли?
Эрбос ненадолго обернулся ко мне, ухмыляясь, я же молчала и даже боялась пошевелиться, чтобы ненароком не нарушить его порыв откровенности. Тем временем он продолжил свой рассказ.
— Только вот в то время это считалось ещё более страшным приговором, чем сейчас. Ведь силу и влияние чистокровных сложно представить, если даже полукровки обладают столь мощной магией. И первое время у них было всё достаточно хорошо, так, по крайней мере, говорила мне мама. Ситуация поменялась, когда власть Градоса стала крепнуть. Само названный король начал планировать, как остаться в мире людей и упиваться свой властью тут, ведь уничтожительная война между народами бильвизи и фейри была практически на исходе, и те, кто были вынуждены какое-то время спасаться в человеческом мире, снова по приказу своего фейского правителя призывались назад в мир холмов.
Мне сразу на ум пришли строки из книги, которые я успела прочесть: «Мир фейри для людей привлекателен настолько же, как и опасен. И дело не только лишь в фейцах, которые запретили появляться в землях Королевства Мидер любому человеку, будь он даже полукровным фейцем. В Мидере, Королевстве, где правит истинный фейский король, началось длительное опасное противостояние с древним древесным народом. И если изначально фейри не воспринимали бильвизи всерьёз, ссылаясь на их скудный интеллект и природную жестокость. То когда твари собрали непомерную армию и напали на их земли, ущерб, нанесённый высшим существам магического мира, оказался настолько велик, что часть фейцев, которые имели детей и жён на сносях, отправлялись целыми семьями в безопасное место. Местом этим стал мир людей. Конечно, и не только семьи с детьми нашли убежище среди низших созданий, отток трусов и подлецов, желающих спасти свою шкуру от участия в противостоянии с отвратительным древесным народом, стал неимоверно велик. Пока в мире волшебства царили хаос и насилие, порождённые нападением бильвизи, мир людей задыхался от наплыва сильных магических существ, что взяли власть над более слабыми. А третий и младший сын истинного фейского короля, Градос Сактин, самый бесчестный из принцев, отбыл в мир людей, а затем занял человеческий трон Королевства Нортс, узрев в этом своё непосредственное предназначение».
Пока мои воспоминания смешивались со словами Эрбоса, образуя полную и ясную картину, мой муж продолжал говорить, монотонно излагая события его личного прошлого.
— Мой отец был изначально приставлен королём, следить за нерадивым принцем Градосом, и пытался его убедить вернуться назад в магические земли, но тот не желал, и слышать ничего об этом. Градос унижал моего отца и заставлял делать ужасные вещи. А отец в свою очередь ожесточился и взрастил такую злобу внутри, что стал срывать её на нашей с Авалардом матери. Он бил её. Нет. Избивал. И даже калечил, не исцеляя её страшных ран после этого, оставляя мучиться. В какой-то момент её тело, без наложенной иллюзии фейри, стало напоминать одну сплошную историю пыток… — Эрбос замолчал и склонил голову ниже, собираясь с мыслями. Было видно, как тяжело ему рассказывать об ужасающих событиях прошлого. — Прожив долгую жизнь. Уже сейчас, могу сказать, что не видел никогда человека, который сумел бы выдержать подобное. А пытать мне приходилось многих, уж поверь…
— Что с ней стало? — хрипло произнесла я. Голос совсем сел от переживаний.
— Она носила третьего ребёнка, когда пришёл день отбытия моего чистокровного отца в мир фейри. Градос дал выбор чистокровным фейцам — либо они остаются, либо уходят навсегда, ведь врата в мир фейри он собирался разрушить, чтобы отец и правитель Мидера не явился по его душу сам лично. Больше никто из фейри не смог бы пройти сквозь проходы между мирами. Он очень хитро это организовал. И конечно, чистокровные, у многих, из которых тут появились даже дети от союза с людьми, бросили всё и отправились в родной мир. Как всё обстояло, в подробностях рассказывать очень долго, но суть заключается в том, что отец избил мою беременную мать, обрезал уши Аваларду, за то, что тот посмел вступиться за неё, а сам поспешил к каменным вратам. Вскоре мама, родила мёртвую девочку, мою сестру и сама скончалась от неизлечимых последствий своеобразной любви своего мужа.
Срывающимся голосом, Эрбос произнёс последнюю, разрывающую сердце в клочья фразу:
— Я до сих пор ощущаю холод в руках, который дарило маленькое тельце моей сестры даже сквозь ткань, в которую она была завёрнута. Она была красивая, как и все дети, но такая крошечная и безвозвратно мёртвая… Если бы она не погибла тогда, то у меня могла быть ещё и младшая сестра, примерно твоего возраста. Если бы отец в тот вечер не поднял руку на мать, то и она жил