Я не удивилась, когда через несколько дней Митчелл позвонил мне и спросил, получила ли я заключение патологоанатома. Несмотря на то что письма должны были прислать напрямую в наши почтовые ящики, мне ничего не пришло. Позже выяснилось, что в суматохе тех дней я указала неверный адрес, и заключение прислали в следующий по улице дом. Я узнала об этом, лишь когда старший коронер Шер Дафф сообщила мне, что нерадивый сосед попытался продать письмо в газеты. Видимо, какая-то газета решила не публиковать заключение и отдала его в руки полиции. После смерти Эми у таблоидов наконец-то появилась совесть.
Письмо и тщательное расследование смерти Эми, завершившееся в октябре 2011-го, подтвердило наши мысли: в судьбоносную ночь в крови Эми не было тяжелых наркотиков. В ней нашли «Либриум» – лекарство, которое она принимала для лечения алкоголизма, и, конечно, алкоголь. Полиция извлекла из комнаты Эми две больших и одну маленькую бутылки водки – выяснилось, что на 100 миллилитров крови Эми было 416 миллиграммов спирта, что в пять раз превышает допустимую норму. Самым очевидным объяснением ее кончины является передозировка алкоголем, но мы никогда не узнаем этого точно. На исход также повлиял шокирующий вес Эми: в момент смерти она весила всего 40 килограммов.
Выяснились и другие детали, о которых я не знала ранее. В 20:30 вечером перед смертью Эми к ней приходила доктор Кристина Ромет. Осмотр был рутинным, но Эми была явно недовольна. Прошло уже несколько часов с нашего отъезда, и она немного проспалась, а затем снова начала пить. Доктор Ромет спросила у Эми, когда та прекратит пить. Она ответила, что не знает, но «не хочет умереть». Думаю, Эми говорила искренне. Я видела, что перед самой своей смертью она по-настоящему хотела изменить жизнь, а не закончить ее. Но чтобы измениться, ей предстояло отказаться от привычек, которые, по ее мнению, удерживали ее на плаву. Со временем возраст и мудрость помогли бы ей справиться с этим, но она, как и мы, считала, что у нее еще есть время. Как ужасно осознавать, что она погибла, думая, что держит все под контролем.
Эндрю, пришедший на обсуждение заключения заметно поникшим, заявил, что в последний раз говорил с Эми около двух часов ночи – она играла на барабанах в своей комнате. Он снова проверил ее около десяти часов утра и решил, что она спит. И лишь зайдя к ней в 14:30 и застав ее в том же положении, что и утром, он забил тревогу. Она была мертва уже несколько часов. Я не виню Эндрю и никогда на него не злилась. Я знаю: он все еще мучается из-за того, что Эми ушла в его смену. Как и многие другие, он не смог бы спасти ее от смерти.
Коронер Сюзан Гринуэй назвала причиной смерти несчастный случай. На мой взгляд, сложно подобрать лучшую формулировку. Жизнь Эми состояла из множества различных случайностей, и самая последняя разрушила ее.
Заключение немного прояснило мне ситуацию, но в ноябре вновь начались сложности. Это полное безумие. Оказалось, что через месяц после решения по смерти Эми Сюзан Гринуэй ушла в отставку из-за обвинений в недостатке квалификации для работы. Чтобы занимать должность ассистента коронера, нужно пять лет официально проработать юристом – у нее же было лишь 2,5 года стажа. Подняться по карьерной лестнице ей помог муж, доктор Скотт Рейд: Гринуэй одновременно вела тридцать дел, двенадцать из них – в Коронерском суде Сент-Панкраса. Среди них была и Эми. Когда пришло время Эми, ее дело вновь пересмотрели 8 января 2013 года – мы не явились на повторное заключение. К счастью, изначальная версия подтвердилась: Эми умерла от алкогольного отравления, и ее смерть была случайной. Но все же мне было сложно вынести ситуацию с заключением. 2012 год сильно подкосил меня. В январе умер мой отец – весь предыдущий год его здоровье постепенно ухудшалось. Теперь трещина, появившаяся в моей жизни, стала еще больше. Эдди хранил фото Эми на своем столе до самой смерти. Он даже говорил, что она приходила к нему во сне – было странно слышать такое от моего несуеверного отца. Я восприняла это как хороший знак. В отличие от смерти мамы, уход папы стал для меня сильным ударом. Он был моей опорой, и я все время по нему скучаю. В день его похорон заплаканный Алекс повернулся ко мне и сказал: «Мама, пожалуйста, не стань следующей. Пожалуйста, не умирай».
В то время я была не в состоянии оспаривать заключение коронеров. Я как могла старалась успокоить Алекса – впервые он испугался за мое здоровье. Будь то в моих силах, я бы все исправила – ни одна мать не пожелает своим детям доли, перепавшей моим. Я могла показать Алексу пример, оставаясь позитивной и продолжая жить на полную, несмотря на свою болезнь.
К счастью, были в том году и белые полосы. В феврале 2012-го мы посетили церемонию «Грэмми» в Лос-Анджелесе, на которой получили посмертную награду от имени Эми за песню «Body and Soul», записанную дуэтом с Тони Беннеттом – ее последнюю композицию.
Будоражащее восхищение от участия в церемонии «Грэмми» не единственная причина того, почему я до сих пор не могу осознать тот день.
Когда мы прибыли в Лос-Анджелес 11 февраля, стало известно, что соул-певица Уитни Хьюстон скончалась от предполагаемой передозировки наркотиками – ее тело нашли в ванной комнате номера в отеле «Беверли-Хиллс». Именно в этот отель мы собирались на вечеринку перед «Грэмми» – ее организацией занимался Клайв Дэйвис, человек, «открывший» Уитни.
У Эми не было связи с умершей певицей, но я понимала, в каком ужасном шоке сейчас находится ее семья. Мы и сами уже многие месяцы мучились от неутихающей душевной боли. Мы не знали, отменяется ли праздник, да и сомневались в уместности его посещения. Весь город погрузился в шок – улицы заполонили привычные нам фотографы и телевидение. Вечеринку все же решили провести – но не нам было их судить. Лично я не понимаю, почему многие говорили о необходимости ее отмены. Памятный вечер, который мы устроили в Jazz After Dark после смерти Эми, оказался самым уместным способом почтить ее память. Но, признаюсь, огромный праздник по случаю награждения «Грэмми» сильно отличался от скромного трибьюта в баре в Сохо. Я в жизни не видела такого количества бриллиантов, вечерних платьев и смокингов. Номер разрывался от количества знаменитостей – Ричарду вечер давался с трудом. В какой-то момент известный рэпер P Diddy столкнулся с Ричардом у дверей – они толкались животами, ерзая туда-сюда в попытках разойтись. P Diddy оправдывал свой псевдоним – он был скромных размеров, Ричард же добавлял проблем своей пухлостью. Вскоре он опознал в мужчине с копной густых волос Слэша из группы Guns’ n’ Roses. У меня голова закружилась от изучения местной публики.
Награждение, прошедшее на следующий день, было просто ошеломительным. Когда прозвучали имена Эми и Тони Беннетта, мы с Митчеллом поднялись на сцену под оглушительные аплодисменты и, самое главное, стоячие овации. Когда я наконец добралась до сцены без помощи трости, то внезапно ощутила всю мощь шума публики и отчаянно пыталась сохранить спокойствие.
«Это мама Эми», – сказал Тони Беннетт, и толпа снова взорвалась аплодисментами. Впервые в жизни, ослепленная ярким светом и находясь под взглядами многолюдной аудитории, я поняла, как трудно было Эми находиться под пристальным взглядом людей.
К счастью, внимательный Тони Беннетт заботливо пригласил меня к микрофону. Он оказался настоящим джентльменом. Позже он сказал, что заплакал, услышав новости об Эми. Как и все мы, он изо всех сил надеялся, что она справится (позже он щедро пожертвовал 80 тысяч фунтов в Фонд Эми Уайнхаус). Теплое чувство от признания достижений Эми накрыло меня, но тут же смешалось с тоскливым ощущением безвозвратной потери. Эми была в восторге от работы с Тони Беннеттом. Она должна была получать эту награду сама.
В том же месяце и BRIT Awards почтили ее память – они показали презентацию с моментами из жизни Эми и нашими семейными фотографиями. А в 2013 году я вновь растрогалась до слез, когда Эми номинировали в категории «Лучшая британская исполнительница» с альбомом Lioness: Hidden Treasures, сборником неизданных песен, который ее лейбл выпустил спустя пять месяцев после ее кончины.
Гигантские фотографии Эми сменяли друг друга на экране во время зачитывания номинаций, и я не смогла сдержать слез. Если до этого я сидела с чувством, что Эми вот-вот придет, то теперь пустое место за столом спровоцировало невыносимое осознание ее смерти – и я сломалась. Она стала первой певицей за всю историю BRIT Awards, посмертно номинированной на награду, и хотя статуэтка досталась Эмили Санде, она упомянула и других номинанток. Не хочу показаться грубой, но мне кажется, что выиграть должна была Эми. Даже после ее смерти я всегда болею за нее. Может, это просто моя материнская гордость.
К счастью, Эми продолжает жить в работе фонда. С его запуска в 2011 году мы достигли многого. В марте 2012 года мы запустили первую программу по антинаркотическому просвещению в средней школе Святого Клементия в Хертфордшире. На 2014 год эта программа также работает в двух других средних школах Англии, а благодаря выигранному нами гранту на 4,3 миллиона фунтов она распространится на пятьдесят школ за пять лет и охватит более 250 тысяч школьников. Просветительские программы подчеркнули необходимость вести подобную деятельность. Наша цель – призывать людей больше говорить о проблемах наркомании, алкоголизма и их последствиях. Как родитель я жалею, что не имела такого доступа к информации, когда растила Эми. Каждый день мы получаем новые данные о триггерах зависимостей и путях помощи молодым зависимым.
Печально то, что наша программа вытекла из обыкновенного недостатка антинаркотического просвещения в английских школах. Несмотря на то что тема частично поднимается на уроках «Знания о личности, обществе и здоровье», количество времени, выделяемого на обсуждение вопросов зависимости, определяется учителем или школой. Выяснилось, что 60 % государственных школ отводят на просветительские программы такой направленности около часа, а 70 % учеников вообще не помнят изучения этих вопросов.