Это причиняло нестерпимую боль, особенно потому, что тут он ничего поделать не мог. Не заставишь же, если всё перегорело.
Жалко только, что у него почему-то никак не перегорало…
Но вот она вышла… Надолго ли? А с девочкой, интересно, как? Кто-то сидит с ней? Кто?
Разволновался он, конечно, не на шутку. А как не разволноваться? Три недели её не видел. Запрещал себе думать о ней, в работу ринулся с головой. Лишь бы каждая минута была занята. Только этим днём и спасался, зато ночами... Как же увидеть её хотелось! Это просто наваждением каким-то стало... крепился, как мог, ломал себя, но три недели вытерпел.
А теперь вот знает, что она рядом, ну как тут можно оставаться спокойным?
Осторожный стук вывел его из раздумий.
В кабинет вошла Алина, приблизилась к столу семенящими шажками.
– Ремир Ильдарович, я ведь уже послезавтра ухожу. Вы так и не сказали, мне опять за себя кого-нибудь из кадров оставлять?
Ремир уставился на неё в полном недоумении.
– Куда это ты уходишь? – нахмурился он.
– Ну как? – её аккуратные бровки взлетели под белокурую чёлку. – В отпуск!
– Какой, к чертям, отпуск? Ты чего придумала? Кто тебя отпустит в этот отпуск?
– Но вы же меня отпустили! – Алина таращилась на него в изумлении. – Я заявление почти месяц назад написала! Вы ведь его подписали…
Ремир замолк. Месяц назад? Потом вспыхнул:
– Ты подсунула его, когда я болел! Я был невнимателен. Как ты вообще могла?
Алина жалобно запричитала:
– Ремир Ильдарович, у меня путёвки в Египет уже куплены…
Алина, конечно, ошарашила его своим отпуском безмерно.
Она, может, не слишком сообразительна, а иногда бывала жуть как назойлива, но ответственнее и исполнительнее секретарши он ещё не встречал. Он мог во всём положиться на неё целиком и полностью, и кофе она готовила замечательный, и всегда назубок знала его расписание, и вообще…
Каждый год в течение месяца он бесился, пока она отдыхала в отпуске, потому что кадровички ничего не умели так, как она. А сейчас ему и так плохо. Ещё и Алина своим отпуском добила…
– Ладно, вводи в курс кого-нибудь из кадров. Надолго ты? – смилостивился он.
– Как в приказе. До двадцатого июля. Ровно месяц, – пролепетала Алина, скроив виноватое лицо.
– Иди уже, предательница.
Весь день он места себе не находил. Вовсю пытался углубиться то в одно, то в другое, на встречи ездил, а всё равно в душе зудело – она там, рядом.
Каких усилий стоило ему держаться, когда так по-мальчишески хотелось спуститься вниз, ну и хотя бы посмотреть на неё.
Вечером попалась ему в коридоре Оксана Штейн. Остановилась сообщить, что с «Нордвестом» процесс пошёл, технари уже договорились о тестировании, так что дело за небольшим.
Ремир одобрительно кивнул, а потом не удержался, спросил о том, что его действительно волновало:
– А Горностаева как? Справляется в центре обслуживания?
– О! Да ей там самое место! – воскликнула Оксана эмоционально.
– То есть?
– Да мне девчонки ещё раньше говорили, что хорошо бы её к ним. Мол, с клиентами она как никто умеет общаться. Но теперь я вижу – да, это прям её стихия. Сегодня приходил какой-то рассерженный клиент, причём там реальная проблема была, но она ему просто поулыбалась, что-то там пообещала, и он обо всех претензиях забыл. Представляете? Сказал, что потерпит столько, сколько нужно, ещё и извинился за беспокойство. Она у нас просто как палочка-выручалочка.
Наверное, предполагалось, что это должно его порадовать, но Ремир помрачнел. Неприятно вдруг стало очень. Хотя с чего бы? Рассудить если – так ничего же такого, наоборот всё во благо компании, его компании. Но когда это он вёл себя разумно, если дело касалось её?
***
Ремир раздражался: как ни выйдешь в приёмную – там хихиканье. Алина вроде бы передавала дела кадровичке, но, судя по настрою, передавала она ей не только дела. Обе смущённо замолкали, заметив его, и это раздражало ещё больше.
Впрочем, не их вина, что он такой взвинченный. Тут вообще ничьей вины нет. Просто она, Полина, здесь. И он сходил с ума от этого, и от того, что не может просто взять и подойти к ней.
Может, вообще-то, кто ему запретит?
Но она же сказала «нет». Поэтому какой смысл? Да и повода никакого…
Да зачем ему повод? Вскипел наконец, измаявшись, Ремир. Это его компания, здесь он может делать что угодно и ходить куда угодно без всяких поводов. И если ему хочется взглянуть на то, как работает одна из его сотрудниц, что тут такого?
Ему даже как-то легче сразу стало от такого решения.
Спустился он в центр продаж в удачный момент – Полина как раз вела разговор с одним из клиентов. Говорила лишь общие фразы, это и понятно – специфику она ещё не изучила. Зато как она их говорила! Ремир от этих интонаций и сам заволновался. Вот и мужичок слушал её зачарованно, в рот смотрел, ловил каждое слово и кивал каждому слову.
Потом она вдруг резко обернулась, словно почувствовала его взгляд. И этот зрительный контакт ощущался ему натянутой струной, по которой, искрясь, бежит ток.
– И я тогда смогу поменять тарифный план, говорю? – во второй или в третий раз переспросил мужичок, отвлекая на себя её внимание.
– Да-да, – ответила она клиенту, но как-то уже блёкло, растерянно, без магнетизма.
Ремир развернулся, вышел, ещё сильнее взвинченный, чем прежде.
Взвинченный и злой, потому что злился на клиента – тот для чего сюда пришёл? Слюни на его сотрудниц пускать? Или проблемы свои решать?
И на неё злился – с ним она так сухо и отрешённо разговаривала, а с этим… прямо само очарование. И на себя злился, что опять терял самообладание.
– Алина, зайди, – на ходу бросил он хмуро, прошагав через приёмную в свой кабинет.
– Да, Ремир Ильдарович, – сию секунду предстала перед ним секретарша.
– Пока ты в отпуске, за тебя останется Горностаева. Пригласи её и передавай дела. Ясно?
Хорошенькое личико Алины исказилось.
– П-почему? – заморгала она.
– Я, что ли, должен объясняться? – он недовольно взметнул бровь.
Она замотала головой.
– Ну так исполняй. Штейн я сам уведомлю.
Глава 30
Дни в больнице текли медленно, несмотря на комфортные условия и трепетное отношение персонала. И если с утра их загружали по полной программе лечебными процедурами и физическими упражнениями, то после сончаса время еле ползло. Очень хотелось домой. Поэтому весть о том, что завтра их выписывают, и Полина, и Саша встретили бурной радостью.
Накануне выписки, Полине позвонили с незнакомого номера. Это оказался водитель Долматова. Он сообщил, не предложил вовсе, а именно довёл до сведения, что на следующий день приедет за ними и отвезёт куда надо. И тоном таким, что не поспоришь. Видимо, каков хозяин, таков и его водитель.
Но Полина всё равно обрадовалась. Ремир ведь ни разу больше не приходил, и не звонил, как будто после тех её слов просто вычеркнул Полину. Забыл. А оказывается, не забыл. Это приятно, что уж скрывать...
На следующий день Полина, нагруженная пакетами, миновав больничный двор, вышла к стоянке. Сашка семенила за ней следом, цепляясь за низ футболки. Среди десятка машин Полина сразу узнала Maybach Долматова и сразу заволновалась пуще прежнего.
Только где он сам? Она оглянулась по сторонам. В машине, может, ждёт?
Навстречу им вышел водитель, подхватил у неё пакеты, сложил в багажник.
Полина села сзади, Сашка юркнула следом. В салоне Долматова не оказалось...
Неожиданно для самой себя она вдруг расстроилась.
– А Ремир Ильдарович где? – спросила она зачем-то.
– В офисе, – лаконично ответил водитель. – Куда едем?
Полина разочарованно назвала адрес.
«Ну правда, с какой стати ему приезжать? – убеждала она себя. – Он ведь работает. Радоваться надо, что машину вон прислал, вспомнил, позаботился. Другой вообще отправил бы её куда подальше после всего».
Но всё равно очень хотелось встретиться с ним. Очень!
«Хотя бы для того, чтобы поблагодарить. То есть, конечно, именно для этого».
***
За минувшие послебольничные две недели Сашка окончательно окрепла. Даже с виду округлилась и порозовела. Теперь хоть вполне выглядела на свои четыре годика.
Ну а Полина активно искала няню с медицинским образованием – скоро уже выходить на работу, а с кем оставить ребёнка до осени – понятия не имела.
К сожалению, та, что раньше, полгода назад, сидела с Сашкой, уже нашла себе другую подопечную. А новые как-то не нравились – то опыта, по мнению Полины, мало, то вид слишком легкомысленный, то, наоборот, чересчур суровый, а то просто – не лежит душа, и всё тут. Уже сама на себя злилась за нерешительность и переборчивость. Время подпирало, больничный уже заканчивался, а Сашке ведь надо ещё привыкнуть к новому лицу.
Неожиданно, то есть как всегда без предупреждения, к ним нагрянули родители Ольгиного мужа, Сашкиного отца.
Полина с ними почти не общалась, всего раза три-четыре и видела их после похорон. Они были уже пенсионеры и жили в деревне, в собственном доме. Осенью, бывало, привозили овощи из своего огорода, какие-нибудь соленья-варенья, да и всё. Ну ещё каждое лето звали в гости, заманивая чистым воздухом, козьим парным молоком и прочими деревенскими прелестями. Но Полина неизменно отказывалась – и не хотела, и боялась: случись что, в городе хоть скорая, врачи, лекарства. А там?
В этот раз старики снова зазывали к себе. На жалость давили, что внучка уже так выросла, а они её толком и не видели.
В конце концов Полина сдалась. Правда, тут, скорее, врачи убедили, что, мол, для здоровья девочки лучше не придумать. А это всем аргументам аргумент.
Пока Полина гостила у стариков несколько дней, извелась вся от скуки, но Сашке там нравилось. Где это ещё она могла есть клубнику с грядки? Но особенно вся эта живность – гуси, цыплята, даже коза – её восторгала. Так что, скрепя сердце, Полина оставила Сашку у деда с бабушкой ещё на неделю, а сама уехала в город. Нет, она скучала бы и дальше, но больничный закрыли, надо было выходить на работу.