Не знаю, как после такого можно оправиться.
Я подумывала навестить ее. Посидеть вместе в ее темно-синей гостиной с римскими шторами, занавешивающими окна от фотографов, которые все еще ошиваются вокруг.
Но в итоге не хватило смелости. Я так и не в курсе, что она знает и не знает про Винса и Келли, про Винса и Джен, и глубоко обеспокоена ее выходкой в Марокко. Репортерам мы сказали, что это «случайность», но я наблюдала за событиями и видела, как она взяла цель. Келли убеждена, что Стефани приняла Квеллер за Лайлу, но я не совсем с ней согласна. Просто не могу совместить в одного человека Стефани, которую я знала, и Стефани, которая умышленно пыталась навредить моей любимой племяннице.
Дверь распахивает взбудораженная Лорен Фан в рваных белых джинсах и рваной белой футболке, без лифчика, босиком и с черными ногтями на ногах.
– Счастливая холостячка! – восклицает она и снимает с подноса, которым балансирует на правой руке, радужный многоуровневый желейный шот. Отступает, чтобы мы могли зайти, и нас, словно банду конкурентов, окружает съемочная команда.
– Веганский, безалкогольный, – подчеркивает она, потому что мы, похоже, все еще притворяемся, будто она не пьет, хотя в шоте столько Tito’s, что обжигает горло. – И с секс-перчинкой Гринберг!
– Так вот почему у меня встал, – безэмоционально говорю я, следуя за ней на кухню.
– А у меня встал на твою сестру в этом очаровательном спортивном костюме, – возвращает любезность Лорен.
– Это Net-a-porter, – правильно произносит Келли, растирая мурашки на руках. Здесь как в Сибири. Дом сконструирован в стиле индор-аутдор, но все окна и двери заперты, несмотря на лето. Мои соски ощущаются как острые ножи. Сомневаюсь, что все это хорошо для экологии.
На кухне Джен огромным тесаком срезает зерна с початка кукурузы. За ее спиной на улице прижимаются носами к стеклянным дверям три полные надежд собаки. Иветта сказала, Джен заставляет их спать на заднем дворе, так как дом уже доделан. Параноит насчет собачьей шерсти и мочи.
– Наш почетный гость уже здесь, – объявляет Лорен, представляя меня как гвоздь сегодняшней программы, и мы на мгновение замираем и хмуро смотрим друг друга. Похоже на пожатие рук перед дуэлью.
– Как пробки? – вежливо спрашивает Джен.
– Да нормально, – Келли роняет сумку на пол, – мы просто поздно выехали. Пришлось везти Лайлу к подруге в Нью-Джерси.
Джен смотрит на меня.
– Где Арч?
– Завтра приедет, – отвечаю я. – Застряла на работе.
Джен кивает.
– Лор, – она показывает на холодильник, – не нальешь Бретт и Келли вина?
– Вы единственные пьющие здесь, – сообщает Лорен, открывая дверцу. – Надеюсь, Sancerre пойдет, потому что больше у нас ничего нет.
Мне удается рассмотреть содержимое холодильника. Единственное, что не относится к вину, водке или текиле, – бутылка миндального молока, которую поставили сбоку, чтобы вместить алкоголь. Лорен быстро закрывает дверцу, пока на нее не переключилась камера, снимающая общий план.
На плите кипит кастрюля.
– Хочешь, я?.. – предлагает Келли, направляясь к прихватке у раковины. Снимает крышку, и ей в лицо брызгает что-то разноцветное. У меня урчит живот. Я не ела с полудня, и мне нужна нормальная еда, а не тарелка фарро.
– Спасибо, – говорит Джен, сгребая зерна в большую деревянную салатницу. – Бретт, я купила в Round Swamp твой любимый гуакамоле.
На первый взгляд – широкий жест, но он напоминает мне держать ухо востро. В этой компании любезность – режим энергосбережения.
– Очень мило с твоей стороны, Джен, – благодарю я.
Сестра робко улыбается мне через плечо – мол, видишь! Она не так уж плоха!
Келли до сих пор не знает о полуночном разговоре Джен с Винсом на балконе дома в Марракеше, как и о моих подозрениях, что это он в прошлом сезоне разбил ей сердце. Я пробовала поговорить с ней разок, в утро перед несчастным случаем. А потом произошел весь этот ужас, и я сосредоточилась на устранении последствий для SPOKE. После разговора с акционерами и просьбы к юристу просмотреть мое партнерское соглашение с Келли я подумала, что сейчас ей и так не сладко. Не стоит подливать масла в огонь, рассказав, что Джен лишь притворялась ее подругой, чтобы узнать, крутит ли она роман с Винсом, потому что сама, скорее всего, его любит. Пусть Келли верит, что дружба настоящая. Кому это навредит?
Джен вытирает руки о фартук, на котором написано: «Да здравствуют веганцы!»
– Итак, вот план на сегодняшний вечер: ужин, потом какие-то холостяцкие конкурсы Лорен…
Лорен быстро дует в дуделку и шепотом извиняется в ответ на испепеляющий взгляд Джен.
– А затем… я не знаю, – продолжает Джен, мельча широким основанием ножа необработанные грецкие орехи для салата, – может, съездим в Talk House, если никто не против?
Она озорно смотрит на нас, и я на мгновение не вижу перед собой самую хлюпкую рохлю. Когда рядом нет камер, Джен умеет веселиться, а Talk House – это студенческий бар, в который идешь после ужина с семьей, приехавшей в город на родительские выходные. Телесеть так и не смогла получить необходимое для съемок разрешение, а значит, можно выпить сколько угодно шотов желтой, как моча, текилы и не бояться, что это запишут.
– Вы здесь до одиннадцати, – пищит из-за камеры Лиза. Это как комендантский час наоборот – мы должны до определенного времени оставаться дома, сделать приличную запись, после чего можно валить на все четыре стороны и уйти в отрыв.
– Да, мам, – произносят одновременно Лорен и Джен.
– Еще раз так меня назовете, и вы уволены, – предупреждает Лиза, касаясь провисшей кожи на шее. – И, ради бога, поднимите уже какую-нибудь скользкую тему.
Джен откладывает нож и спрашивает с излишним беспокойством:
– Кто-нибудь связывался со Стеф?
Мы кривим губы – мол, нет.
– А с Винсом? – продолжаю я, но не сразу смотрю на Джен, чтобы не спалиться, лишь спустя мгновение, только она уже подняла нож и рубит орехи в опилки.
– Я слышала, – Лорен опирается локтями на стойку и кладет подбородок на руки, голос становится заговорщическим, – она вручила ему документы на развод, но он отказывается их подписывать. – Потирает пальцами, изображая деньги. – По брачному контракту он остается ни с чем.
Мое сердце пропускает удар.
– Она с ним разводится?
Развод Стеф с Винсом означает, что теперь ей плевать на видимость их счастливого брака. Означает, что, если захочет, она может публично рассказать обо всем, что происходило в том доме.
Лорен ухмыляется.
– Не надо так удивляться. Уж кому, как не тебе, знать, что этот брак был обречен на провал.
У меня такое ощущение, будто я проглотила огромный тесак Джен. Нужно перестать так делать – давать Лорен возможность вставлять комментарии, развивающие сюжетную линию лесбийской связи Бретт и Стефани.
– Бретт, – Джен поворачивается ко мне с таким видом, будто собирается в чем-то обвинить, – я подготовила вам с Арч гостевую спальню внизу. Лор и Келли, вам – наверху.
Я смотрю на Келли. На ее лице отражается разочарование от того, что Джен больше не хочет делить с ней одну комнату. Все потому, что ей больше не нужно за ней шпионить, но Келли этого не понимает.
– Спасибо, Джен. – Мило улыбаюсь ей, тоже включая режим энергосбережения. Затем закидываю свою сумку повыше на плечо. – Тогда я заброшу вещи в комнату и освежусь.
– Ужин через пятнадцать минут! – кричит мне вслед Лорен, снова превращаясь в мою подружку.
Не спеша иду по коридору, выжидая, когда возобновится разговор, а потом быстро открываю дверь в гараж и захожу в него. Щелкаю выключателем на стене и несколько раз моргаю, пока глаза медленно привыкают к освещению. Раньше, когда здесь включали свет, разбегалась живность. Стояли шезлонги, старые велосипеды и надувные игрушки для бассейна, живность могла прятаться в куче заплетенных паутиной местах. Сейчас же остался лишь коллаж из блоков предохранителей на одной стене и старый горизонтальный холодильник, который никогда ничего не охлаждал. Он кажется древним ископаемым, гудящим возле новенькой серебристой «Теслы» Джен с расположенной сбоку зарядкой. Открываю холодильник, и ангелы поют, когда я вижу замороженные бублики и пиццу.
– Я за вами еще вернусь, – шепчу я, а потом выключаю свет.
Гостевая спальня внизу обклеена сине-белыми полосатыми обоями, кровать застлана синим постельным бельем из туали, с таким видом мне кажется, что спать я должна в жемчугах. Приглядевшись, я понимаю, что вместо людей королевских кровей и животных в естественной среде обитания на простынях изображены черепа и скелеты, на стенах же вовсе не полоски, а бедренные кости. Фотографирую на телефон и отправляю Арч, смахнув предупреждение о низком заряде батареи. И вот сюда Джен засунула меня спать? «Калейдоскоп ужасов».
Перед глазами вдруг появляются три точки. Плюхаюсь спиной на кровать и подкладываю руку под голову, мне слишком лениво искать в сумке зарядку. Арч отвечает тремя обезьянками, прикрывающими глаза. «Жаль, не могу увидеть этот ужас лично, но, похоже, у меня не получится выбраться. По уши в работе. Это ничего?»
Я морщусь, выражая гораздо больше огорчения, чем я на деле ощущаю. По правде говоря, я рада, что Арч находится как можно дальше от этого безумия. «Я буду скучать!!! Но никому об этом не скажу. Все думают, что ты приедешь, поэтому дали мне отдельную комнату. Не хочу застрять с Келли. Наверняка проговорюсь во сне».
Несколько секунд экран осуждающе смотрит на меня. И наконец Арч отвечает: «Ты должна рассказать ей, что происходит. Она имеет право знать».
Я со вздохом печатаю ответ: «Знаю… но, если я скажу ей до окончания съемок, это станет частью шоу. Я обязана уберечь ее от того, чтобы это стало сюжетной линией. Ей и так изрядно достанется».
Арч пишет: «Ты не думаешь, что пока не рассказала ей, потому что не уверена в правильности своего решения?»