Та покраснела и попросила не смущать ее.
Галила улыбнулась, но только губами, глаза ее сосредоточенно вглядывались в прошлое.
– Я даже не могу вспомнить, чтобы он оставлял ее одну. Во всяком случае, на моей памяти этого не было. Но тогда я еще не родилась.
Если бы она посчитала, то поняла бы, что отец Карима покончил с собой как раз тридцать лет назад…
– Нам нужно обсудить условия работы иностранных банков, – вмешался Карим, меняя тему.
Через несколько минут женщины перешли к безобидным темам, и остаток вечера прошел без происшествий. Но он понял, что это еще один пункт, который нужно держать под контролем. Его хорошо продуманный брак по расчету постепенно превращался в минное поле.
Гости ушли, и Галила, извинившись, тоже удалилась в свои покои. Ей было о чем подумать.
Она все еще не могла прийти в себя после сцены в кабинете и теперь стыдилась самой себя.
Когда они встретились за обедом в присутствии посла, он снова держался очень сдержанно и отстраненно, едва уделяя ей внимание. Его равнодушие ранило ее в самое сердце, так что она просто старалась не смотреть на него, чтобы не видеть равнодушного выражения его лица. Она целый вечер боролась с собой, пытаясь не показывать, как ей больно, задавала бессмысленные вопросы и пыталась обсуждать с женой посла разведение собак.
А потом посол упомянул поездку ее отца тридцатилетней давности.
В ее странном браке у нее было слишком много новых забот, чтобы думать о матери и ее загадочном любовнике, но и забыть о нем она не могла. Она не стала спрашивать отца о давней поездке, но она написала обоим братьям, постаравшись очень осторожно выяснить, знают ли они что-нибудь о том путешествии. Вряд ли, конечно, они знали. Малак тогда еще не родился, а Зуфар был совсем малышом.
Тем не менее она была разочарована, когда никто из них не смог ответить ей ничего конкретного.
– Что случилось? – спросил Карим, знаком попросив налить ему еще кофе.
– Ничего особенного. Я спросила своих братьев, знают ли они что-нибудь о том дипломатическом туре моего отца, о котором упомянул посол. Они не знают.
– А почему вас это так заинтересовало?
Гадила выразительно посмотрела на него, давая понять, что, вероятно, это не та тема, которую стоит обсуждать в присутствии слуг.
– Просто любопытно.
Он уже знал про эти письма, и потому ему удалось говорить небрежно:
– Не вижу, что здесь может быть любопытного.
– При всем уважении, – сказала она ровным голосом, – вам это не кажется любопытным, потому что это не касается ваших родителей. А у меня есть вопросы.
Случайные свидетели будут думать, что она все еще говорит о своем отце, но на самом деле она имела в виду мать и Адира. Несмотря на его равнодушный вид, Карим, кажется, обиделся на ее замечание – Галила заметила, как он сжал вилку.
– Мне кажется, у вас есть более важные дела, которым стоит посвятить свое время. Как продвигается подготовка к свадьбе?
– Отлично. У меня замечательные помощники, так что иначе и быть не может, – ответила Галила, улыбнувшись своим секретарям.
До приема оставалось всего несколько дней, и, хотя Галиле нравилось быть в центре внимания, она очень нервничала. Она не сомневалась, что все пройдет на высшем уровне, но Карим собирался скрепить их брак близостью той ночью, а у нее были очень неоднозначные чувства на этот счет.
Вчера она пыталась ему что-то доказать, но сама не понимала, что именно. Что она смелая? Что из нее выйдет любовница, которая сможет удовлетворить его? Что он не может ей противостоять?
Вместо этого она обнаружила, что, даже когда она берет инициативу в свои руки, она не в состоянии себя контролировать. Не может ни сдержаться, ни остановиться. На самом деле, чем больше она думала об их встрече, тем больше она боялась, что сходит по нему с ума так же, как ее отец по матери.
Еще более страшной была мысль, что она может зависеть от мнения Карима, как зависела от материнского. А он уже продемонстрировал, насколько непостоянным было его отношение. Во что превратится ее жизнь перед лицом его равнодушия?
Карим никогда не даст ей то «большее», о котором она мечтала.
Почему? Что с ней не так? Она убедила себя, что угасающая красота Намани заставляла ее завидовать дочери, но ведь Карим относился к ней с тем же пренебрежением.
Возможно, в ней был какой-то изъян, который не позволял людям по-настоящему полюбить ее?
Она была хорошим человеком, послушной дочерью, пыталась быть верной женой. Но все это никому не было нужно.
Глава 6
В этой части света коронации праздновали довольно скромно. Галила знала это по своей стране. К тому же официально брак был заключен в момент оглашения его в лагере бедуинов. С этого момента весь народ Зирии должен был признать ее своей королевой.
Но все были бы разочарованы, если бы обошлось без официального торжества.
Так что сегодня во дворце был большой праздник, а в стране объявлен официальный выходной.
Галила отлично умела организовывать такие мероприятия. Помимо благотворительных балов, которые она устраивала дома и за границей, она всегда занималась семейными праздниками, и с большим успехом. Намани обычно предоставляла дочери делать всю предварительную работу, но в последнюю минуту меняла пару пунктов меню или последовательность выступлений и приписывала все заслуги себе.
На этот раз Галила отвечала за каждую деталь.
Поэтому она тщательно продумала все мероприятие и то, какой смысл оно должно нести. Нужно дать понять, что рада быть женой Карима и обожает свою новую страну. Еще ей нужно было подчеркнуть укрепившиеся отношения Халин и Зирии. Этот праздник должен был быть достаточно роскошным, чтобы соответствовать их положению, но в то же время она не хотела прослыть мотовкой. Она хотела широко объявить, что намерена заниматься благотворительностью, но без критического подтекста и намеков, что Зирия не может сама решить проблемы своих граждан.
Список приглашенных был гордиевым узлом, который предстояло распутать, учитывая все ограничения в еде, которые предписывали религии гостей. В подарочных пакетах все – от шелковых шарфов до золотых браслетов и баночек со специями – было предоставлено лучшими торговыми марками Зирии.
На празднике выступил министр финансов, сказавший, что часть средств, выделенных на организацию праздника, была сэкономлена Галилой, и эти деньги будут пожертвованы организации врачей, которые работают в самых труднодоступных местах Зирии. Сообщение было встречено благодарными аплодисментами.
Ее муж превзошел ее, объявив, что намерен построить клинику, которая будет заниматься проблемами женского здоровья и носить имя его жены. Галила напомнила себе, что это был политический жест, средство поднять ее рейтинг. Но все-таки ее это тронуло, возможно, потому, что он тепло посмотрел на нее и искренне сказал:
– Я надеюсь, что вы будете играть активную роль в этом проекте. Меня глубоко впечатляет ваше внимание к деталям.
– Что вы имеете в виду? – спросила Галила, когда он снова сел.
Он был удивлен ее вопросом.
– Меня держали в курсе каждого вашего шага с тех пор, как мы приехали.
Теперь была ее очередь удивляться. Галила была совершенно убеждена, что он и не вспоминает о ней.
– Вы проделали отличную работу, – сказал он искренне. – Я не знаю, станет ли кто-нибудь есть эти конфеты, но идея гениальная. Я думаю, гости заберут их домой и будут хранить, как реликвию.
Конфеты, лежавшие в маленьких коробочках возле каждого прибора, были сделаны на основе верблюжьего молока лучшими зирийскими шоколатье. По форме они повторяли контуры соседствующих Зирии и Халии, только граница была отмечена не линией, а плавным переходом цвета. «Халия» была приправлена корицей, доставленной с ее родины, а «Зирия» – местным мускатным орехом и кардамоном.
Гениальная идея?
«Не цепляйся за других», – всегда повторял ей Малак.
Но она не могла. Галила знала, что постоянно нуждается в одобрении. И в этом была главная проблема ее брака. Она хотела – нуждалась, – чтобы Карим ценил ее.
Но Карим уже общался с кем-то другим, полностью позабыв про Галилу. Он больше не сказал ей ни слова, пока ужин не был закончен и гостям не предложили перейти в бальную залу.
Здесь Галила позволила себе более европейскую атмосферу – лазерное шоу и диджея, который ставил композиции со всех концов света, включая арабскую музыку.
Для их первого танца Галила выбрала старую балладу, которая играла на свадьбе родителей Карима. Это был знак старшему поколению, что они за перемены, но чтут традиции.
Карим был одет в арабский парадный костюм, а на Галиле был парчовый наряд с многослойным шелковым верхним платьем и целая выставка бриллиантов. Камни сверкали у нее в волосах, на запястьях, на шее и даже широченный пояс был весь расшит драгоценностями.
Кариму приходилось быть очень осторожным во время танца. Он пробормотал, что проще обнимать кактус.
– Я так поняла, что это семейная реликвия, которую зирийские королевы всегда надевают в особых случаях, – сказала она, взволнованная его близостью, хотя ему и приходилось держаться на некотором расстоянии, чтобы не изорвать в клочья свою одежду об ее украшения.
– Твои помощницы постеснялись объяснить тебе, что это такой пояс верности, который надевали на королеву, когда король куда-то уезжал, – ответил Карим, слегка улыбнувшись углом рта. – Но сейчас король дома, так что лучше снять его как можно скорее.
У Галилы перехватило дыхание. Сердце кружилось и дрожало в ожидании предстоящей ночи. Она знала, что секс будет потрясающим, но что потом? Он снова забудет про нее? Она этого больше не вынесет. Как она может отдать свою невинность мужчине, которому не нужна?
Карим, проводив Галилу в ее спальню, отпустил горничных, которые ждали, чтобы помочь ей раздеться. Она сказал, что сам с этим справится.
По его распоряжению комнату украсили цветами, сердечками, свечами и приготовили ванну с лепестками роз. Играла тихая музыка. На кровати были разложены шелковые пижамы для них обоих, но они им не понадобятся.