рь вообще не смог жить. Везёт, но не всегда.
Иногда мне кажется, что я жду того момента, когда мне станет все равно и я смогу пройти мимо нее, не посмотрев в ее сторону. Но, одновременно, я не хочу, чтобы моя жизнь опять стала ужасно унылой. Я боюсь, что не решусь позволить себе опять полноценно любить, опасаясь новой неудачи. Когда-то я хотел лишь поговорить с ней. Думал, ерунда. Увлечение. Возможно, если бы мы подольше пообщались, а она бы так и не заинтересовалась мной, я бы остыл и мы бы разошлись как в море корабли. В крайнем случае, чтобы избавится, отвела бы меня в лес по грибы и оставила бы в чаще. Я бы беспрекословно пошёл за моей прекрасной ведьмой. Вместо этого, пока она меня игнорировала без всяких объяснений, я в сомнениях и надеждах всё-таки дал волю своим чувствам и влип по самые уши. Мне стало нужно больше. Я захотел обладать ею целиком. Её родственников я воспринимал как своих. Арсения как ещё одного сына. Смешно о таком было думать, не имея ни надежды ни тем более каких-либо обещаний. Грёзы любви! Жестокие и смешные грёзы.
Я достал из карманов всякий завалявшийся хлам. Потом, взобравшись на валун у самой кромки воды, стал быстро облегчать пригоршню уже ненужных мне вещей и забрасывать их подальше в солёную балтийскую воду.
К тому времени уже было понятно, что скоро будет дождь. Ветер, постоянно дующий на дамбе, приобрёл ту степень порывистости и наэлектризованности, который всегда бывает перед летним ливнем. Выбравшись с каменистого берега на облицованную камнем набережную, мы быстро уселись в машину и я успел развернуться в направлении города когда на лобовое стекло попали первые дождевые капли. Стекло начало запотевать и мне пришлось открыть окно, чтобы салон лучше продувало потоком наружного воздуха. Боковое стекло опустилось на несколько сантиметров и тёплый воздух, со вкусом солёной воды и горячего асфальта, ворвался в кабину, разрывая плотный влажный ком воздуха внутри. А я думал, что уже не знаю, что дальше будет и чем всё закончиться.
Говорят, у каждого человека есть кто-то кто запал ему в душу на всю жизнь. И каждый раз хочется, чтобы это был именно тот человек. "Но если ты знаешь, что человек никогда не будет твоим, то любить его можно бесконечно долго”.
Последняя глава?
Ну, как предыдущая глава? Неплохое было бы окончание? Романтичное и, наверное, даже милое. Последняя фраза, кто не знает, от Оскара Уайльда. Ещё помню его же фразу: “Все мы лежим в канаве, но некоторые смотрят на звёзды”. Это тоже актуально для меня. Сейчас объясню почему.
Я долго думал, стоит ли мне писать следующую, последнюю главу. И так всё получилось достаточно глупо. Да и будет ли она последней? Отчасти мои сомнения были вызваны тем, что скрытая до сих пор часть этой истории наверняка удивит, а может и огорчит кого-то из моих родных и дорогих мне людей. Но были и достаточно циничные мысли о том, что из другого возможного финала может получиться вполне себе полноценное продолжение или даже совсем другая история, наполненная, помимо уже известных, новыми персонажами и новыми поворотами сюжета. Но одно происшествие заставило меня всё-таки изложить всё так как есть. Может я просто испугался, что мою историю вообще никто никогда не узнает. Мне хотелось, чтобы кто-то понял меня? Или надо было просто выговориться? Ах, если бы Лиза всё-таки выслушала меня! Если она когда-нибудь прочтёт эту историю, наверняка подумает, что правильно поступила, отправив меня в игнор. Хотя мне всё больше и больше кажется, что если бы она в самом начале просто откровенно поговорила со мной, то и я бы так не мучился и они бы не были вынуждены терпеть всю эту неприятную суету. Наверное, мне просто хотелось почувствовать чуть-чуть эмпатии, толику уважения к моим чувствам.
Да, кстати, ещё подумалось, что в этой истории кое-кто выглядит не очень порядочно, а я получаюсь такой благородный весь в белом и со стихами, что хочется пожалеть самого себя. Но мне не надо жалости, нужна помощь. Может быть даже психиатра. И, в конце концов, я оказался не таким уж сумасшедшим как читатели уже наверняка подумали. Я оказался гораздо хуже!
Происшествие, о котором я упомянул, случилось в одно из воскресений декабря. Прошло уже несколько месяцев с описываемых ранее событий. Мы с Аликом ехали на соревнования его футбольного клуба. Он должен был играть полузащитником. Погода была достаточно типичная для нашего климата. Температура воздуха около нуля с небольшими колебаниями в плюс и минус. Периодически шёл снег, который даже при сильном снегопаде, мог растаять уже через пару часов без следа. В тот день небо выдавало очередную порцию слякоти. Поля были покрыты белым свежевыпавшим снегом, а на дороге, отбрасываемый с чёрной грязной колеи колёсами машин, снег сбивался в невысокие валы между полосами и вдоль дорожных столбиков на обочинах.
Мы выехали заблаговременно и спокойно с умеренной скоростью ехали по дороге в сторону города. Соревнования должны были начаться только через два часа, правда, в незнакомом мне районе. Не люблю ехать незнамо куда. Всегда почему-то хочется доехать побыстрее, с запасом. Мало ли что. Чтобы было время там на месте уже найти ориентиры, припарковаться и осмотреться. Почему-то вспомнилось, что у конкурсной группы Арсена сегодня тоже вроде соревнования по танцам.
Доехав до станции, я догнал идущую впереди машину, когда она остановилась у знака “STOP” на переезде. Тронувшись следом, мы синхронно набрали скорость где-то до восьмидесяти и, так как расстояние между нами не увеличивалось, а он дальше скорость не набирал, у меня появилась хорошая возможность легко обогнать его. Недолго думая, я совершил эту первую мою ошибку.
Сзади никого. Посигналив поворотником, я вдавил педаль газа и вышел на встречную полосу. Впереди до самого поворота дороги, а это километра два, не было ни одной встречной машины. Поравнялся с обгоняемым и уверенно его опередил. Справа послышался резкий неприятный шум струй воды со снегом бьющих из-под колёс в днище машины. Шум, который предупредил уже о второй ошибке. Руль потянуло влево, я поймал это движение и скомпенсировал усилием рук. Добавил газу, чтобы быстрее завершить обгон.
Обошёл. Правый поворотник и руль вправо, чтобы вернуться на свою полосу. Но это уже третья ошибка. В центре дороги между полос встречного движения образовался слой мокрого снега. Перескочив через него на скорости, ведущие передние колёса Ларгуса, только вырвавшиеся из притяжения обочины, подпрыгнули как на мини-трамплине и потеряли сцепление с мокрой дорогой.
Вся жизнь не пролетала перед глазами. Наоборот, реальность настоящего в эти несколько секунд не покидала. Всегда думаешь, видя подобные инциденты, что вот ведь есть и возможность и время чтобы успеть вывернуть, спасти положение. Но в реальности ничего не успеть, хотя по ощущениям все происходит ужасно медленно. Можно успеть разглядеть комья грязи на обочине и трещины на краске дорожных столбиков, мимо которых летишь в канаву, засохшие стебли камышей, торчащие из-под тонкой корки льда. Осознание, что я подвёл Алика, подверг его жизнь опасности, появилось ровно в тот момент, когда машина слетела с дороги. Капот медленно сминается от удара в рыхлую еще не промерзшую землю. Сбрасываю руки с руля, чтобы не переломать от удара. Успел даже как-то сообразить! Лобовое стекло накрывает волна белой мякоти снега, как пенная волна набегает на берег. Машина делает кувырок раз, другой. Падает на крышу и, кажется, очень долго перевернутая скользит по раскисшей канаве как по водяной горке. Потолок кабины в передней части приблизился к моей голове сантиметров на двадцать. Наконец, останавливается. Через лобовое стекло, смятое и покрытое сетью мелких трещин, начала сочиться грязная вода. Двигатель заглох после первого удара и сигнализация открыла замки дверей. Подушки не сработали, удар был не фронтальный.
– Алик, ты как? – спрашиваю, пытаясь сдержать ужас от мысли, что не услышу ответа.
– Нормально, – слышу обнадёживающий ответ, но он тут же с болью восклицает: – Ой, нога!
– Что с ней? Подожди, я сейчас тебя вытащу!
Мы висели вверх ногами на ремнях безопасности. Я отстегнулся и перевернулся, вставая на мятый потолок, уже покрытый слоем воды. Ноги в кроссовках сразу промокли.
– Нет, ничего, – уже почти спокойно сказал Алик, видимо понял, что с ногой ничего серьёзного.
Поскальзываясь на крошках льда и битого стекла, я на корточках пролез по потолку на второй ряд сидений. Отстегнул ремень безопасности Алика и, придерживая его за плечи и колени, перевернул на ноги. Он невредим, слава богу!
Открыв дверь, помог ему вылезти, выбрался сам.
– Что с ногой? Где болит? – спросил я.
– Здесь – он показал на голень правой ноги.
Закатав штанину, я увидел на его голени небольшой след, какой бывает сразу после удара, когда синяк ещё не начал наливаться кровью, но уже видно его будущие очертания.
– Ничего страшного. Просто синяк. Где ещё болит?
– Нет. Больше нигде – уверенно ответил Алик.
Я вспомнил о своей сумке. Полез за ней в перевёрнутую машину и только тогда заметил, что на мне нет шапки и очков. Достал сумку и вылил из неё воду. Алик стоял на том же месте и смотрел на разбитую машину.
Машина лежала на крыше, немного притопленной в воду, привалившись правым боком к откосу дороги. Задранные кверху колёса были почти на уровне дорожного полотна. Передние так и остались повёрнуты влево, в последней безуспешной попытке зацепиться за дорожное покрытие и выровнять траекторию. Сигнал поворота продолжал моргать, несмотря на вынутый ключ зажигания. Видимо, что-то замкнуло и реле не отключилось от питания.
По обочине дороги подбежали люди из попутной машины, остановившейся неподалёку. Крупный мужчина и женщина, ниже его почти на голову с бледным от испуга лицом. Оба среднего возраста, видимо супруги.
– Эй, как вы? Живы?
– Мы в порядке.
– Кто-то ещё есть в машине?
– Нет, никого.
На дороге остановились ещё машины, водители предлагали свою помощь.