Супруг некоторое время разглядывал меня и вдруг спросил:
— Что с тобой?
Я нахмурилась, прикидывая, что бы такое ответить, дабы разом отбить охоту задавать дурацкие вопросы, одновременно восхищаясь мужниной проницательностью: что ни говори, а нюх у него великолепный.
— Я плохо выгляжу? — решила я схитрить.
— Ты выглядишь прекрасно, но что-то не так. О чем ты, например, думаешь?
— Ну, так сразу не ответишь. У меня много мыслей. — Я почесала нос и добавила:
— Знаешь, я, кажется, где-то потеряла свою машину.
— Что? — не понял Максим. — У тебя угнали машину?
— Вовсе нет. Просто я никак не вспомню, где она. И ключи куда-то подевались. Ты случайно не знаешь, где она может быть?
— Кто? — спросил Максим, наливаясь краской.
— Моя машина, естественно.
— Немедленно домой! — рявкнул муж. — Хватит этих глупостей. Я сыт по горло. Немедленно домой, пока ты саму себя где-нибудь не потеряла.
Все-таки странные существа люди: всего несколько минут назад я и сама собиралась вернуться к Максиму, а стоило ему сказать об этом, и возвращаться совершенно расхотелось. Мы немного поскандалили, после чего муж покинул мою квартиру довольно поспешно, причем заявил, что ноги его здесь больше не будет. В это я совершенно не поверила. Он хлопнул дверью, а я сказала Ромео:
— Твой хозяин невоспитанный человек.
На следующий день я прогуливалась во дворе, когда ближе к вечеру к моему подъезду подкатил «БМВ», почти новый и выглядевший очень прилично, хотя я видела и получше. Подкатил, остановился, и из него показались две совершенно нелепые личности, то есть сами по себе ничем таким особым они не впечатляли, но в паре выглядели прямо-таки комично.
Один был невысок, широк в плечах и очень неповоротлив. Руки ему заметно мешали, а с ногами он вовсе не знал, что делать, передвигался нелепыми перебежками, тяжело дыша, что немудрено, так как весу в нем было килограммов сто, не меньше. Голова его была огромной и совершенно круглой, темные очки зрительно немного уменьшали большой череп, но не делали его привлекательнее. Одет был этот достойный представитель гомо сапиенс в спортивный костюм (очень приличный) и кроссовки (дорогие).
Второй тип был выше первого на целую голову, при этом отличался невероятной худобой. Ранняя лысина, козлиная бородка. Растительность имела ярко-рыжую окраску, цвет лица нежно-розовый с россыпью веснушек, черты необыкновенно мелкие, а личико в целом крохотное и остренькое. Если первый был похож на быка, то второй на лисицу, правда, лысина все портила. Это невероятное существо было одето в костюм-тройку темного цвета, в кармашке платочек в горошек в тон галстуку.
— Как думаешь, кто это? — спросила я Ромео. Пес повел ушами и вильнул хвостом.
Между тем гости исчезли в подъезде, но через несколько минут появились вновь. Примерно столько времени потребовалось бы, чтобы подняться на пятый этаж, а затем спуститься вниз.
В машину парочка не вернулась, стояла возле подъезда и вертела головами.
— Это не милиция, — с облегчением вздохнула я и, взяв Ромео на поводок, не спеша пошла им навстречу. Худосочный, заметив меня, широко улыбнулся и попытался расправить плечи. Крепыш облизнул губы и, когда я поравнялась с ними, пробасил — Вы в каком подъезде живете?
— А что? — улыбнулась я, Ромео сел копилкой и тоже улыбнулся.
— Приехали в гости, а хозяйку не застали, — влез худосочный.
— Бывает, — посочувствовала я.
— Двадцать девятая квартира, — сказал он.
— А-а, — я кивнула и продолжила свой путь.
— Не видели? — крикнул он вдогонку.
— Она гуляет, — ответила я.
Оба сели в машину, но уезжать не собирались, а мы с Ромео отправились на кладбище, где и бродили ровно час.
Вернувшись во двор, мы обнаружили, что «БМВ» исчез. Поднялись к себе, поужинали на скорую руку и вновь вышли во двор.
На скамейке появились старушки, и я охотно присоединилась к ним, Ромео бегал с приятелем, персиковым пуделем по кличке Чапа, а я слушала рассказ Валентины Степановны о личной жизни нашего мэра. Валентина Степановна не была с ним знакома, но о его личной жизни ей было известно буквально все.
Тут вновь подкатил «БМВ», и всё те же личности выбрались на асфальт, крепыш торопливо вошел в подъезд, а худосочный слегка притормозил и вежливо поздоровался.
— Здрасьте, — недружно ответили старушки, а я вовсе промолчала, что было извинительно, поскольку сегодня мы уже встречались.
На этот раз парочка задержалась в подъезде, а появившись, выглядела слегка раздосадованной. Худосочный обратил свой взор на меня и теперь уже без улыбки спросил:
— Вы не видели вашу соседку?
— Она гуляет, — ответила я.
«БМВ» лихо развернулся и исчез за углом, а Валентина Степановна продолжила свой рассказ.
Где-то через час старушки начали потихоньку расходиться, подзывая внуков, пудель вместе с хозяйкой тоже ушел, а «БМВ» появился опять. Определенно, у них важное дело.
На сей раз выходить из машины они не стали, здоровяк, сидящий за рулем, открыл окно и спросил, обращаясь ко мне:
— Не вернулась?
— Нет, — покачала я головой.
Машину приткнули на стоянке и заглушили мотор, намереваясь провести остаток вечера в ожидании, а я подозвала Ромео и пошла домой.
Мы посмотрели телевизор, выпили чаю, после чего я выбралась на лестничную клетку и выглянула в окно подъезда: «БМВ» все еще был на стоянке. Я покачала головой и совсем было собралась звонить Максиму, но вовремя передумала. Появление этих личностей придется объяснять, а делать это мне совершенно не хотелось.
Так как оба моих окна выходят на тюрьму и со двора их увидеть невозможно, я не стала себя утруждать и таиться, включила свет и с удобствами устроилась в кресле, почитала, потом проверила замок, с сомнением минут пять разглядывала дверь, которая не показалась мне теперь особенно надежной, и, вздохнув, отправилась спать.
Звонок телефона поднял меня в семь утра. Какой идиот мог объявиться в такую рань, в ум не шло. Должно быть, спросонья я дала маху, не включила автоответчик, а сняла трубку. Разговаривать со мной не пожелали, зато ровно через пять минут раздался звонок в дверь. Я неторопливо оделась, прошла в ванную, чтобы привести себя в порядок, а звонок продолжал настойчиво трещать.
— Сейчас, сейчас, — утешила я настырного посетителя, выпила чашку кофе и только после этого открыла.
На пороге стояла вчерашняя парочка. Лично я их появлению не удивилась, а вот они, как по команде, вытаращили глаза.
— Это вы? — спросил худосочный и немного похватал ртом воздух, тем самым демонстрируя возмущение.
— Конечно, — пожала я плечами.
— Я же вчера спрашивал… — Что? — удивилась я.
— Про хозяйку двадцать девятой квартиры.
— Правильно, — вынуждена была я согласиться. — Вы спросили, не видела ли я ее, а я ответила, что она гуляет. Вы сами могли в этом убедиться.
— Черт знает что, — проворчал он, должно быть забыв, зачем пожаловал, потому что до сих пор стоял на пороге и входить как будто вовсе не собирался. Я уж хотела сказать «до свидания» и закрыть дверь, но тут очнулся крепыш. Рявкнул что-то неразборчивое и пошел на меня, точно кабан. Я, пятясь задом, оказалась в комнате, входная дверь хлопнула, и вслед за нами появился худосочный.
— Перестаньте рычать, — заявила я крепышу, села в кресло и отвернулась. Ромео осторожно выглянул из-за стола и на всякий случай тявкнул.
— Смотри у меня, — заявил крепыш в ответ и даже погрозил пальцем, неизвестно к кому обращаясь.
— Замолчи, — сказала я Ромео, он затих, а я улыбнулась и пояснила:
— Он вообще-то послушный.
Крепыш плюхнулся в кресло и нахмурился, но так как я упорно продолжала улыбаться, начал томиться, а потом и вовсе стал смотреть в окно.
Его дружок пристроился на диване, глядя на меня с большим удовольствием, и спросил исключительно вежливо:
— Так, значит, вы и есть Шервинская Анна Станиславовна?
— Возможно. А вы кто? И по какой надобности?
— Вы, наверное, знаете, что накануне из тюрьмы был совершен побег?
— Нет, не знаю, — нахмурилась я. — В самом деле кто-то сбежал? Сколько человек? Когда? Их поймали?
— Сбежал один человек, причем, что любопытно, вам он хорошо известен.
— Да? — обрадовалась я. — А кто это?
— Трофимов Сергей Львович.
— Трофимов? — Я устремила взор в потолок. — Это из «Менатепа», что ли? А когда его успели посадить? Я на днях встретила их с супругой… вид у нее был кислый. Может, и вправду посадили? Так этой мымре и надо, нечего нос задирать… Вы не возражаете, я позвоню?
— Куда? — насторожился худосочный, крепыш сверлил меня взглядом и сопел.
— Подруге, — пожала я плечами. — Она должна знать. Она всегда все знает.
— Не стоит, — вздохнул тип с козлиной бороденкой. — Это совершенно не тот Трофимов.
— Не тот? А какой же?
— Ты долго будешь из себя дурочку строить?! — рявкнул крепыш, но худосочный его урезонил:
— Не надо, Григорий, мы ведь пришли поговорить по-хорошему. Верно, Анна .Станиславовна?
— Вот уж не знаю, — пожала я плечами. — Что вы мне голову морочите? Говорите, что Трофимова посадили, а потом заявляете, что он это вовсе не он. Нельзя над людьми издеваться, сначала обнадежите, а потом…
— Ты у меня сейчас дождешься, — проворчал упитанный Григорий, поднялся, шагнул к шкафу и, ни слова не говоря, швырнул на пол вазу из чешского стекла. Между прочим, дорогую. К тому же подарок… Я нахмурилась и обратилась к его приятелю:
— Может, вы его утихомирите, или стоит позвонить 03, у меня есть знакомые, ему помогут…
— Ничего-ничего, — противно улыбнулся в ответ худосочный. — Григорий чувствует себя превосходно, просто терпеть не может, когда его не понимают.
— А-а, тогда ладно, — кивнула я, наблюдая за действиями Григория.
Он немного пошвырялся моими вещами, но я даже бровью не повела. Зато в стену постучали соседи, как видно, шум их обеспокоил, и они начали волноваться. Худосочный насторожился и сказал Григорию: