дорогая и массивная, с витиеватыми узорами на своей поверхности. Широкий письменный стол, мягкое кресло слева от него у большого окна, массивный шкаф. Всё, включая стены, увешанные картинами с пейзажами фейского мира, было в тёмных тонах.
Ещё одна дверь вела в ванную комнату, но больше всего моё внимание привлекло большое напольное зеркало. Оно как раз стояло напротив меня и щедро отражало новый облик, напоминая то, кем я являюсь. Глаза снова прошлись по остроконечным ушам и остановились на лице. Я не готова была принять эту правду, а потому, стащив покрывало с огромного ложа, подошла и накрыла им зеркало. С туалетным столиком в углу комнаты проделала всё то же. Отыскав в большом шкафу какую-то ночную сорочку и укрыв зеркало поменьше ей. От понимания факта, что я теперь одна из фейри, да ещё и чистокровная, становилось всё неприятнее по мере того, как осознание реальности становилось больше.
За своими переживаниями я и не заметила, насколько внимательно Эрбос в это мгновение наблюдает за мной. Когда же я снова посмотрела в его глаза, то увидела в них чистую жалость. Он сделал шаг ко мне и хотел уже обнять, но я отскочила даже слишком быстро, забывая какой ловкостью, теперь обладает моё сильное фейское тело.
— Не смей. Жалость — это последнее, чего я жду сейчас.
Эрбос не стал спорить, просто отошёл и сел на кресло у окна в своей расслабленной властной манере, лицо его снова стало суровым, не выражая и капли былых эмоций.
— И чего же ты хочешь?
— Вернуть всё как было…
— Ты и сама прекрасно должна понимать, что пути назад больше нет.
— Я вообще ничего не понимаю… Мне кажется всё это сном.
С этими словами я села на кровать и накрыла лицо ладонями.
— Со временем ты привыкаешь. Я дам тебе время, не стану давить и требовать принять перемены быстро. Скоро к тебе приставят служанку и предоставят все необходимые вещи. Позже привезут и твою одежду из нашего дома.
— Я хочу вернуться домой… — сразу же взмолилась я, вспоминая мрачный, но такой уютный особняк.
— Мы не можем. Градос ясно дал понять, что не отпустит тебя за пределы замка. Позже начнётся твоё обучение. Наверняка из-за иллюзии, лежащей на теле так долго, ты можешь иметь теперь серьёзные проблемы с применением сил.
— Мне это неинтересно. Я и вовсе не хочу этих сил. Как и этих глаз, ушей и … всего остального.
Эрбос резко встал. Он был зол на то, как я отзываюсь о фейцах и о себе среди них.
— Не смей говорить такое при Градосе! Да и вообще ни при ком. Понятно? — предостерегающе произнёс он. — Теперь ты — одна из нас. И если я смог это принять, то и ты примешь.
На самом деле в груди клокотали все возможные неприятные чувства, а в голове и вовсе происходил хаос. Я не желала принимать новую ипостась и дала себе право на это. Ведь никто не спрашивал меня, чего я хочу ни когда я дважды была вынуждена выйти замуж. Ни в детстве, когда меня лишили даже моего тела. А сейчас, даже, несмотря на такое «благородную» происхождение я по-прежнему оставалась заложницей ситуации, находясь под властью Эрбоса и короля.
— Я бы хотела побыть одна. Мне нужно отдохнуть и подумать, — в конце концов, решила я.
— Конечно, — Эрбос с трудом произнёс эти слова, ему также и сложно далось предоставить мне право на некоторую свободу от его компании.
Этот мужчина привык следовать за мной повсюду, и теперь, подойдя просто обнять, сжал моё тело сильнее обычного, словно опасался, что я от него упорхну, и, правда, будто бабочка. Вдохнул глубоко аромат моих волос, наслаждаясь, и я, тоже почувствовала его запах тела. То самое, пугающее и умопомрачительное желание снова принялось порабощать мой разум. Быстро вырвавшись из рук фейца, я отпрянула, пугаясь новых инстинктов. Эрбос хоть и застыл в недоумении, но не стал расспрашивать о странностях моего поведения, прекрасно понимал, что после таких перемен, можно было даже двинуться умом. Я же отвернулась, пряча своё состояние.
— Скажи слугам, что беспокоить меня понапрасну не нужно. Я сама за собой в силах ухаживать.
Феец не ответил, вскоре лишь несколько шагов послышались позади, тяжёлая дверь отворилась, и он закрыл её снаружи, оставляя меня одну в полнейшей тишине.
Я сменила платье на ночную сорочку, погасила свет, зашторила окна и легла в постель. Дальнейшие дни прошли, словно в тумане. Первую ночь я, и вовсе не могла сомкнуть век, переполненная эмоциями и ощущениями. Только лежала и смотрела в одну точку перед собой, свернувшись калачиком под одеялом. Зато позже, когда провалилась в обитель Морфея, вынырнуть из забвения было уже сложно. Мне снился смех отца, то, как он подбрасывал меня в воздух, когда я была совсем малышкой. Разве мог неродной, совсем чужой человеческий мужчина любить так сильно чужого ребёнка? Нет. Я отказывалась в это верить. Может меня подменили? Перепутали? Эта догадка отпала сразу. Ведь если я вошла в Аргум, мне должно быть не менее двадцати лет. Значит, родилась я до Сайнума и точно не осенью. И я собственными глазами видела могилу матери. Вернее могилу женщины, которую похоронил мой человеческий псевдо отец. Чтобы не думать об этом, я попросту снова предпочитала уснуть. Во сне было всё иначе. Тепло. Безопасно. И хорошо.
Туманно, я слышала как иногда кто-то из слуг, практически не дыша, прокрадывался в мою комнату, для того, чтобы оставить поднос с едой. Похоже, моя просьба была услышана Эрбосом, меня долго никто не беспокоил. А я не хотела вставать и смотреть на этот мир вовсе. Еда на подносе лишь менялась слугами не тронутая мной. Не хотелось ни пить, ни есть. Надежды на то, что я вот так и решу все свои проблемы уходом из мира от голода и жажды, тоже вскоре отпали. Казалось, теперешнее моё тело могло пережить гораздо большее, чем полная голодовка и лишь закостенеть от неподвижности и недостатка влаги.
Но в один из вечеров, когда тонкая полоска между тяжёлых штор снова окрасилась оранжевым цветом закатного солнца, в дверь постучали громко и настойчиво. Не так, как обычно это делали слуги. Это хоть и вырвало меня из глубины тяжёлых размышлений, но я так и не ответила моему посетителю, который в принципе и не нуждался в приглашении.
Дверь, так или иначе, открылась. В намеренно тяжёлых и громких звуках шагов, я сразу узнала манеру своего мужа, появляться раздражающе звучно. Он всегда так делал, когда сам хотел, чтобы его непременно ощутили даже спиной. Судя по звукам, Эрбос замер у входа, наверняка осматривая комнату в полумраке и, как всегда, нетронутый поднос с едой на столе у окна.
— Это совсем никуда не годится, Миллиора, — послышался его голос, пропитанный нотками строгости, но таящий в себе нешуточную тревогу.
Я сглотнула и немного пошевелила пересохшим языком, прежде чем ответить.
— Оставь меня. Мне не нужны твои советы.
Голос звучал хрипло и жёстко, заставляя, поморщится даже меня от неприятного звука. Феец оказался рядом со мной в мгновение ока и подхватил на руки. Затем также быстро мы оказались на кресле у стола. Он усадил меня к себе на колени, словно маленького ребёнка и, подхватив графин с водой со стола, налил мне её в кубок. Затем принялся поить.
— Не смей, Милли. Не смей меня оставлять! Пей!
Хоть некоторое время я и пыталась отвернуться, Эрбос, обхватив мою нижнюю челюсть, настойчиво втолкнул между губ серебряный кубок и стал насильно вливать в рот воду. Как только влага коснулась языка, я, наконец, поняла, насколько хотела пить и стала глотать воду с жадностью, проливая часть на себя. Когда проглотила, таким образом, три кубка воды, то поняла, что действительно рисковала жизнью. Жажда была безумной, как и голод. Но совсем иной. Моих пазух носа снова коснулся аромат тела Эрбоса и теперь, я уже не смогла противостоять влечению. Внутри мгновенно вспыхнуло неконтролируемое желание. Ловко сменив положение в его руках, я буквально оседлала его и впилась в самые манящие, любимые губы, стала покрывать поцелуями его шею и нетерпеливо срывать одежду.
Эрбос сразу понял мою затею и грязно выругавшись, приподнял мои бёдра, для того, чтобы стянуть брюки и поднять мою сорочку, под которой не было одежды, а значит и лишних преград. Мы соединились резко, и совсем в этом не было прежней нежности и романтики, лишь похоть и страсть. Я брала своё порывисто и грубо, а Эрбос двигался мне навстречу, наполняя собой до лёгкой боли. Наше соитие напоминало не воссоединение возлюбленных, а скорее жёсткую трапезу изголодавшегося зверя. Но и в этом было нечто особенное, не поддающееся объяснению.
По комнате разлетелись наши стоны, а пальцы впились в плоть друг друга. Наверняка наши взаимные ласки могли бы остаться отметинами больших синяков на теле, если бы не защитные кольца, но это нас волновало сейчас меньше всего. Я первая задрожала в руках мужа, достигая своей цели и разрядки. Вскоре и Эрбос последовал за мной. Мы не стремились растягивать удовольствие в этот раз. Скорее наоборот, жаждали его получить как можно скорее.
Позже муж снова уложил меня на кровать, и мы ещё долго не могли насытиться друг другом. Теперь не только Эрбос мог наслаждаться мной без устали, но и я им. В этом я нашла первый и пока единственный плюс моей истинной природы происхождения, но очень приятный. К тому же, касания, запахи и звуки теперь ощущались сильнее, громче, вызывая покалывания по всему позвоночнику от сильнейшего возбуждения.
— Я считала себя ведьмой, — призналась Эрбосу уже лёжа на его груди, и расслабленно слушая стук его сердца. — Магия проявляла себя и раньше. Сначала совсем редко, а когда я вышла за тебя, гораздо чаще, словно назло моим диким страхам.
Рука мужа, которая поглаживала меня по спине, замерла. Но он не спешил задавать вопросы, продолжил слушать.
— Ты бы убил меня, узнай, что я ведьма? — Приподнялась я и посмотрела в глаза своему любимому мужчине.
— Нет, — ответ его звучал твёрдо и был оглашён без раздумий. — Если бы я узнал, что ты маг или ведьма, то отправил бы тебя увидеть «новые земли». Градосу же принёс бы весть о смерти человеческой девушки, как он того и желал.