– Ну, рассказывай, что умеешь, что знаешь, в чём хорош.
– Ну… – парень заёрзал на стуле. – Я окончил университет с красным дипломом.
– И дальше что? – холодно спросил Ремир. Парень непонимающе захлопал глазами. – Какой вывод я должен из этого факта сделать? Что ты – добросовестный ботан или что ты семи пядей во лбу и прямо-таки звёзды с неба хватаешь?
– Ну, нет, - неуверенно покачал головой Артём Беркович. – Я не ботан.
– А-а, значит, звёзды… – криво усмехнулся Ремир, и юноша окончательно стушевался.
«Не передавливаю ли? А то бедняга уже потеет вовсю, - подумалось вдруг. – Он же не виноват, что у меня дурное настроение… Ну а с другой стороны, сам ведь написал – стрессоустойчив. Вот пусть и демонстрирует стрессоустойчивость».
– Ну, расскажи теперь, звёздный мальчик, про свои успехи… где ты там работал…?
– В «МТС» …
Берковича Ремир истязал ещё четверть часа, зато с остальными расправился резво. Однако им и трёх минут хватало, чтобы выползать затем из его кабинета в полуобморочном состоянии.
Горностаеву Ремир оставил напоследок. Точнее, не так – попросил Алину извиниться перед ней за доставленные хлопоты и отправить на все четыре стороны. Потому что так будет лучше и для него, и для неё. Так будет правильнее.
Он вновь набрал в стакан холодной воды, сделал глоток, но тут из приёмной донеслись повышенные голоса, какая-то возня, затем дверь распахнулась и в кабинет влетела… она, собственной персоной. Полина Горностаева. Он узнал бы её моментально, даже если б встретил неожиданно, где-нибудь на улице, в толпе. Нельзя сказать, что она не изменилась, изменилась, конечно. Но глаза – те же. Зелёные, влекущие… Рука дрогнула, и из стакана на грудь плеснуло холодной водой. Мокрая ткань рубашки противно прилипла к коже. Он недовольно нахмурился, отставил стакан на журнальный столик и развернулся к женщинам.
– Ремир Ильдарович, – защебетала Алина, – я передала ваши слова! Я сказала, что к вам нельзя…
– Ладно, ступай, – кивнул он и, заложив руки в карманы, вопросительно уставился на Полину. – Что?
Голос прозвучал глуховато, но вполне холодно.
Алина метнула в Горностаеву возмущённый взор и, поджав губы, вернулась в приёмную.
– Меня вчера пригласили на собеседование. Я прождала в вашей приёмной два с половиной часа…
– Сожалею, – пожал плечами Ремир. Вот сейчас получилось сказать с безупречным равнодушием.
– Но зачем тогда меня приглашали? – Она подошла к нему слишком близко. Чёртовы глаза её зелёные мазнули взглядом по губам, плечам, по мокрому пятну на груди. С чего-то вдруг стало неловко, невольно захотелось отступить.
– У нас всего два вакантных места. И я уже отобрал двоих. Так что…
– Но вы ведь даже не поговорили со мной, не дали ни малейшего шанса себя показать. А может, я лучше, чем они!
Теперь её глаза горели огнём и искрились изумрудами. Еле сумел взгляд оторвать.
«Надо её выставить», - сказал себе Ремир, чувствуя, как стремительно набирает обороты пульс.
– Прошу, дайте шанс. Это ведь будет справедливо.
Она подошла ещё ближе, остановилась буквально в шаге, и кажется, разгадала его волнение, потому что праведный огонь, полыхавший в её глазах секунду назад, вдруг погас, обнажив неприкрытый призыв, полный откровенного порока. И тело мгновенно откликнулось. Горячая кровь забурлила, ударила в голову. Ему вдруг стало жарко в кабинете, несмотря на выставленные девятнадцать градусов.
«Вот же шлюха, – зло подумал он и всё-таки отступил. – Думаешь, этими томными взорами можно добиться чего угодно. Ладно же. Сама напросилась».
Ремир прошёл за своё место, молча указал ей на стул. В горле пересохло, и он покосился на стакан с водой. Нет, если будет пить при ней, она всё неверно истолкует. Точнее, как раз таки верно. Но вот этого и не надо. Ничего, он потерпит.
– У тебя три минуты, – произнёс он с хрипотцой.
Теперь в её взгляде промелькнуло торжество. Всего лишь на кратчайшее мгновение, но Ремир успел его уловить и разозлился ещё больше и на неё, и на себя. Впрочем, это даже хорошо, потому что злость вдруг отрезвила, остудила, успокоила.
Говорила о себе Полина бойко, явно прихвастывая, но он слушал её вполуха, прекрасно понимая, что о многом она как минимум изрядно преувеличивает, если вообще не врёт.
Однако чего ей не занимать – так это находчивости и уверенности. Все предыдущие кандидаты лепетали, явно превозмогая страх. Кое-кто даже заикался. А эта шпарит о себе, замечательной, с чувством, с толком, с расстановкой. И вон сидит как – прямо, но не зажато, при этом бессовестно демонстрируя свои прелести: ноги длинные и стройные (наверняка же специально заявилась в мини-юбке и на высоченных шпильках); тонкую шею с тёмным завитком волос (ведь уже и так и сяк повернула да наклонила голову); губы чувственные, алые (это же надо настолько виртуозно уметь кокетничать, что даже будничные слова произносит так, будто искушает). И жестикулирует к месту, нечасто, ненавязчиво, ровно столько, сколько нужно, чтобы речь казалась живой и выразительной, но при этом чтобы самой не выглядеть нервной или суетливой. Ну и длинными пальцами с идеальным маникюром наверняка красуется.
Ремир наблюдал за ней словно зритель, созерцающий спектакль одного актёра: заворожённо и в то же время как будто со стороны. Это было, конечно, любопытное зрелище – настолько явно она пыталась его очаровать, и не просто очаровать, а разбудить в нём самые тёмные желания. И в общем-то, это ей удалось, чего уж. Только все свои желания он давным-давно научился контролировать: нахлынуло – задавил. Ей, кстати, за это спасибо. Так что Полина старалась впустую, второй раз он уже на её уловки не поведётся. А старалась она вовсю, аж из кожи вон лезла. И если б не знал он, что она из себя представляет, то вполне возможно… Нет, на работу он бы такую не взял, но вечер-другой в её компании скоротал бы с удовольствием. Ну а что? Он ведь не железный.
А вообще, это странно, думал Ремир, что она ищет работу. Такие, как она, обычно вовсе не работают, а живут на иждивении у какого-нибудь престарелого денежного мешка.
– Замужем? – оборвал он её на полуслове. Она осеклась, на мгновение растерялась, но тут же, ослепительно улыбнувшись, ответила:
– Нет, у меня в жизни иные приоритеты. Саморазвитие, самореализация, карьера, в конце концов…
Ремир не удержался, взметнул изумлённо брови.
– И детей, так понимаю, тоже нет? – спросил без задней мысли, просто потому что вопросы о браке обыкновенно идут в связке с вопросами о детях. Но с неё вдруг как будто сдуло блеск.
– Есть, дочь, – промолвила она уже совсем не так бодро и игриво, как говорила только что. – Но мне есть, с кем её оставить…
«Значит, нагуляла, – догадался Ремир, – потому и работу ищет. Чужой ведь ребёнок мало кому нужен. Во всяком случае зачем брать в содержанки такую обузу, когда можно легко найти красотку без всяких левых детей».
– Я вас уверяю, – голос Полины снова призывно обволакивал, – это не станет помехой.
И посмотрела так, будто прямо здесь и сейчас готова это доказать.
– Три месяца – испытательный срок. Впрочем, если пойдут косяки сразу, никто выжидать этот срок не будет. У меня разговор короткий: не справляешься, непригодная – значит, всё, до свидания. Ясно?
Она закивала, в глазах вновь вспыхнул радостный блеск, ему даже как-то совестно стало. Обнадёжил вот её, а для чего? Чтобы потом выпнуть, вышвырнуть, как ненужную вещь. Но тут же резонно заметил про себя: ну разве не плевать? Собственно, для этого ведь всё и затевалось.
Глава 6
На этом собеседовании Полина выложилась на все сто.
Начиная с того, что встала ни свет ни заря и из дома вышла за два с половиной часа, зная по опыту – чем острее необходимость прийти вовремя, тем выше вероятность застрять по пути в пробке.
На месте была уже в начале десятого. Однако заходить не спешила – отчего-то вдруг вспомнилось из психологии, что люди, приходящие сильно загодя, обычно страдают крайне заниженной самооценкой. Вообще-то ей это не грозило: Полина вполне себя ценила и чаще как раз других ждать заставляла, чем наоборот, но тут вот застеснялась собственного рвения.
К счастью, через дорогу обнаружилось кафе. С чашкой капучино она присела за столик у окна, откуда открывался вид на здание «ЭлТелекома», аккуратный газон перед центральным входом и перекрытую шлагбаумом парковку чуть сбоку. На парковке – сплошь машины представительского класса, во всяком случае половина – точно. Ну а на само здание она полюбовалась ещё дома, спасибо гугл-карте.
Строго говоря, любоваться там особо и нечем: ни малейших архитектурных изысков, никаких особых штрихов и акцентов – один сплошной стеклянно-стальной ризалит. Словом, этакая хайтековская конструкция, уверенно взмывающая ввысь. На верхних этажах серебром по тонированному стеклу отлиты гигантские буквы «ЭлТелеком» и логотип – что-то вроде шара, исполосованного такими же серебряными нитями. Надо понимать, планета, опутанная сетями вездесущего оператора.
Ровно без десяти десять Полина покинула кафе, перебежала дорогу и поднялась по чёрным мраморным ступеням. Стеклянные двери бесшумно разъехались, впустив её в просторный, ярко-освещённый холл. На миг она замерла, ошарашенно озираясь. Всё вокруг сверкало и блестело. В огромных глиняных чанах росли экзотические деревья. Справа шелестел под стеклом искусственный водопад на всю стену. Только пения райских птичек не хватало для полноты картины. Здесь даже пахло по-особому. Чистотой, свежестью и… богатством.
Один из охранников, проверив её паспорт, предупредительно вызвался проводить Полину до лифта. Ещё и удачи пожелал.
Пока лифт мягко плыл на седьмой этаж, Полина придирчиво оглядывала себя в зеркало. Не слишком ли короткая юбка? Ну да, может, и коротковата, но так ноги кажутся длиннющими. Жаль на автозагар денег не хватило, но зато новая блузка по фигуре, не болтается, даже наоборот – выгодно подчёркивает и талию, и грудь. Понравиться директору – единственный шанс прорваться в это волшебное место.