— Погоди, ты сказал, что это не новая партия. Что это значит? Есть и другие женщины и дети? Где, здесь?
— Нет.
— Не ври мне.
— Да ладно, чувак. Я не вру.
— Если не знаешь про женщин и детей, ты мне ни к чему. Я просто убью тебя сейчас. Закрой глаза.
— Да ты что, чувак.
— Закрой глаза. Мне неприятно это делать, пока ты на меня смотришь.
— Подожди, подожди, подожди. Я тебя к ним отведу.
Джоди перерезает стяжки вокруг ног, но не освобождает руки Дэйви, связанные за спиной. Он следует за Дэйви по дороге, пока в поле зрения не появляется черепичная крыша викторианского дома.
Они входят через парадную дверь, направляются через фойе к кухне. Джоди останавливается, когда замечает лужи под дверью.
— Подожди.
Джоди открывает дверь. Две блондинки лет двадцати привязаны к водопроводной трубе. В попытке сбежать они, должно быть, сорвали трубу.
— Иисусе, — Джоди снимает скотч со рта одной из них. — Все будет хорошо. Я заберу вас отсюда.
— Заберешь нас? Дэйви, сними с меня эти веревки, — говорит одна из девушек.
— Как долго вы здесь в заключении? — спрашивает Джоди.
— Мы здесь живем. Те грабители нас связали.
Джоди возвращает скотч на ее рот.
— Простите, — говорит он, выходит и закрывает дверь.
Он оглядывается на Дэйви.
— Где они? — Джоди следует за Дэйви к задней двери. — Они на территории? Прямо сейчас?
— Ага. Я тебя туда провожу.
— И лучше не ври.
— Я не вру. Но идти минут десять-пятнадцать.
— Успеем узнать друг друга получше.
Они идут через задний двор.
— Расскажи мне о Роллере. Обо всей операции. С самого начала. Как он занялся торговлей людьми.
Дэйви колеблется, но Джоди поднимает пистолет, и он начинает говорить.
— В девяностых или начале двухтысячных Роллер был крупной фигурой в округе Гумбольдт. В «зеленой лихорадке»[125] у него было преимущество, потому что он купил большие наделы земли. Ходили слухи, что, если вы не хотите выращивать свою собственную травку, дайте об этом знать, придут ребята Роллера, вырастят, соберут и отдадут тебе порцию прибыли. Рождественский подарок от него всем в Гумбольдте, кто не желал быть фермером. У него были и свои плантации, но он получал травку еще от нескольких сотен человек, что дало ему преимущество. К тому же у Роллера были связи с Лос-Анджелесом. Другие производители пытались продавать товар частями покупателям в Северной Калифорнии, Орегоне и штате Вашингтон. Но Роллер продавал крупным оптом. Многие годы он держал весь рынок. Но потом оптовики в Лос-Анджелесе начали получать травку от картелей. Задолго до того как травку легализовали, уже было ясно, что к этому идет. И Роллер понимал, что лучшие его времена прошли. Потом рыночные цены в Лос-Анджелесе обвалились, а это было лет семь-восемь назад, Роллер начал продавать товар одному парню в Чехии. Возил его на рыболовецком судне через Тихий океан, через Азию. Долгий путь, но спрос в Восточной Европе только рос. Но через какое-то время они начали получать товар из Афганистана. Роллер все еще общался с парнем в Чехии, и тот сказал Роллеру: что ему действительно нужно, так это люди.
— Для торговли людьми? — спрашивает Джоди.
— Ну да. В доме Роллера постоянно тусовались девицы. Юрика и округ Гумбольдт, эти места как магнит для бездельников. Приезжают из Орегона, Калифорнии, Среднего Запада, Восточного побережья. Молодежь слышит о месте в Калифорнии, где можно легально выращивать травку. И сюда стекаются всякие бродяги, беглецы, наркоманы. До сих пор стекаются, но раньше, когда только здесь можно было выращивать легально, они валили толпами. Девушки-хиппи с именами типа «Одуванчик». Никто не знал, да и не интересовался, откуда они все. Люди приезжали и уезжали, как в парке развлечений. Как в Вегасе. В общем, Роллер слышит от своего парня в Чехии о покупке женщин. А у него как раз живут две девицы. Он отправляет их в Чехию и просто говорит всем, что девушки уехали во Флориду. Никто даже глазом не моргнул. И он продолжил. Уже год. Но иногда чья-нибудь тетя из Нью-Мексико, или лучший друг, или бывший муж приезжают в город и начинают задавать вопросы. Роллер решил завязать. Те люди в Чехии думают, что он хочет больше денег, предлагают двойную цену за голову. Поэтому Роллер едет в Лос-Анджелес и встречается там с парнем, который покупал всю его травку.
— Честер Монтгомери.
— Да.
Они дошли до опушки леса в конце заднего двора — все еще часть собственности Роллера. Дэйви указывает на тропу через лес. Над их головами между ветвей пролетела черношапочная гаичка. Она поет: ти-ди, ти-ди.
— И что Честер? — напоминает Джоди.
— Да. В общем, Роллер заставляет Честера разработать ту же схему в Южной Калифорнии. Находить девушек и детей, которых никто не хватится. Нелегальных иммигрантов. Тех, кто сбежал из одного места и только что приехал. Так они работали два года. Грузовики с женщинами и детьми, по шоссе сто один, на рыболовецкое судно и затем в Азию и Европу. Все делали тихо. Но в какой бы секретности они ни вели дело, всегда кто-нибудь их засекал.
— Например, Сальваторе Дженкинс.
— Да, точно. Честер с Роллером забеспокоились, что играют с огнем и рано или поздно обожгутся. Со времен торговли марихуаной у Честера был приятель в картеле в Синалоа. У картеля имелась подработка. За тысячу баксов они доставят вас в США. Через тоннель, на лодке, верхом на койоте, как угодно. Честер заключил сделку с картелем, что те будут привозить ему женщин и детей. Картель даже не брал с нас много денег, потому что они уже получали деньги от иммигрантов. Это бездонный источник. Рейс за рейсом. Все на яхте, прямо до пляжа Солана.
— Где ты подбирал их на своем грузовике.
Дэйви кивает. Чванливо и дерзко. Он что-то задумал? Джоди хватает Дэйви, приставляет пистолет к его виску.
— Если ты не отведешь меня к этим женщинам и детям…
— Я веду тебя прямо к ним.
Джоди толкает Дэйви вперед и продолжает идти за ним. Они подходят к оврагу. Джоди спускается вслед за Дэйви. Его колени и ребра ноют от пинков и ударов парней из грузовика, но он не обращает внимания на боль.
— Те серферы были единственными? — спрашивает Джоди.
— Нет. Работают три-четыре бригады. Бригада рыбаков. И еще пара групп. Хиппи из Новой Англии. Друг о друге они не знают. Красота всей операции в том, что никто ничего не знает. Женщины и дети думают, что пересекают границу, чтобы строить американскую мечту. А те, кто их перевозит, думают, что этому и способствуют.
— Когда нынешняя группа должна была отправиться на этом рыболовном судне?
— Через четыре дня.
Джоди предполагает, что они так и продолжат спускаться вниз по склону, но Дэйви уводит его с тропы, туда, где вход в шахту.
Они идут медленно, потому что темно. Время от времени Джоди использует фонарик на своем телефоне, но он не хочет израсходовать весь заряд. После десяти минут хождений по разным туннелям они оказываются в тупике.
— Я не туда свернул, — говорит Дэйви.
— Тянешь время.
— Нет. Я никогда не ходил сюда в темноте.
Они идут коридор за коридором. Джоди узнает уже виденный им поворот и лужу на земле. Они сделали круг. Он хватает Дэйви и втыкает пистолет ему в ребра.
— Ты водишь меня по кругу.
— Нет.
Джоди бьет Дэйви кулаком в живот.
— Последний шанс.
— Успокойся, чувак, я доведу.
Дэйви ведет Джоди по еще одному коридору. На этот раз они сворачивают направо в пещеру, которую, видимо, пропустили — намеренно или нет — в прошлый раз.
На земле стоят металлические ящики и несколько клеток. Но они слишком маленькие для людей.
— Для чего это?
— Роллер держал экзотических животных. Он получал их в качестве подарков, иногда дарил их.
Джоди уже готов снова угрожать Дэйви, когда слышит впреди шорох. Они входят в другую пещеру. Перед ним четыре большие клетки. В каждой клетке — от десяти до пятнадцати женщин и детей, всего около пятидесяти человек.
— Господи Иисусе, — бормочет Джоди.
Джоди светит фонариком телефона на женщин и детей. Те щурятся от света. Они выглядят истощенными, напуганными.
— Я вызову помощь, — говорит им Джоди.
Никто не отвечает.
Джоди ждал подходящего момента привлечь власти. Он понимал, что если Роллер узнает, что копы за ним охотятся, то он избавится от этих людей. И у всей преступной сети будет шанс замести следы.
Но теперь жертвы прямо перед ним. Он позвонит в полицию штата. Потом в ФБР. В местную полицию. В прессу. Он вызовет всех, кого только можно.
Джоди набирает первый номер, но звонок не проходит. Здесь нет связи. Неудивительно, ведь они под землей.
— Выйдем позвонить, — говорит он Дэйви.
Он направляет свет своего телефона на лицо Дэйви.
На этом лице улыбка. Улыбка, которая все открывает. У Джоди перехватывает дыхание, кислота поднимается по пищеводу. Черт! Дэйви рассказал о Роллере, обо всей операции и своем участии в ней не потому, что хотел облегчить совесть, а потому, что он знал: это не имеет значения. Он привел Джоди к женщинам и детям, но только потому, что там не работает связь.
Джоди сует пистолет под подбородок Дэйви.
— Он идет сюда?
Дэйви кивает.
— Откуда ты это знаешь? Здесь есть камеры?
— Ты не успеешь никого вызвать. Он уже идет. Он знает шахту. И будет не один. Тебе лучше выйти отсюда и сдаться. Он может оставить тебя в живых.
— Откуда мне знать, что ты не лжешь?
— Девчонки написали ему, когда грабители пришли за картинами. Он был всего в паре часов отсюда. У входа в шахту есть камеры с датчиками движения. Видео идет прямо на его телефон. Он видел, как мы сюда вошли.
Дерьмо!
— Думаешь, сможешь убить трех парней? Сколько у тебя тут пуль? Шесть? Девять? Знаешь, с каким они придут оружием?
— Заткнись.
— Если не сдашься, умрешь.
Джоди снова бьет его по лицу пистолетом. Залепляет ему рот двумя слоями скотча.