Славик сидел на веранде и, судя по всему, здорово нервничал.
— Где вас носило? — спросил сердито.
— Мы были на озере и заблудились на обратном пути. Пришлось жечь костер и играть в индейцев, — сообщила я. Так как на вопросы Гриша отвечал уклончиво и с заметной неохотой, Славик начал хмуриться и присматриваться к нам. То, что мы с Гришей перешли на «ты» (точнее, я перешла), от него не укрылось, и он посуровел еще больше. Гриша тоже нахмурился и усиленно избегал взглядов дружка, а оставшись со мной наедине, мялся и помалкивал. Двусмысленность положения его явно угнетала.
Позавтракав, я заявила, что намерена как следует отдохнуть после ночных приключений, а Славик разозлился.
— Помнится, вы, уважаемая, говорили, что должны быть побольше на людях? И даже на озеро отправились именно с этой целью…
— Успокойтесь и имейте терпение. После обеда пойдем на пляж, а сейчас мне необходимо выспаться.
В своей комнате я плюхнулась на кровать поверх одеяла и попыталась привести мысли в порядок. Не такое это легкое занятие…. Что бы ни говорил Гриша, а ночной тип с винтовкой мне не приснился, и следы шин на земле это подтверждали. Мужчина был довольно высоким… Пожалуй, больше ничего определенного я о нем сказать не могу. С другой стороны, заброшенный дом идеальное убежище для беглеца. Крыша над головой, сараи, где без труда укроешь машину, родничок с питьевой водой… Там можно прожить довольно долго, никого не встретив. Но откуда взялись джип и винтовка? Не стоит забивать себе голову. У Сережи, безусловно, были сообщники, ведь как-то он смог вернуть мне мою машину. Если Сережа здесь, он найдет способ связаться со мной, а вот бдительность моих похитителей следует усыпить, то есть быть с ними поприветливее и продолжать изображать идиотку, которая от безделья готова приударить во все тяжкие.
— Решено, — кивнула я и спустилась в кухню. Оттуда шел запах свежих булочек, я замерла на пороге, теряясь в догадках, кто из компаньонов додумался сделать мне подарок. Возле плиты стояла пожилая женщина в цветастом сарафане. Услышав шаги, она повернулась ко мне и ласково улыбнулась.
— Здравствуйте, — не пытаясь скрыть удивления, сказала я.
— Здравствуйте. Вы Анна Станиславовна?
— Да. А вы?
— Катерина Васильевна. Можно тетя Катя. Мы с Вячеславом Сергеевичем договорились: я буду приходить готовить, ну и прибраться, конечно, тоже… Обедать будете?
— А где мужчины?
— На веранде. Пиво пьют. Жара сегодня, страсть…
Оба моих приятеля в самом деле пили пиво, лениво поглядывая на море. При моем появлении Славик посмотрел сердито, а Гриша вроде бы смутился и поспешно отвел глаза. Интересно, чего его так разбирает? Мог бы просто сказать Славику, что ночью обнимал меня с сыновней любовью оттого, что такого страха натерпелся… Впрочем, возможно, это обстоятельство как раз и заставляло крепыша краснеть.
— Вы долго будете скрытничать? — вздохнула я. — Для дела больше пользы, если бы я знала, что вы затеяли.
— У вас, Анна Станиславовна, задание уже есть, странно, что вы о нем забыли, — сухо заметил Славик. После ночевки с Гришей под открытым небом я вновь стала для него Анной Станиславовной.
Я решила порадовать худосочного, подошла, села рядом и заявила:
— У меня есть идея. Простая, а потому гениальная. Мы берем моторку и отправляемся нырять с аквалангом. Невдалеке от нужного нам дома моторка неожиданно выходит из строя, мы вынуждены причалить к берегу и просить помощи. Как вам?
— А у вас нет менее дорогостоящих проектов? — ядовито осведомился Славик. — И будьте добры, любезнейшая Анна Станиславовна, объяснить, кой черт вы поперлись на это озеро?
— Честно? — вздохнула я.
— Конечно. Мы ведь говорим о доверии.
— Я и сама не знаю, — несколько смущенно ответила я. — Григорий вел себя грубо, постоянно дерзил, вот я и решила, что длительная прогулка пойдет ему на пользу.
Разумеется, я не предполагала, что мы заблудимся и прогулка получится слишком продолжительной.
— А мне кажется, причина в другом, — по-прежнему с ехидством проронил Вячеслав. — Мне кажется, вам очень не хотелось, чтобы вчера кто-то из нас находился в поселке.
— Это вы сами придумали или кто подсказал? — съязвила я, дурной пример, как известно, заразителен, а потом повернулась к Грише:
— Григорий, мое поведение было настолько подозрительным, что вам пришло такое в голову? — Гриша не ответил, но заметно расстроился и принялся громко сопеть. — Со всей ответственностью заявляю, — решительно закончила я, — никакой коварной цели у меня не было.
Славик сверлил меня взглядом, а Гриша пожал плечами.
— Екатерина Васильевна звала всех обедать, — сказала я, поднимаясь, и не спеша отправилась в столовую.
Мужчины на мой призыв не откликнулись, я обедала в одиночестве и пригласила тетю Катю разделить со мной трапезу. От приглашения она отказалась, а вот поболтать была не прочь. Воспользовавшись тем, что мы одни, я решила кое-что выяснить об интересовавшем меня доме.
— Места у вас очень красивые, — издалека начала я.
— Да, многим нравятся. Откуда только не едут… Вот у меня сейчас живут из Сыктывкара шесть человек и из Тюмени семья. Это ж какая даль…
— Да… — согласилась я, пытаясь припомнить, где находится Тюмень и этот самый Сыктывкар. Если пожилой человек говорит — далеко, значит, так оно и есть.
— А вы из Москвы? — задала она вопрос, я поспешно кивнула, потом устыдилась и сказала торопливо:
— Не совсем, то есть по соседству.
— Я по говору слышу, московские…
— Наверное, нелегко жить на побережье, шумно, людно…
— Это как посмотреть… Конечно, и шумно, и людно, и грязи после себя оставляют много, и виноград сторожить приходится, а разве детню усторожишь? Но без отдыхающих тоже беда. Жить-то на что? Пенсию ждать — замучаешься, да и в совхозе денег не платят. А тут я за сезон заработаю и полгода живу спокойно, еще и внукам помогу… у нас ведь в каждом доме человек по десять стоят. Без удобств, конечно, зато берем недорого. И людям в радость, и нам хорошо. Такой дом снять, как этот, не каждому по карману… — хитро усмехнулась тетя Катя.
Я решила, что мы уже достигли взаимопонимания, и перешла к насущному:
— Жаль, особых развлечений здесь нет…
— Как нет? — вроде бы обиделась старушка. — И лодки, и яхты эти, с парусами, велосипеды… ресторан есть на самом берегу с музыкой… Молодежь каждый вечер там…
— Да? Может быть, заглянем… А мы вчера на озеро ходили, вот за этой горой.
— На озеро? — вроде бы удивилась тетя Катя. — Почто оно вам?
— Ну… интересно. Из-за него ваш поселок Озерным называется?
— Озера-то по левую сторону, целых три, их с дороги видно. Только одно название от них осталось. Взялись там какую-то рыбу разводить, то воду спустят, то еще чего-нибудь, в общем, развели вместо рыбы болото. Теперь, чтобы к винограднику попасть, приходится крюк делать.
— Вот оно что. Надо будет прогуляться в ту сторону.
— Зря время потратите. Лучше на море. Там все отдыхающие.
— Кому что нравится, — пожала я плечами, все еще не теряя надежды направить разговор в нужное русло. — Вчера на озере мы чудесное место нашли. Там кто-то с палаткой останавливался.
— Неужто на ночь оставались? — недоверчиво покачала она головой. — Может, рыбаки заезжие… Местные туда не ходят.
— Почему? — сразу же ухватилась я.
— Место дрянное. Гиблое.
— Как это? — вытаращила я глаза.
— Вот так… дурное место, и все тут…
— Я видела дом на холме, вроде бы нежилой…
— Пятый год как дом пустует, — охотно заговорила Екатерина Васильевна. — Тетка моя там жила, предложили квартиру в поселке, вот и переехала.
— А как это место называется?
— Хутор.
— Просто хутор?
— Хутор на озере. Слава у него дурная. Тетка моя не жила там, а только мучилась, ни одна скотина не выдерживала, то заболеет, то заблудится, то ногу сломает. Куры и те передохли. И сама тетка болеть начала. Дом-то ей по наследству достался, туда и перебралась, а свой в поселке сыновьям оставила, не очень они между собой ладили Только на год ее и хватило. Хорошо, квартиру дали, а то хоть в озеро вниз головой.
— Что ж там такого особенного в этом доме? — удивилась я.
— А кто ж его разберет? Лихо там. Жуть. По ночам половицы скрипят да ворон каркает. После войны две сестры жили, одна слепая совсем, а другая парализованная, еле-еле ходила. Люди говорили, бог их наказал. За убийство.
— Кого же они убили? — насторожилась я, история начала подозрительно напоминать какой-нибудь сериал.
— Ребенка. Младшая прижила ребенка от румына, они здесь во время войны стояли. Конечно, понять ее можно, но тогда такое не приветствовали. Вот они от ребеночка-то и избавились. Старшая-то сущая ведьма была, потом рассказывала, что мальчик от воспаления умер… А люди слышали, как на хуторе по ночам ребенок плачет. А кое-кто и видел…
— Ребенка? — ахнула я.
— А это уж как хочешь, так и понимай. Огни, плачет кто-то, и вроде ребятенок впереди бежит, голенький. Одно слово, жуть. И кончилось все это скверно: старшая сестра со скалы упала, а младшая утонула в озере.
— Но ведь такое бывает, — невольно поежилась я. — Тонут люди, а тропинки здесь крутые…
— Конечно. Только почто слепой на скалу лезть, а парализованной в озере купаться?
— Да уж… — согласилась я и опять поежилась, вспомнив ощущение, охватившее меня, когда я увидела дом. Мрачное место, я бы даже сказала — зловещее…
— Так что нечего там делать, — вздохнула тетя Катя. — Местные туда ни ногой, а кто забредет, так непременно заблудится.
— Но ведь тропинки там есть, значит, кто-то ходит? — усомнилась я.
— Туристы, — пожала плечами тетя Катя. — А вы не ходите, ни к чему.
Она покинула кухню, а я пила чай и пробовала рассуждать здраво, не поддаваясь впечатлению от услышанного.
Огни я видела, но это были вполне материальные огни, безо всякой там мистики. Ни ребенка, ни плача, ни карканья ворона. Правда, мы заблудились и дважды выходили к проклятому дому, что неудивительно: в незнакомом месте, в горах да еще ночью.