Пальцы Джоди обхватывают пистолет. Он целится в парня. Оба тяжело дышат.
— Кто ты такой? — спрашивает Джоди.
Парень, видимо, не желает отвечать.
— Дай мне свой бумажник. Я не шучу, — говорит Джоди.
Парень достает бумажник и бросает его Джоди.
Джоди читает удостоверение личности.
— Уайатт? Откуда ты знаешь Марти, Уайатт?
— Мы приятели. Познакомились на серфинге несколько месяцев назад.
— Почему ты пришел к нему только сейчас?
— Ты его держишь.
— М-м?
— Пистолет.
Джоди держит пистолет нацеленным в центр торса Уайатта.
— Ты приходил убить моего брата?
— Что? Нет. Нет. Нет. Я принес ему этот пистолет.
— Ты принес Марти пистолет? Зачем?
— Затем, что он собирался мне за него заплатить.
— Зачем ему пистолет? Он попал в беду?
— Не знаю. Он не говорил. Но если человек просит разовый свисток, он обычно в беде.
Джоди опускает пистолет и направляет его в сторону, обдумывая слова «разовый свисток». Белый мальчик, похожий на серфера Южной Калифорнии, подражает гангстерскому уличному жаргону — видимо, это значит, что оружие не зарегистрировано, серийные номера спилены.
— Он просил тебя конкретно об этом? О пистолете, который нельзя отследить или что-то в этом роде?
— Ага.
— Когда он тебя об этом просил?
— Несколько недель назад. Я приходил в позапрошлую пятницу. Увидел тебя, поэтому смылся, приходил еще пару раз, но его не было.
— Погоди, что? Ты видел меня здесь две недели назад?
— Ага.
— Я только четыре дня как приехал в город.
— Ну, тогда я видел там другого чувака. Высматривал что-то у дома.
Другого чувака. Возле дома Марти. Примерно в то время, когда Марти сбежал из города. Мог ли это быть убийца, который искал Марти перед тем, как выследил его до Пенсильвании?
— Постой. Помедленнее. Как он выглядел? Что делал?
— Просто оглядывал все вокруг. Выглядело подозрительно, поэтому я ушел.
— Он был белым?
— Да, чувак. Я думал, что ты тот же самый чувак, так что можешь меня о нем не расспрашивать, а просто посмотреть в зеркало.
— Он так похож на меня?
— Я потерял очки. Не вижу вдаль ни хрена. Я увидел его от дороги. С такого расстояния вы с ним похожи, как близнецы.
— Он высокий?
— Не знаю. Издалека он показался мне обычным белым парнем. Вроде худой. Не толстый. Не коротышка.
— Походка у него странная? Как будто одна нога длиннее другой?
— Чего?
— В нем было что-нибудь примечательное? Ну, шрам или…
— Шрам?
— Что-нибудь.
— Извини.
— Расскажи мне все, что ты видел.
— Я припарковался. И увидел, как он идет от машины к…
— Его машины?
— Ага. Он прошел от своей машины к дому на заднем дворе, а я остановился, потому что понял, что это не Марти. И он осматривал там все, искал запасной ключ, заглядывал в окна и все такое, поэтому я ушел.
— Что за машина?
— Черный «Понтиак-Гранд Ам», две тысячи четвертого или пятого года.
— Откуда ты знаешь год?
— Они перестали выпускать «Гранд Амы». В две тысячи пятом выпустили последний. А в две тысячи третьем перестали делать облицовку кузова.
— Уверен?
— Раньше я работал на стоянке подержанных автомобилей моего дяди.
— Марти рассказывал тебе еще о чем-нибудь или о ком-нибудь?
— Нет, чувак. Я встретил его на серфинге, и мы время от времени пересекались в «Пивоварне Хайленд Парк», знаешь, в Эрмосильо. Я его почти не знаю.
Джоди осознает, что все еще держит пистолет. Он пихает его себе за ремень сзади.
— Ты говоришь, вы общались. О чем он говорил?
— Ничего особенного. Я даже не помню.
— Тебе придется вспомнить.
— Мы говорили про всякую ерунду. Однажды он упомянул эту женщину, О.
— О — это женщина?
— Что?
— Я не знал, что О — женщина. Ты уверен, что это женщина?
— Да, вроде его подружка. Или бывшая. Или он хотел, чтобы она стала подружкой. Как-то вечером мы выпили лишнего, и он стал говорить что-то типа того, что любовь, мол, слишком сложная идея, чтобы ее можно было выразить одним словом. Он все время отрицал, что любит ее. Но когда ты слишком долго говоришь о том, что кого-то не любишь, это вроде как звучит наоборот. Но, как я сказал, мы много выпили, так что я не особо помню.
— Какой у тебя номер телефона?
— Чего?!
— Дай мне свой номер.
— Зачем это?
— Давай, чувак, не заставляй меня доставать пистолет.
Уайатт диктует Джоди номер, и Джоди записывает его в свой телефон.
— Теперь мы будем друзьями? — спрашивает Уайатт.
— Марти умер. Мне может понадобиться твоя помощь, если я найду подозреваемого и захочу узнать, тот ли это человек, которого ты видел.
— Марти?..
— Да.
— Вот дерьмо.
— За сколько Марти хотел купить этот пистолет?
— Три сотни.
— Давай, хватай свою кепку и пошли обратно домой.
— Почему?
— Потому что я покупаю у тебя пистолет.
Глава 11Пен
Пен паркует машину у подножия лестницы из «Музыкальной шкатулки»[53], культовой бетонной лестницы в Сильвер-Лейк. Примерно на середине из ста тридцати трех ступеней она замечает тротуар, ведущий к заднему входу в многоквартирный дом. Она находит квартиру с номером «3» на втором этаже и стучит.
Пен смотрела и пересматривала видео Джоди на сайте «Моя грязная Калифорния», пытаясь определить его местонахождение. Она решила поговорить с женщиной по имени Шайло, которую Джоди упоминает в нескольких записях. Пен затрудняется определить, была ли Шайло его подругой или источником информации.
Пен снова стучит. Через несколько секунд ей открывает женщина с хвостиком, в спортивной одежде.
— Шайло?
— Нет, я Бекки.
— О, извините. Шайло живет здесь?
— Ага. Но ее нет.
— А где она?
— В Италии.
— В Италии?
— Да, она иногда работает няней. Одна семья взяла ее с собой в поездку. В Неаполь. Или, может быть, в Рим.
— Вы знаете, когда она вернется?
— Через три недели.
— Вы когда-нибудь встречались с ее… вы знаете Джоди?
— Ага. Он разбил мой снежный шар.
Пен оживляется при упоминании снежного шара. Иногда люди называют симуляцию «снежным шаром».
— Вы прыгали? А он разбил? Что он разбил? Брешь? Или целиком?
— Чего-чего?
— Ваш снежный шар. Ваша симуляция. Он все испортил?
— Что? У меня был снежный шар. Ну, стеклянный снежный шар. — Она складывает руки вместе, как будто держит невидимый мяч. — И Джоди его разбил.
— Джоди говорил с вами о том, чем он занимается?
— Не совсем. Немного.
— Тогда вы знаете, что он пытался найти того, кто убил его брата?
— Ага.
— Вы знали Марти?
— Немного, через Шайло.
— Джоди рассказывал вам что-нибудь о Марти, о том, как он выясняет, кто его убил и почему?
— Нет. Не совсем. Мы с Шайло не… то есть мы немного подружились, но в основном мы просто соседки по комнате.
— Это номер Шайло? — Пен протягивает ей телефон.
— Не знаю. Подождите. — Бекки исчезает, потом возвращается со своим телефоном и читает оба номера. — Ага.
— Я оставила ей голосовое сообщение, отправила электронное письмо и оставила сообщение в «Фейсбуке».
— Не знаю, заглядывает ли она сейчас в «Фейсбук».
— Я еще написала ей твит и сообщение в «Инстаграм».
— Ого, основательно.
— Если вы будете с ней говорить, можете ей сказать, чтобы она мне ответила? Я Пен.
— Пен?
— Да, Пенелопа. Если не ответит, думаю, я просто приеду сюда еще раз. Три недели, вы сказали?
Бекки, кажется, жалеет о том, что была так конкретна относительно даты возвращения Шайло. Но все равно кивает.
— Извините, последний вопрос. Вы когда-нибудь слышали, чтобы Джоди или Шайло говорили о женщине по имени Рената?
— Нет. Простите.
Глава 12Рената
¿Dónde estoy? Где я? Рената ходит кругами по комнате, внимательно осматривая стены и пытаясь понять, что это за тюрьма, в которой она проснулась два часа назад. Она старается не паниковать. Старается дышать ровно и думать.
— Сейчас рассвет? Или уже сумерки? — спрашивает Рената.
— Это не солнце, — говорит Корал. — Здесь всегда такой свет.
Рената продолжает ходить по комнате. Каким образом комната может поддерживать это вечное сумеречное освещение?
— Что это гудит? — спрашивает Рената.
— Не знаю.
Рената останавливается у маленького люка в углу. Открывает его. Внутри пусто. Пространство размером с ящик с люком на другой стороне.
— Раз в день они кладут туда еду. Иногда два раза. Время от времени одежду.
— Они?
— Кто-то.
— Они тебя кормят?
— Ага. — Корал указывает на кучку пластиковых пакетов с застежкой-молнией у дальней стены. — И выносят отходы.
Это объясняет, почему в комнате нет ужасного запаха.
— Где дверь?
— Двери нет.
— Как же мы попали в комнату, если здесь нет двери?
— Ты задаешь вопросы, на которые у меня нет ответов. — Ко-рал указывает на дальнюю стену. — Все эти линии на стене — это дни, которые я провела, думая о том же дерьме, о котором думаешь ты.
– ¡Eso no tiene sentido![54] Должна быть дверь! Ты говоришь, что была здесь раньше меня? Ты видела, как меня сюда принесли?
— Я спала крепче обычного. Проснулась, а ты тут спишь. Они, наверное, подсыпали мне в еду снотворное.
Рената вспоминает, как она сюда ехала, о поездке в автобусе. Зачем только она пошла к Эбботу! Вообще не надо было уезжать из дома.
Рената еще дважды обходит комнату. Ищет дверь и не находит.
— Ты разговариваешь с ними?
— Первые дни я пыталась. Первые недели. Они не открывают свою сторону люка, если наша не закрыта. Если с этой стороны дверца люка открыта, я не получаю ни еды, ни воды, ни мыла, ни чистой тряпки.