— Выходи на берег, Малика, — вдруг надо мной раздался голос Жеана, — тебя нужно растереть и напоить настойкой от простуды.
От неожиданности я крутанулась и даже попыталась отскочить от мужчины. Но вместо этого, я лишь качнулась и клацнула зубами. Все это время за моей спиной стоял он. Я и слова вымолвить не смогла.
— Ясно, моя ты изнеженная девочка, горе с тобой, — меня подхватили на руки и вынесли на берег. Там уже дожидалась Рояна с обрезом мягкой ткани. Но на землю меня не поставили, прямо со мной на руках Жеан вышел на тропинку и двинулся в лагерь.
— Рояна, — прикрикнул он на подругу, — вещи бери и в мою палатку.
Схватив ворох вещей, ведьмочка помчалась за ведуном, стараясь не отставать от него.
Меня сильно трясло, тело сводило судорогой. Оказывается, в воде еще не так холодно было, а вот сейчас я ощущала себя ледяной статуей. Сжавшись, плотнее притиснулась к мужскому телу, но толку было от этого мало. Жеан сам был в мокрых вещах, только в отличие от меня, он ощущал себя вполне комфортно и не трясся как заяц.
— Триал и Эдер, — крикнул ведун двум студентам, — на кухню. Завтрак на вас.
Парни утвердительно кивнули и отправились куда послали.
Меня же занесли в палатку. Я сразу уловила тонкий запах мелиссы. На земле у тряпичной стены свалены сумки, на противоположной стороне — пара скинутых друг на друга спальных мешков. Именно на них меня и усадили. Выхватив из рук Рояны материю, Жеан принялся меня тщательно растирать. С волос противно капала вода прямо на одеяло.
— Все намокнет, — выдохнула я.
— Ничего, просушим, — отмахнулся от моих слов мужчина, — ты, когда упала, не ударилась? Ничего не болит?
Отчаянно постукивая зубами, я покачала головой.
— Это хорошо, — Жеан ласково погладил меня по мокрым волосам и заглянул в глаза. Сосредоточенный, серьезный, такой непохожий на привычного самоуверенного наглеца ведуна. — Сейчас я дам тебе настойку. Она горькая, противная, но очень полезная. Если выпьешь, как хорошая девочка, я дам тебе кусочек карамельки. Ты сладкое любишь?
Я попыталась улыбнуться, но вышло как-то жалко. Он вел себя со мной как с маленькой девочкой. А я уже и забыла, каково это чувствовать себя любимым ребенком. Моё сердце дрогнуло и внутри разлилось такое тепло. Мне так захотелось быть его девочкой, которую бы он любил и носил на руках. Пусть для других я останусь деятельной ведьмой, мечтающей о своем деле, но для Жеана я хочу быть лишь горячо любимой женщиной. Его девочкой.
— Ну, будем считать, что любишь, — Жеан еще раз пригладил мои волосы.
Я зажмурилась. Мое тело снова свело легкой судорогой.
— Рояна, — позвал он подругу, — там, в черной сумке, еще сухая ткань, давай-ка волосы ей завернем. И сбегай на озеро, сама ножки помой. Хотя подожди.
Жеан встал и выглянул на улицу.
— Этьер, — громко крикнул он и снова вернулся ко мне.
Следом в палатку вошел мужчина.
— Этьер, проводи девушку к озеру, чтобы она себя в порядок привела, — кивком он указал на Рояну.
Друг Жеана молча, взял из черной сумки ткань и, приобняв подругу за талию, вывел ее на улицу.
Мы остались вдвоем. Взяв сухую ткань, Жеан осторожно завернул в нее мои волосы.
— Ну-ка, иди сюда, лисенок, — меня, трясущуюся от озноба, подняли и пересадили на сумку, — хотя сейчас ты больше на заиньку похожа.
Ухмыльнувшись, Жеан скрутил верхний спальник и вынес его на улицу. Вернувшись, он пристально взглянул на меня.
— Сейчас я снова выйду, а ты переоденешься в сухую одежду, а потом позовешь меня. Хорошо, Малика?
— Я к себе пойду, — выдохнула я.
— Ты останешься здесь до вечера, — сурово отчеканил ведун, — будешь пить настойку и находиться у меня на виду. Я не собираюсь, как мальчишка, бегать к вам в палатку.
— Это неприлично, — выдохнула я.
— Ничего страшного, я все равно жениться на тебе намерен, так что переживем этот позор как-нибудь.
— Профессор, — прошептала я.
— Для тебя я Жеан, лисенок, — резко перебил меня ведун. — Я все сказал. Надо было головой думать, когда в озеро лезла. А теперь переодевайся и ложись.
С этими словами ведун вышел. А я осталась в его палатке, сидеть на его сумке и тупо глядеть на ворох сухих вещей. Вздохнув, я встала и непослушными трясущимися руками принялась раздеваться. Занемевшие пальцы плохо слушались, мне стоило большого труда расстегнуть мелкие деревянные пуговички. Но все-таки стащила с себя платье и нижнее белье. Все это время я нервно поглядывала на вход. Но там все было тихо. Схватив сухие вещи, я поняла, что тело моё все еще влажное поэтому, секунду подумав, сначала вытерлась насухо.
Наконец-то одевшись, я тихо шагнула к выходу. Жеан стоял буквально в одном шаге от ширмы, служащей дверью. Резко обернувшись, он приблизился ко мне и, обхватив мой затылок, склонился.
— Жеан, — только успела выдохнуть я.
Мужские губы оборвали меня на полуслове. Поцелуй, такой яростный и в то же время нежный. Я не стала обманывать саму себя, скользнула руками по груди мужчины и придвинулась ближе, наслаждаясь внезапной близостью. Можно лгать кому угодно, но с собой нужно быть честным. Мужчина, что держал меня в своих объятьях, мне не просто нравился, я чувствовала, что испытываю глубокую заинтересованность. Влюбленность.
— Я снова немножко замочил тебя, мой нежный рыжик, — простонал Жеан мне в губы, — пожалуй, и мне не помешают сухие штаны.
Осторожно, чтобы не намочить еще сильнее мою одежду, ведун поднял меня на руки и отнес к спальнику. Коснувшись в нежном поцелуе уголка глаза, уложил на мягкий лежак. Затем с важным видом обтер мои стопы влажной тканью и накрыл одеялом.
— Может я к себе, — шепнула я, — неприлично же.
— Чхал я на приличия, Малика, — выдохнул Жеан, — ты станешь моей женой. Ты можешь сопротивляться, можешь даже попытаться от меня сбежать, но все равно ты скажешь у алтаря мне "да".
Услышав такое заявление, я открыла рот, но слов, чтобы возразить, не нашлось.
— Я взрослый мужчина, Малика, я знаю, чего я хочу, и знаю, как добиться желаемого. А ты молоденькая невинная девушка, правильно сказала твоя подруга, у тебя нет шанса против меня.
— Нет, вы не правы, Жеан. Я сама решаю, как мне жить, кого любить и за кого выходить замуж! Вы можете сколько угодно «решать» за себя, но за меня не нужно. Тут мне помощь не требуется, я сама приду к нужному решению.
Тяжело вздохнув, Жеан поднялся и принялся снимать с себя мокрую одежду.
— Вы что делаете? — пискнула я смущенная и заинтригованная одновременно.
— Переодеваюсь, — невозмутимо пожал он плечами.
— Но не при мне же, — пробурчала я и повыше натянула одеяло, готовая укрыться под ним с головой. Это моя девичья стыдливость, наконец-то, проснулась. И, как всегда, это она не вовремя сделала.
— А мне стесняться нечего, может, посмотришь и оценишь от чего отказываешься?!
Хмыкнув, я нырнула под одеяло теперь уже точно с головой.
— И что даже не подсмотришь? Вот даже нелюбопытно? Неужели нисколечко? — обиженно пробурчал он.
Я мысленно закатила глаза, вот же, тип самодовольный. Хотя подсмотреть все же очень хотелось. Волновал меня этот мужчина — чего уж скрывать. Влюблялась я в него, самодовольного напыщенного себялюба.
— Ну, хоть одним глазком, — не унимался ведун.
— Одевайтесь быстрее, — пробурчала я и закашлялась.
В палатке тут же послышалось какое-то оживленное шуршание. С меня сдернули одеяло и сунули под нос деревянную ложку с чем-то дурно пахнущим.
— Ротик открывай и сразу глотай, — наставительно рекомендовал Жеан.
Послушно открыв рот, я сглотнула жутко горькую пакость и, не удержавшись, сморщилась. Вкус, как у тлеющей листвы. Фу! Умеют же гадость делать!
Тело постепенно согревалось, но все равно еще потряхивало.
— Молодец! Какая у меня послушная девочка, а теперь держи карамельку, — мне поднесли ко рту небольшой кусочек любимой всеми детьми сладости, не раздумывая, я ухватила ее губами, задев при этом пальцы мужчины. Его глаза моментально полыхнули и на лице растеклось блаженное выражение.
— Какие нежные губки, — промурчал он довольным голосом. — Мне понравилось ощущать их на своей коже.
— Пошляк и волокита! — тут же огрызнулась я.
— Колючка и злючка! — припечатал он меня. — А давай найдем компромисс, малышка, — неожиданно предложил он. — Ты не бежишь от меня сломя голову, не слушаешь весь тот бред, что твердят вокруг обо мне, а я ухаживаю мягче и демонстрирую, как я хорош и пригож. А главное, доказываю, что лучше меня тебе не найти, — в заключение разъяснений этого компромисса, сомнительного весьма, ведун чуть отстранился и поиграл мышцами, демонстрируя прекрасную фигуру.
Смутившись, я потупила глазки. Вот же, позер! Нашел, чем хвастать.
— Знаете, — заговорчески шепнула я, — тут по полянке шастают шесть десятков парней с прекрасными физическими данными. Вы не то демонстрируете, профессор!
Его взгляд в миг стал серьезным. Встав на ноги, он поднял с земли бутыль с зельем и отнес ее в угол палатки.
— Я то демонстрирую, Малика, просто ты уперлась и не желаешь этого видеть. А ты расслабься, забудь о тех планах, что ты настроила на жизнь и просто придумай новые, — в его взгляде скользнула какая-то затаенная обида. — Вот допусти на мгновение, что в твоем будущем буду я. И построй новые планы.
— Жеан, — возмутилась я, — мы знакомы меньше недели. Ну, какие у нас могут быть общие планы на будущее? Ну, послушайте, — я приподнялась на локтях, но от накатившей слабости потемнело в глазах, и я вынужденно снова опустилась на лежак. — Послушайте, никто не говорит о браке после нескольких дней знакомства. Вот скажите, вы меня любите?
Да, иногда я была слишком прямолинейна. Но в данный момент лучше уж повести себя так, чем ходить вокруг да около.
— Нет, — Жеан снова подошел и сел прямо на землю возле моей импровизированной постели, — я не могу сказать, что люблю. Но и что не люблю, тоже не могу. Ты безумно мне интересна. Даже слишком сильно! Куда больше, чем я от себя ожидал. Я считаю тебя редкой красавицей. Увидя тебя впервые, я подумал о том, как твои волосы будут шикарно смотреться на шелковых простынях. Мне стало интересно, везде ли ты рыженькая, — ведун склонился и прошептал мне это на ушко. — А еще мне не все равно, что чувствуешь ты. Мне важно, чтобы ты была здоровая и счастливая. Я злюсь, когда вижу, как твоя кожа покрывается мурашками от холода. Мне неприятно, когда ты падаешь и попадаешь в нелепую ситуацию. Ты мне небезразлична. И еще я собрал для тебя сотню этих чертовых растений в первый же день и уже сложил их сушиться. Почему и зачем я это сделал, я не знаю. Просто для того, чтобы ты не бродила вокруг лагеря. Я боюсь, что ты заблудишься или еще чего-нибудь страшное с тобой приключится. Мне кажется это и есть любовь. Нежданная, непроверенная временем, но все же любовь. Наверное, я соврал, лисенок, я все же люблю тебя. И пусть моё чувство шаткое и неуверенное, но оно уже есть.