— Я не оставлю ребёнка.
Алистия одарила меня понимающей улыбкой, насквозь пропитанной грустью.
— Знакомый путь… Тогда дам лишь один совет. Не обманывайся возникающими чувствами, Градоса уже ничто не исправит.
— Я никогда не полюблю его, не переживайте, — усмехнулась её словам совершенно искренне.
— О, не будь так самоуверенна. Мой сын умеет быть и другим. Изначально, Градос был самым мягкосердечным из моих сыновей. Но, как известно, самое доброе сердце, плавясь в тисках жестокости, становится наиболее чёрствым.
— Моё сердце занято. Навсегда.
Королева-мать снова расплылась в улыбке.
— Ты так думаешь, пока не взяла в руки своего ребёнка. Поверь моему опыту — очень легко полюбить того, кто приходится отцом твоей самой большой слабости. А если он ещё и проявит себя с более лучшей стороны, будучи благодарным за наследницу, что ему преподнесла? Не будь наивна, Миллиора. Лучше тебе бежать, пока будет возможность. Иначе ты увязнешь в этом браке навсегда и подарить нашему королю ещё не одного малыша.
— Это невозможно, — сказала вслух, а про себя подумала — «Я должна сбежать ещё до родов. Ведь полукровных ребенок, которого уже ношу, явно не обрадует своим появлением на свет короля фейри».
— Я тоже так думала. — Алистия встала, глубоко вздохнув. — Что ж… Я пришла не поучать тебя, а дать совет. Если хочешь избавиться от этой побрякушки. — Указала она на мою шею. — То рекомендую быть более… кроткой. Градос вспыльчив, но как быстро возгорается, так и быстро гаснет. Испытывал тебя, но ты не прошла это испытание. В следующий раз помни — мой сын никогда просто так не выводит из себя окружающих. Для них уже заранее подготовлено наказание, в случае неповиновения или дерзости. Даже для самых близких…
Королева грациозно пересекла комнату, напоминая неосязаемое привидение в свете лучей солнца, проникающих сквозь окно и вышла, а моя рука сама собой легла на шею, поверх ошейника рабыни. Драгоценного, но, тем не менее…
Следующие дни моего пребывания во дворце походили один на другой, сменяясь лишь цветовой гаммой нарядов, которые щепетильно подбирали лиары, иногда выводя рабыню своего повелителя для трапезы с ним. Даже Алистия стала к нам присоединяться. Возможно, Градос на этом настоял, учитывая слова, которыми уколола в первый наш завтрак. А, возможно, она сама решила присутствовать при наших редких встречах, чтобы предотвратить новую вспышку гнева сына.
Вкушая лучшие блюда и обмениваясь дежурными приветствиями и прощаниями с королём фейри, всегда надеялась лишь на то, что Градос и дальше не будет меня беспокоить. Вечерами же, когда Ниса или Алира наполняли мои покои прекрасными переливами музыки, или разговаривали, обсуждая мелкие страсти дворца, я придавалась воспоминаниям о прошлой жизни, что неизменным потоком вели к Эрбосу.
Да что таить, каждый день и каждая секунда жизни не проходила для меня без мысли о любимом и близких. «Они целы. Они в порядке — повторяла себе всякий раз, когда уныние и печаль становились невыносимы. — А, значит, это стоит того».
Пару раз, встречаясь с Кэрол и коротко переговариваясь, я просила передать подготовленное заранее письмо Эрбосу. На вторую мою просьбу, она его попросту испепелила светом своей магии. Это было слишком рискованно. Не только потому, что нас могли разоблачить, но и потому, что это грозило дать трещину на терпении Эрбоса, который, по словам воительницы, и без того томился, словно лев в клетке, в ожидании броска.
Однажды, когда меня вели в очередной раз в трапезную, заметила вид из окна, который обнажал грандиозно большой королевский сад. Множество кустарников, усыпанных сияющими цветами мира фейри, ивы, склонившиеся над обширным прудом в дальней части сада, цветы, оплетающие столбики ограды, и частично древние статуи богов, что особенно сильно приковывали взгляд к себе, восхищали красотой.
В центре же сада, распластавшись множеством проходов, находился живой лабиринт из кустарников. Ровно и хитро выстроенный капкан, манил поиграть хитросплетением его проходов. Перед глазами сама собой возникла приятная картина того, как Эрбос даёт небольшую фору, а затем умело выслеживает свою жертву, награждая неутомимыми ласками, поймав. В этом мире грёз, жертвой неизменно становилась я, а тяжесть и тепло, разгоревшееся внизу живота, при мысли о приятной погоне, говорили о том, что вовсе я и не была никогда жертвой. Скорее, волком, принарядившимся в овечью шкурку. И Эрбос знал это с самого начала, умело подыгрывая скрытым желаниям, таившимся пороком на дне души.
В сад меня, конечно, не выводили, лишь покои и коридоры замка по пути к обеденному залу, становились редким разнообразием жизни. Но я не жаловалась, не просилась туда, осознавая, что каждая просьба и обращение к королю, грозит расплатой. Когда же прошла неделя такого комфортного плена и началась вторая, стало тревожно. Градос всё ещё не позвал меня к себе. Не говорил со мной долго, и не пытался даже приблизиться. А утренняя тошнота, всё чаще давала о себе знать, напоминая об обязанности обмануть злого короля.
Когда мои собственные опасения о том, что Градос может так дожидаться и месяцами моей благосклонности, стали очень сильны, в один из тихих дней, когда солнце ещё только стало всходить, ко мне и ворвалась взволнованная Кэрол.
— Градос распорядился доложить, когда кровь украсит твои простыни, Миллиора. Король далеко не глупец и опасается, что ты можешь уже носить ребёнка от своего мужа. — Девушка даже поморщилась от осознания того, как сильно мы прокололись, тратя время, которого у нас и без того не было. — Обнажи свою ногу. Нам нужно сделать надрез. — Фейка протянула маленький кинжал, который мог поместиться в ладони. — Сможешь сама себя ранить?
— Конечно смогу. — Приняла оружие из рук девушки и сразу, подняв подол пеньюара, порезала ногу на внутренней части бедра, где уже красовался подобный тонкий шрам. Напоминание моего прошлого обмана. — Но моя кровь, она имеет запах моего мужа. Слишком явный и человеческий.
— Я наложу больше чар и затем исцелю порез.
Пока я собирала кровь в предоставленный Кэрол флакон, она скрывала магией в нём часть запахов Эрбоса, которые стали лишь сильнее с тех пор, как я впервые ощутила перемены в себе. Мы решили, что будет безопаснее сделать запас зачарованной крови и обманывать ею лиар, предоставляя им доказательства того, что я не понесла от мужа. Затем, она меня исцелила, скрывая последние доказательства нашей хитрости.
— И ещё, — уходя предупредила Кэрол, — притворись немного больной. Месячные у феек, довольно быстро, но сложно проходят. Возможно, находясь под человеческим обликом иллюзии, тебе так и не удалось это ощутить.
— А как же ребёнок? На него ведь тоже может повлиять сокрытие под чарами.
— Верно. Но это дитя уже хорошо прижилось в тебе. — Улыбнулась она. — Такие мелочи, как сокрытие запахов, не способно ему навредить.
Первое же, что сделала, когда осталась одна, испачкала простыни и ночную одежду припасами крови, спрятав оставшуюся её часть надёжно за книгами в стеллаже. После этого отправилась в ванную, словно стараясь отмыться от её остатков.
К тому времени, когда в покои вошла Хэйра с дочерями, я уже изображала истинное мучение от боли, нежась при этом в тёплой воде.
Лиары даже обрадовались, что смогут обрадовать своего повелителя новостью о «пустом сосуде». Девушки быстро собрали одежду и бельё, унося и новости за собой.
Вся следующая неделя для меня прошла в покоях и кровати. А ещё в бесконечном обмане лиар, частых порезах и последующих манипуляциях Кэрол над добытой красной жидкостью из тела. Даже Градос не беспокоил меня, оставляя окончательно в покое. Но я знала, это были последние дни, свободы от его общества. Далее, король наверняка перейдёт к гораздо более решительным действиям.
Яд и кружева
Мирт запрещён для использования в Королевстве Мидер. Слишком сильно влияет эфирное масло этого растения на сознание фейри. Мирт изводили и уничтожали, добиваясь полного исчезновения рядом с городами. Но иногда его можно отыскать у торговцев, которые не боятся законов.
Очередной день роскошного, но томительного заключения начался странно и внезапно.
— Госпожа, — обратилась Хэйра ко мне громким голосом, намеренно разгоняя остатки сна, — Вас сегодня желает видеть на завтраке Его Величество. Пора собираться.
Я, ещё лёжа в кровати, посмотрела в окно, где у горизонта только начали пробиваться лучи двух солнц. Меня ещё никогда так рано не будили Лиары. В этот же миг пришло чёткое осознание: уже как три дня я прекратила своё враньё. Пришёл день, которого я одновременно желала и хотела избежать больше всего на свете. Об этом же говорила нервозность помощниц, которые, к тому же, держали в своих руках горы платьев из самых тончайших и переливающихся тканей.
— У меня полно одежды в гардеробе. Зачем ещё? — не удержалась от вопроса, чтобы вытянуть из девушек хоть какую-то информацию о том, когда именно ждать приглашения короля. Ведь по реакции феек и тому осязаемому в воздухе напряжению, было ясно заранее, что после завтрака меня ждёт подготовка к своеобразному ужину.
— Король может позвать свою рабыню в покои когда угодно, ведь теперь уверен, что вы не в положении. Мы заранее отобрали для вас лучшие наряды.
Хэйра сдержанно ответив, прошла в гардеробную, увлекая за собой дочерей. Я же ощутила такую тошноту, что пришлось подойти к окну и распахнуть его шире, чтобы унять недомогание.
Осознание того, что вскоре любая из Лиар может заметить подобный приступ, унял страх перед предстоящей близостью с Градосом. Как бы не сложилась ночь с королём, я должна буду её пережить, чтобы защитить ребенка. Спасти нас.
Из грустных мыслей вырвал весьма обеспокоенный голос Нисы:
— Госпожа, отойдите от окна!
Только сейчас я обратила внимание на то, как сильно склонилась над каменным подоконником, вдыхая свежий утренний воздух и картина, которая возникла перед Нисой, наверняка стала для неё источником совершенно неприятных выводов.