ит все по обе стороны объектива. Если есть какие-то слухи и кто-то готов со мной ими поделиться, то это Марк.
– Что, эм… как думаешь, что произошло между Стеф и Винсом?
Марк разочарованно вздыхает.
– Что? – спрашиваю, широко раскрыв глаза.
– Не делай этого, Бретт, – говорит Марк. – Если действительно хочешь об этом поговорить, давай поговорим. Но не притворяйся, будто не знаешь, что Винс и Стеф ссорились. Ты не такая. Вот почему мы дружим.
Все знают, но мало кто ценит, что по выходным Марк играет на бас-гитаре в группе Super Freaks, исполняющей каверы песен восьмидесятых. Эти подробности насмешливо обсуждаются Охотницами, но они не знают – потому что никогда не снизойдут до личных вопросов съемочной команде, – что его группа частенько взрывала концертную площадку The Canal Room и что двадцатидвухлетние девушки выстраиваются у сцены, когда они выступают в Talk House в Амагансетте. Мы с бывшей однажды ходили их послушать, а после этого ели пиццу с Марком и его парнем, который играет на барабанах. Я делала это потому, что мне нравится Марк. Но что, если бы он мне не нравился? Обращалась бы именно к нему, зная, что продюсеры не могут встать на сторону участников? Ответ сражает меня наповал: возможно. Несомненно.
– Ты прав, – отвечаю я. – Извини. Просто… Я не знаю, что ты знаешь. Что все знают. И, ну, – смотрю на Лайлу, убеждаясь, что она занята фильмом, а не слушает нас, – произошло то, что не должно было произойти, и я не уверена, что с этим делать.
Марк мило улыбается.
– Все совершают ошибки, Бретт. От этого я не люблю тебя меньше. Наоборот, даже больше.
Он тянется к моей руке, и я позволяю ему подержать ее с пару минут, благодарно улыбаясь в ответ и маринуясь в собственном запахе.
Марк вытягивает шею, проверяя, что пассажиры в непосредственной близости от нас либо спят, либо чем-то заняты. Уверившись, что нас никто не подслушает, он тихо говорит:
– Лиза думает, что вы со Стефани поссорились не из-за того, что ты не передала ее книгу Рианне.
Я сглатываю, ощущая в горле желчь. Если понадобится, можно сблевануть в пакет с чипсами.
– А из-за чего, по ее мнению, мы поссорились?
Марк закусывает губу и снова осматривается. В этот раз тянется в карман, достает телефон и открывает приложение заметок. Я чуть ли не залезаю к нему на колени, наблюдая, как он пишет переворачивающий жизнь ответ: «Она начинает думать, что у вас со Стефани что-то было, пока вы жили вместе, и это плохо закончилось».
Слова на моем надгробии расплываются и становятся четче, расплываются и становятся четче. Это плохо. Очень, очень плохо. Я обручена. Может, у Стеф и Винса такой брак, где они каждую неделю выдают друг другу «сюрпризы», но Арч выше этого. Она уйдет от меня, если до нее дойдет такой слух.
Затем Марк открывает галерею фотографий, пролистывает снимки его племянницы на пляже и мрачных закатов и наконец останавливается на чем-то похожем на страницу книги. Передает мне телефон, и я увеличиваю фото.
Это заглавная страница третьего романа Стефани. Который, как мне казалось, я выкинула подальше из своей старой квартиры. «Любви всей моей жизни, – написала она мне. – Прости, Винс!»
– Откуда это у тебя? – еле слышно спрашиваю я.
– Лиза прислала мне. Книга стояла на полке в твоей бывшей квартире. Где живут Келли и… – он кивает на Лайлу. – Мы приехали туда на съемки, и Джесси заметила ее. Она сочла странным, что книга там, и открыла ее, а затем прочитала, задумалась и…
Я поднимаю палец – мол, попридержи эту мысль. Жестами прошу Лайлу снять наушники.
– Лайла? – спрашиваю я тихим, строгим голосом. – Помнишь тот экземпляр книги Стефани, который я выкинула в мусорку?
Лайла сглатывает.
– Да.
Губы Лайлы размыкаются, когда она пытается придумать оправдание.
– Мне было любопытно, – наконец шепчет она, ее щеки горят. Любопытно из-за секса, имеет она в виду.
Возвращаю ей наушники, кляня сестру за то, что запретила Лайле смотреть «Игру престолов». Джон Сноу мог бы утолить ее любопытство. Этого можно было избежать.
– Продолжай, – прошу Марка, впиваясь пальцами в подлокотники, чтобы подготовиться.
– И ее это насторожило. То примечание для тебя. И следующие события тоже подкинули дровишек. Она смотрела съемку, где вы со Стеф встретились в Barneys. – Марк дает мне минутку, чтобы вспомнить. – И заметила, что Стеф отметила твою татушку на ноге.
– И? – хмурюсь я.
– И прошел месяц с тех пор, как вы со Стеф «помирились» в уборной на вечеринке у Лорен, а ты сделала тату спустя всего несколько дней. Мы снимали это, помнишь? Соответственно, до Barneys вы не виделись месяц – но почему? Если вы действительно все уладили и это был именно такой пустяк, как ты сказала, то почему вы снова не начали общаться? Но последней каплей стал ее отказ пойти на твою вечеринку в честь помолвки.
– Она отправилась в турне.
– Нет, – к моему удивлению, отвечает Марк. – Лиза проверила информацию о ее рейсе. В тот вечер она была в Нью-Йорке. Она решила не ходить. Возможно, потому, что ей было бы слишком больно?
Я откидываю голову на сиденье, чувствуя себя выжатой как лимон.
– Лиза еще кому-нибудь об этом рассказала? Кроме тебя? – Закрываю глаза, страшась ответа.
– Вряд ли, – отвечает Марк, и я облегченно открываю глаза. – Думаю, она сначала хочет, чтобы ее теория подтвердилась.
Я вздыхаю, погружаясь в отчаяние. Я четыре года ждала, чтобы вывезти всех в Марокко, а сюжетная линия про тайную лесбийскую связь перекроет все хорошее, ради чего мы туда летим.
– Скажу так, – добавляет Марк, – то, что она видела, как Стеф и Винс ругаются, это еще одна капля. Она думает, Винс в курсе и злится. Что очень лицемерно с его стороны, учитывая, что он снует вокруг твоей сестры.
– О, замечательно, – сокрушенно смеюсь я. – Так я не единственная, кто это заметил.
После вечеринки в честь помолвки я усадила Келли для серьезного разговора. «У Винса что-то случилось?» – спросила я с комом в горле, потому что очень боялась услышать ответ.
Келли ни с кем не встречается. Не желает кому-то отдавать больше времени и энергии, чем Лайле и бизнесу. Иногда она пользуется приложением Tinder, чтобы поразвлечься. В те ночи я оставалась с Лайлой. «Хорошего тебе оргазма!» – кричала я ей вслед, когда она выходила из дома в платье в обтяжку. Винс с радостью оказал бы ей такую услугу и помог сохранить силы, которые она тратит на елозенье большим пальцем по экрану. Келли помешана на эффективности.
На мой вопрос она ответила враждебным пренебрежением.
– У тебя явно проблемы, – фыркнула она и вышла из комнаты. Ни «да». Ни «нет».
– Джесси может назвать этот эпизод «Нет ничего лучше, чем инцест», – бормочу я Марку.
Марк поднимает брови. Он еще никогда не слышал, чтобы я оскорбляла Джесси, но я не настолько влюблена, чтобы не заметить ее чувство юмора, которое всегда является попыткой обратиться к молодежи и всегда не долетает до цели. А ее жалкие подписи в Инстаграме – ужас.
Самолет вдруг попадает в зону турбулентности, и Лайла напрягается от страха. Я обнимаю ее, притягиваю к себе и уверяю, что все нормально, хотя кажется, будто акула закусила кабину пилота и трясет до смерти. Обещаю Лайле, что бояться нечего. Такое иногда случается. Я говорю не только с ней, но и с собой, и вру нам обеим.
Только к обеду мы приземляемся в Марокко и едем в отель. Марк сидит на переднем сиденье и борется с зевками, пытаясь удержать в руках свой КПК. Я на первом ряду микроавтобуса, зажатая между сестрой и Лайлой. Стеф и Джен за мной, а Лорен занимает третий ряд вместе со своим багажом, который она настояла взять с собой, упоминая что-то о шелковых шарфах бабушки. Во что никто из нас, естественно, не поверил. Полагаю, она провела исследование и знает, что в определенных местах Марокко женщинам запрещен алкоголь, вот и приняла меры предосторожности.
Я снова предупреждаю всех не спать. Лучше продержаться весь день и позволить сну завладеть тобой, когда уже не останется сил. Предлагаю, когда доберемся в отель, освежиться и встретиться в лобби, чтобы проехаться по еврейскому кварталу на электровелосипедах SPOKE, которые доставили в расчете на завтрашнее выездное мероприятие в деревню Агергур в нижней части гор Атласа. Мне кажется, получится замечательная прогулка и инвесторам понравится реклама продукта, но еще так я соберу всех вместе, и они будут под моим присмотром. Меньше всего мне нужно, чтобы охотницы разбрелись и говорили на камеру бог знает что.
– Вообще-то, я хотела попасть в один магазинчик специй, – говорит Джен.
Я закрываю глаза. Ну конечно.
– The Mella Spice Souk, – читает она с телефона. Келли ерзает на сиденье, навострив уши.
– Trés bon, – подает голос водитель. – Est célébre.
– Est-il? – спрашивает его Лорен, и мы все поворачиваемся к ней.
Он что-то еще говорит на французском, и Лорен, вскинув брови, понимающе кивает.
– Он сказал, этот магазин очень знаменит. Туда ходят местные. Приезжие тоже, и это не ловушка для туристов.
На лице Джен растягивается самодовольная улыбка, будто она превзошла мои планы.
– Мне рассказал об этом мой инструктор по йоге. Есть одна марокканская смесь, которая усиливает регенерацию клеток во время сна. Я могла бы добавить ее в свой новый тоник. – Она вся светится. – Отдых – это новая суета!
О.
Мой.
Бог.
– Думаю, Стеф согласится, – смеется Лорен, и глаза Стеф распахиваются при упоминании ее имени. Она дремала возле Джен, прислонившись лбом к окну.
– Извините, – она вытирает слюни тыльной стороной ладони, – что?
– Мы обсуждали, чем можно заняться до ужина, – повторяю я для нее. – Я хотела проехаться по еврейскому кварталу на элетровелосипедах SPOKE, чтобы протестировать их. И приглашаю всех присоединиться.
– Я хочу снова покататься на велосипеде! – объявляет Лайла, давая всем понять, что уже успела это сделать.