Я легонько провёл кончиками пальцев по её скуле, поцеловал уголок рта и, поморщившись, она недовольно открыла глаза, в которых плескалось радужное фиолетовое море, переливаясь на солнце мириадами оттенков. Казалось, её глаза не могут стать красивее, но с каждым днём, они словно набирали красок и насыщенности, удивляя необычным цветом. Уже явно наступило позднее утро, и летние лучи щедро просачивались в нашу спальню сквозь большие арочные окна. Заметив моё трепетное внимание на себе, она слегка улыбнулась и прижалась ко мне, обнимая под одеялом и прижимаясь всем телом.
— Если хочешь, чтобы мы смогли выбраться из кровати, хотя бы к полудню, тебе нельзя вот так по-кошачьи тереться об меня.
— Я и не хочу выбираться из кровати, Эрбос. Ты разгадал меня. Сдаюсь, — игриво проговорила она мне прямо на ухо, от чего волна похоти мгновенно разлилась по телу.
— Не забыла, что за день сегодня?
Девушка сокрушительно простонала мне в шею, негодуя.
— Помню. Сегодня нам необходимо явиться к празднику во дворец. Моё платье наверняка уже доставили. Необходимо его примерить заранее…
— Милли, хочу тебя предупредить кое о чём.
— Я думала, мы обсудили уже всё о предстоящем приёме и о том, что меня там ожидает, — настороженно произнесла она и мгновенно напряглась в моих руках.
— Да. Но я знаю, кто там будет, и как сильно ты захочешь говорить с Дорном Хоггартом. Хочу попросить тебя быть с ним на расстоянии, дабы не вызывать у меня острого приступа гнева. Я не хочу портить праздник и тем более, прилюдно выяснять с кем-либо отношения.
Я старался говорить насмешливо и спокойно, но внутри меня уже переворачивались раскаленные камни ревности. Даже лишний взгляд, который моя жена могла подарить этому влюблённому в неё юнцу, обещал вывести меня из себя. Я жутко жадничал всеми её взглядами, а в особенности такими, которые были наполнены теплотой и любовью. Только совсем недавно она стала смотреть и на меня похожим образом, и я завидовал Хоггарту, ведь он успел собрать их на себе больше. Мальчишка действительно был дорог моей Милли. Явно дороже, чем я. И это было основной причиной моей всеобъемлющей ревности.
— Хорошо, Эрбос, будь, по-твоему, не буду я находиться долго возле Хоггартов. Возможно, только поздороваюсь с родителями Дорна, иначе могу их оскорбить. Надеюсь, против Лоры ты ничего не имеешь? Она тоже должна быть сегодня в замке на празднике. С будущим женихом, он феец и приглашён на Сайнум.
— Нет, против друзей женского пола я ничего не имею.
Почему-то в этот момент мне захотелось улыбаться, наверное, потому, что моя жена даже слишком легко пошла навстречу моим деспотичным законам. Я знал, они звучали угрожающе, но на самом деле берегли меня от боли.
— Авалард будет на празднике? — спросила она немного настороженно, что явно откликнулось и во мне тревогой.
— Будет. Он даже обещал заехать сегодня вечером, затем отдельно отправится в замок. Король знает, что Авалард мой брат и тоже часто привлекает его к своим делам. Порой мой брат неделями живёт во дворце и служит Градосу. Ведь он весьма умён, если ту гениальность, какой он обладает, вообще можно назвать просто умом.
— Он действительно очень непрост, я заметила. Но от его загадочных изречений, у меня мурашки по коже. Он ещё и очень странный.
— Гениальность всегда рука об руку ходит с большими странностями. У нас с ним тоже непростые отношения, даже, несмотря на то, что он мой родной брат.
Пережитое в прошлом неприятно кольнуло память. Вспомнилось утро, когда Авалард проснулся после той страшной ночи и обнаружил, что матери нет. Её тело и тело крошечного ребёнка, я распорядился сразу отправить для подготовки к погребению. Мне не хотелось, чтобы брат видел их, чтобы запомнил этот ужасный момент навсегда. Авалард же настолько на меня разозлился в тот день, что, полагаю, таит обиду, и по сей день. Мы мало говорили о случившемся с тех пор. Я же, похоронив мать с сестрой, оставил брата на попечение гувернантки и слуг, затем отправился назад во дворец, ведь иначе поступить не имел права. Король настаивал на трёхлетнем обучении полукровок. Терпение же правителя испытывать никто не решался. Все проходили обязательную службу Градосу. Я же увяз и вовсе в ней навсегда… Долгие годы меня терзали боль, и воспоминания от потери матери, и сестры. За ней я позабыл о брате, он рос практически в одиночестве. Виделись мы крайне редко. От того наши родственные узы не были так прочны, как хотелось бы. Лишь спустя годы, когда я узнал, насколько опасными делами занимается Авалард, спасая магов и ведьм, находя для них различные способы, сбежать из Королевства, уделил ему достаточно внимания. И отнюдь не в виде проявлений братской любви.
Изначально я пытался искоренить в нём опасную жажду помогать людям, которых он лечил, исцелял и изготавливал подавители магии, находя идеальный вариант снадобья путём своих многочисленных опытов. Авалард ходил по опасному пути, который мог завершиться для него смертью. Ведь я точно знал, что его ждёт, узнай Градос о его помощи смертным. Король не пощадил бы его, даже учитывая то, насколько редким и гибким умом обладал Авалард.
В очередной раз, когда я пытался вразумить единственного мне родного человека и убедить оставить его затеи со спасением людей, он предложил мне воплотить в жизнь схемы, механизмы и путь с помощью которых можно было бы вывозить магов и ведьм за пределы Королевства Нортс. Он отыскал где-то схему подземных ходов и пещер, что ветвились под всем Санктосом, изобрёл клетку для погружения и даже продемонстрировал своё творение Градосу под видом ловушки для магов и ведьм.
Действовал Авалард, крайне смело и это тревожило меня. Но он настолько всё просчитал, что Король был в полном восторге от его затеи заманивать всех наделённых магией людей в ловушку и якобы казнить. Так не приходилось на них охотиться. Они сами шли к месту казни.
Продемонстрировав свою ловушку Градосу, Авалард даже заслужил благосклонность и уважение чистокровного. На самом же деле, погружаясь на глубину вод у пристани, пленники плавучей тюрьмы направлялись к подземным тоннелям, а оттуда на корабль и вывозились из Королевства Нортс навсегда. Туда, где не было истребления магов и ведьм. Где они могли жить рядом с полукровными фейцами и те не трогали их, принимая за равных себе.
С тех пор мы с братом исправно собирали группы людей для их последующего спасения. Схема действий постепенно стала отлажена до совершенства. Магов и ведьм практически не осталось в Королевстве и мне с другими Инквизиторами не приходилось казнить столько народу. Лишь некоторых, и то для устрашения. За процессом вывоза людей следил я лично, оберегая брата хотя бы так, как мог. Ему же я был и благодарен, он спас меня от необходимости и дальше пачкать руки в крови невинных настолько сильно. Сам бы я никогда не стал жестоким убийцей, охотником на магов и ведьм. Завоевать доверие короля, добиться огромной власти я желал лишь по одной причине — найти способ открыть проходы в мир фейри, а затем наказать отца за все его зверства, что сломали жизнь мне и Аваларду.
Для этого же я занял и заброшенное поместье Сармондс. Король отдал его мне в распоряжение, даже посмеиваясь, мол «Зачем тебе эта развалина?». Но я знал зачем. Хотел быть ближе к разрушенным вратам в иной мир, изучить местность и способы как открыть их вновь.
Вместе с этим, Градос, когда я собирался отбыть в уже более или менее восстановленные новые владения, якобы для отдыха от рабочих моментов, приказал мне проведать одну молодую человеческую леди, что прославилась своей независимостью, богатством и необычным цветом глаз, наводящим на нехорошие подозрения.
«— Проверь её на наличие магических способностей, — сказал он мне, перед отбытием в Сармондс. — Она может употреблять эту траву для сокрытия своих сил. Юная мисс Аддерли, проживающая ныне в поместье Икворт, год назад также странным образом овдовела. Теперь живёт слишком ярко и свободно для человеческой женщины. От неё в любом случае стоит избавиться… Слишком уж плохой пример, она подаёт другим женщинам своего племени. Поговаривают даже, что одну девушку, которая отказалась выйти замуж за солидного мужчину, укрыла у себя в поместье, защищая от гнева отца. Неслыханная дерзость!»
Ещё тогда, зная о Миллиоре лишь минимум информации, уже был заинтригован её персоной. Король же никогда не ценил людские жизни, мог казнить просто не понравившегося чем-то слугу, не говоря уже о том, если для этого была действительно веская причина.
И я, правда, отправлялся за город с целью навестить некую юную леди Аддерли, а затем избавить мир от её скандальной персоны. Хоть мне была и ненавистна мысль, что придётся убить беззащитную девушку, но приказа короля не мог ослушаться.
Так я думал тогда.
Впервые же встретив Миллиору, я не смог и взгляда от неё отвести. Она сразу пленила мои чувства и разум, засела внутри навсегда. Затем узнал кто она такая. Но уже без тени сомнения, прочно решил, что не стану палачом этой девушки. Скорее пленителем, хотя действительно старался обойтись договорённостью между нами. Когда же она отвергла предложение стать моей, то и вовсе решил на ней жениться. Это решение помогло сразу отсечь все преграды: Миллиора навсегда стала только моей и Градос не посмеет замахнуться на мою законную жену.
Конечно, король был в ярости от моего поступка и от того, какие слухи породила снова, молодая леди Аддерли, убегая от будущего мужа. Но поделать уже ничего не мог, поскольку я заверил его в том, что Миллиора не содержит и капли магии в себе, а женился я на ней, потому, что обрёл в ней стойкую зависимость.
Королю и самому было знакомо это чувство, ведь в его собственности тоже находилась та, что вызывала в нём особую манию и страсть. И хоть на ней он не стал жениться, но держал при себе во дворце, не отпуская и не показывая никому.
Такие пары образовывались нередко. Фейри, находя среди людей свою зависимость, уже не могли совладать с собой и отказаться от неё. А потому, Градос даже ввёл закон, который делал фейцев хозяевами людей, а люди должны были им покоряться и не сметь перечить. Так любой из рода фейри мог иметь власть над понравившимся ему человеком. Да и в целом было удобно иметь больше власти над смертными, подавляя их влияние в обществе окончательно.