– Джен, – говорит Келли, когда та идет к своей машине, – может, тебе остаться дома и…
– Мне уже лучше, – отвечает она.
– Тогда пусть кто-нибудь сядет за руль, если ты не…
– Мне уже лучше! – кричит она на грани истерики, после чего садится за руль и захлопывает дверь. Эта компания состоит исключительно из шизанутых, но Зеленая Угроза всегда была самой-самой.
В доме Джесси я была лишь раз по приглашению Бретт, которая приходит сюда так часто, что легко можно отметить ее любимый шезлонг. Намек: у которого чуть просела середина. Мы пили у бассейна Casamigos (я напоила гортензии Джесси) и ели рыбу-меч, приготовленную на гриле Хэнком, которого Джесси называет другом, но все знают, что он ее опытный рыбак/персональный дворецкий. Общество Монтока было уверено, что Джесси Барнс снесет первоначальный дом, построенный компанией Techbuilt, который она купила в 2008 году, но она снискала расположение, когда лишь реконструировала кухню и добавила бассейн.
Мы паркуемся на грязной подъездной дорожке рядом с белым фургоном съемочной команды и винтажным «Лэнд Ровером» Джесси.
«Тесла» Джен явно выглядит странно на таком скромном участке – это машина коллектора, приехавшего из Готэма, чтобы отобрать землю у фермера Теда, блаженно не ведающего, что сидит на многомиллионном участке земли. Благодаря неизменному отчету New York Post я знаю, что конец дороги и семидесятифутовый обрыв к морю разделяло поле, но скалы с годами размылись и стали обваливаться. Джесси пришлось обратиться в департамент планирования Ист-Хэпмтона за экстренным согласием о переносе дома на сто футов от пропасти. К счастью для меня, его еще не одобрили.
Съемочная команда перенесла стол для пикника от мелкой части бассейна к глубокой, пытаясь обойти расположение солнца и уменьшить отблеск воды. Марк накрывает камеры пляжными одеялами, чтобы они не нагрелись от прямых солнечных лучей. Ассистенты выставляют на стол тарелки с едой, а Лиза вовсю открывает бутылки с вином, чтобы мы не отвлекались от выпивки, такую уловку используют для того, чтобы актеры не поняли, что перепили. Если остановишься, чтобы открыть новую бутылку, то можешь задаться вопросом: а сколько я уже выпил? Может, разумнее будет выпить стакан воды? А все, что разумнее, – плохо, когда речь идет о постановке.
Джесси играет свою роль, читая роман «Маленькая жизнь» под зонтом с высокой степенью защиты – она явно ожидала увидеть меня. Надо отдать ей должное, это искусное оскорбление. В тот месяц, когда The New Yorker назвал роман Ханьи Янагихары разрушительным великолепием, Kirkus Reviews сравнил мою последнюю книгу трилогии с фильмом недели канала Lifetime.
Джесси замечает нас и загибает страницу. Ее бледность в стиле Бетти Пейдж и черные джинсы бросаются в глаза в условиях правящей здесь эстетики пляжных красоток, и, я думаю, мы все за это благодарны. Представлять Джесси в купальнике – это как представлять занимающихся сексом родителей. Достаточно уже ее босых ног.
Она подходит к нам и снимает солнечные очки, намекая, что и я должна так сделать, чтобы нормально по-девичьи пошушукаться. Но я оставляю большие черные очки от Prada на месте.
– Не знаю, на что ты рассчитывала, приходя сюда, – заявляет Джесси.
Лиза откладывает штопор и присоединяется к Джесси, на ее заостренном обвислом лице отражается дерзкое «правильно она сказала». Так упорно худеть, чтобы в итоге выглядеть на фотографии в eHarmony дряблой и на десять лет старше. Быть женщиной сродни лотерее. Да, какой-нибудь растяпе суждено в ней победить, но каковы шансы, что этой растяпой окажешься ты? Невзирая на это, многие из нас продолжают пытаться и многие год за годом терпят неприятные поражения.
– Ты знаешь, что тебе нельзя здесь находиться, – говорит мне Джесси. – Мы дали тебе шанс вчера вечером, но ты доказала свою ненадежность и – честно говоря, Стеф, – маленько нестабильность. Надеюсь, ты получаешь необходимую помощь для восстановления душевного состояния.
И это говорит человек, который растоптал мое душевное состояние своими Doc Martens со стальными носами. Она сама себя слышит?
Винс берет меня за руку, оказывая супружескую поддержку. Такое ощущение, что даже его рука побывала в руке другой женщины. Поворачиваюсь к нему и храбро улыбаюсь, хотя чувствую на зубах свое презрение.
– Винс? – ласково спрашиваю я. – Можно я пообщаюсь с Джесси и Лизой наедине?
Он не отпускает меня.
– Я должна сделать это сама. Пожалуйста. – Сжимаю его руку, но не так сильно, как хотелось бы, учитывая, что его кости остаются целыми.
Винс смеряет Джесси и Лизу взглядом с видом школьного задиры, как бы сообщая им, что если они попытаются меня обидеть, то он будет тут как тут. Отпускает мою руку и уходит. Тупой придурок. Симпатичный придурок. Но такой тупой.
– Я просто прошу дать мне возможность взять на себя ответственность за содеянное, – обращаюсь я к ним, когда мы остаемся втроем. – Пожалуйста. Бретт здесь нет, так что я могу рассказать все, что произошло на самом деле. Хотите услышать это или оправдание, которое Келли придумала для своей сестры?
Знаю, что до Джесси дошли слухи – честно говоря, оскорбительные, – будто моя ссора с Бретт была из-за интрижки, которая случилась, пока она жила с нами. Ха. Возможно, если бы она скинула килограмм тринадцать. Похоже, Винсу это не помешало.
Джесси смотрит на меня, разрываясь на части. Она не хочет, чтобы обижали Бретт, но при этом жаждет заполучить бесценный кадр. Поворачивается к Лизе, чтобы получить ее всегда ценное второе мнение.
– Это может стать ярким эпизодом, – совершенно ожидаемо отвечает Лиза. Ничто не сделает Лизу счастливее, чем разоблачение мной на камеру вранья Бретт. Тогда она будет в восторге, узнав, что ложь Бретт куда хуже, чем можно представить. «Только повесьте на меня микрофон, – думаю я, – и достанется всем».
Джесси вздыхает. Ее решение очевидно, но ей приходится прикинуться расстроенной, чтобы не выглядеть предательницей своей лучшей мочалки. Она кивает на Винса.
– А он что здесь делает?
– Я подумала, нужно прокомментировать слухи насчет него и Келли, – отвечаю я. – Этот эпизод тоже может стать ярким, верно?
Лиза фыркает, она явно довольна.
– Кто-то нашел ее мошонку.
Джесси надевает солнечные очки, чтобы я не заметила в ее глазах детский восторг. Для Джесси Барнс рождественское утро наступило слишком рано.
– Давайте сделаем это. Мы здесь. Почему бы нет? Можем не использовать это, если не получится.
Как сейчас говорят дети: «Да, королева».
Приняв решение, мы ждем у машины, когда Лиза даст знак, что можно подойти и поздороваться с Джесси.
– О, Джен! – Хлопаю ладонью по лбу. – Дай мне ключи. Я оставила блеск для губ в подстаканнике.
– Твои губы выглядят…
– Дай мне чертовы ключи, Гринберг!
Джен нехотя подчиняется, и я ныряю в машину, ползаю на четвереньках и, как настоящий поисковик, роюсь под сиденьями в поисках не пропавшего тюбика Rouge Pur Couture. Рассчитываю все идеально, выжидая, когда Лиза подаст нам знак, а потом закрываю дверь, обрывая Джен возможность попросить ключи обратно. На мне любимое платье с запахом, тропическим принтом и глубокими карманами – купила его специально для сегодняшнего дня, решив, что карманы наверняка понадобятся, – и я кладу ключи туда. Пока все идет без сучка и задоринки. Жаль, Бретт здесь нет, но, может, это и к лучшему – что все задуманное не идет по плану. «Лучшее – враг хорошего», – говорила мой редактор, когда мне требовалось больше времени для рукописи, но она хотела ее сейчас же, чтобы сейчас же опубликовать и сейчас же сделать на ней деньги. По-видимому, это цитата Шерил Сандберг.
Первой Джесси приветствует Джен – обнимает и отпускает, высказываясь по поводу липкой кожи. «Хорошо себя чувствуешь?» – спрашивает она. Джен несвязно бормочет, что ей нужно спрятаться в тенек.
Джесси не обнимает всех, просто вступает в контакт с каждым в той или иной форме. Келли получает похлопывание по заднице – это не домогательство на рабочем месте, если зачинщик женщина! – Лорен достается сжатие плеча и шепот на ухо, вероятно, насчет сожженных волос на затылке, потому что рука Лорен взлетает к развевающемуся на ветру хвостику. Мы с Винсом единственные остаемся без ДНК Джесси на себе, и я этому рада. Отверните меня от стола, за которым празднуют чирлидерши и футболисты. Подпишите себе смертный приговор.
– Где наша девочка? – спрашивает Джесси. Она несколько часов назад узнала, что «наша девочка» «вернулась в город», но нам приходится вести разговор на камеру. Вот по чему я точно не буду скучать – по записи разговоров по два, три, а то и по четыре раза. Каждый раз был поворотом в лабиринте, еще дальше уводящем меня от самой себя.
– Бретт пришлось уехать в город по работе, – отвечает Келли и идет прямиком к соседнему с Джесси месту за белым столом для пикника. Сам стол украшен живыми срезанными полевыми цветами и жатой льняной скатертью. На холмике из свежепойманных креветок по-королевски восседает черная муха. Джен смотрит на нее и зеленеет.
– По работе? – возмущается Джесси. – Это же был ее девичник. Что случилось? – Она начинает разливать всем вино, хотя пьет Casamigos со льдом. Я долгое время считала, что Casamigos – подлинное удовольствие. Но, проявив интерес к спиртному, недавно узнала, что Casamigos – текила и этот бренд принадлежит Джорджу Клуни.
Подсовываю бокал Джесси.
– Я лучше выпью, что и ты, – говорю ей, и она отставляет бутылку вина и любезно позволяет мне стать на путь опьянения, а Келли покусывает уголок рта – без сомнений, придумывая историю для Джесси. Насколько знает Келли, Бретт «вернулась в город», потому что они обе чуть не сцепились прошлым вечером.
Она ничего не знает о потасовке на полу такси.
– Так получилось, – врет Келли, – что нашему менеджеру во Флэтайроне пришлось отлучиться по семейным обстоятельствам, и Бретт вернулась, чтобы ее заменить.