– Влад, – немного повышаю голос, потому что парень находится в другом конце кабинета. – Я на окна не полезу.
Надеюсь, он понимает причины и не станет спорить.
Только Чернышевский мои слова по-своему интерпретирует. Подходит ко мне сзади. Вижу в размытом отражении, как он смотрит на окно, потом на меня, снова на окно.
– Ты на подоконник залезть не можешь?
– Не… – разворачиваюсь к нему лицом.
Что-либо ответить не успеваю, потому что сильные руки парня подхватывают меня и отрывают от пола. А спустя секунду я оказываюсь сидящей на подоконнике. Руки Влада продолжают крепко держать меня за талию, а мои каким-то образом оказываются на его плечах.
– Что ты творишь? – выдыхаю безвольно. Желаемой гневной интонации в моём голосе не слышно. – Я не то имела в виду…
Продолжаю смотреть в чёрные глаза и ловлю странное ощущение. Мне кажется, что я сейчас словно лечу с горы на санках, дух захватывает от натиска разнообразных эмоций – страх и восторг одновременно. И Влад не спешит отводить взгляд, только его глаза, в отличие от моих, не в одной точке сосредоточены. Парень рассматривает моё лицо, иногда задерживает взгляд на губах, но неизменно возвращает его к глазам.
– Опусти меня, пожалуйста, – произношу жалобным тоном, – если сюда кто-нибудь войдёт, то мне не избежать наказания в этот раз. Мы так…
Сказать вслух то, как со стороны выглядит эта картина, язык не поворачивается. Но Чернышевский и так всё понимает, слегка прокашливается и снимает меня с подоконника.
– Извини, я действительно не так тебя понял, – слегка приподнимает один уголок губ и хмыкает при этом.
Разворачивается и выходит из кабинета.
А я пытаюсь привести мысли в порядок. Это непросто. Часть меня готова прыгать от радости, потому что ей безумно понравилось то, что между нами с Чернышевским только что произошло.
А другая часть, наоборот, пытается вразумить первую. Логика утверждает, что эмоциям не стоит уступать, они могут здравомыслящего человека превратить в экспансивную размазню, живущую одними чувствами.
Когда Влад возвращается в кабинет, я уже домываю панели вдоль стен и собираюсь идти за водой для мытья пола.
– Подожди, я сам принесу, куда ты с ведром собралась? Пустым.
Оставляет на подоконнике средство для мытья стёкол и опять ко мне направляется. А меня не покидает стойкое ощущение того, что Влада слишком много. Он постоянно пытается помочь и уже должен был давно мне надоесть, как воспалённый зуб, но этого не происходит. Наоборот, я хочу, чтобы он находился рядом. Вот и сейчас вместо того, чтобы благоразумно отдать ему ведро, оттягиваю этот момент.
– Я, по-твоему, не в состоянии донести ведро воды? – хмурю брови. Одну руку упираю в бок, а второй приподнимаю пустое ведро немного вверх.
– Ты? – смотрит пристально. В который раз за последние два часа, что мы занимаемся уборкой класса, рассматривает меня. – Иногда мне кажется, что ты можешь гораздо больше, чем все остальные девчонки. Но воду лучше парням носить.
Улыбается и, не встретив какого-либо сопротивления, забирает у меня ведро. Уходит, оставив меня наедине с теплом, заполняющим грудную клетку из-за сказанных парнем слов. Вроде бы ничего необычного, но меня охватывает странная эйфория от всего происходящего. Так хорошо на душе, так уютно, так радостно. И мои губы медленно растягиваются в улыбке.
Позади хлопает дверь, помогая мне прогнать наваждение и прийти в себя благодаря громкому звуку.
– Ты так быстро, – говорю Чернышевскому и оборачиваюсь, резко крутанувшись на пятках.
А он стоит и смотрит на меня презрительно.
Чернышевский. Только не Влад, а Никита.
Я напрягаюсь от неожиданного визита одноклассника, но спросить, что он здесь забыл, не решаюсь. Меня спасает то, что в класс следом входит Влад. Ставит ведро на пол и смотрит на Никиту, а тот продолжает пялиться на меня. И мне не по себе от этих гляделок, хочется спрятаться куда-нибудь, да вот хотя бы за эту штору.
– Ты долго ещё? – Никита обращается явно к брату, но с меня глаз не сводит.
Кожа покрывается мурашками, а руки дёргаются от желания покрепче обнять себя. Но я стойко смотрю на парня и не шевелюсь, чтобы не выдать своего волнения.
– Мы тебя уже два часа ждём, а ты тут ерундой страдаешь, – ухмыляется. Точно так же, как брат. Они вроде бы троюродные, но при этом невероятно похожи между собой.
– Я ещё не освободился, – сухо отвечает Влад, отрицательно качает головой.
Никита, наконец, разворачивается. Тишина. Он теперь Влада рассматривает? Что за глупое занятие у этого мажора?
– Это из-за неё ты… – сжимает одну руку в кулак, оттопыривает большой палец и тычет им за спину, то есть в мою сторону.
– Выйдем! – Влад прерывает Никиту, и они выходят за дверь.
Мягким беззвучным шагом иду к двери. Да, я знаю, что подслушивать некрасиво, но разговор этот явно меня касается, так что, имею право.
– Ты из-за этой девки пообещал классной драить кабинет? – касаются слуха ядовитые слова парня.
Никита говорит таким тоном, словно предметом разговора является не человек, а как минимум жаба противная.
– Тебя не касается, – тихо отвечает Влад.
Никита смеётся. Бросает пару нелестных слов в мой адрес, таких, что уши закрыть ладонями хочется.
– Зачем тебе это?
Тишина. Влад, судя по всему, молчит.
– Меня, говоришь, не касается? – продолжает Никита. – А то, что у Дианы с ней война, ничего? Она – наша подруга, и ты…
– Диана – твоя подруга. Мы просто проводим время в одной компании, ты знаешь. И да, ты всерьёз хочет обсудить предмет этой войны?
Парни опять замолкают, потом слышится глухой удар, от которого я вздрагиваю всем телом, мою спину обдаёт жаром. А спустя несколько секунд дверь открывается, Влад заходит, целый и невредимый.
Мне отчего-то становится радостно, но всё равно бросаю взгляд на его руки. Никаких следов от удара. Может быть, это Никита просто ударил кулаком о стену?
Чернышевский проходит мимо меня, игнорируя тот факт, что я стою рядом с дверью, и вполне вероятно, подслушивала.
Парень идёт к окну и с остервенением начинает мыть стёкла. Я не решаюсь ни о чём спрашивать, ведь и так прекрасно всё понимаю. Диана ревнует Влада, а Никита в свою очередь ревнует Диану. Прозаично и просто.
Покончив с уборкой, так же молча берём свои вещи и идём в гардеробную. Влад по пути заносит в учительскую ключ от кабинета и перехватывает меня уже на выходе из школы.
– Ты… – парень мнётся. Да ладно?
Он прочёсывает пальцами чёрные пряди своих волос, слегка покачиваясь с пятки на носок и обратно. Никогда бы не поверила, что такой человек, как Влад, может смущаться.
Он же выглядит, как модель с обложки глянцевого журнала, и при этом теряет дар речи перед такой простой девушкой как я? Непривычно.
– Я? – решаю помочь парню, даже слегка улыбаюсь.
– Ты… – сглатывает, продолжает немного охрипшим голосом, – домой сейчас?
– Домой, – выдыхаю разочарованно, поправляя лямку рюкзака.
Руки так и тянутся то к замку на куртке, то к волосам, то в карманы спрятаться норовят. Я нервничаю. И мне самой непонятно, отчего.
– А может, подвезти тебя? – находится, наконец, парень.
Радуется, что смог сложить буквы в слова и принимает более уверенную позу.
И я понимаю, что очень-очень сильно хочу согласиться на предложение Влада, сесть в его машину и уехать… домой.
В моей прежней школы никто из старшеклассников не водил самостоятельно машину, большинству моих бывших одноклассников нет ещё восемнадцати лет. А те, кто уже достиг совершеннолетия, по тем или иным причинам не имеют пока возможности водить автомобиль.
Оттого Влад ещё в большей степени кажется мне каким-то необычным, сказочным, недосягаемым. Он, словно, живёт в другом мире – далёком, хрустальном, таинственном.
Но стоит вспомнить реакцию отца на моё позднее возвращение несколько дней назад, и хрустальные мечты превращаются в мельчайшие осколки, а страх вытесняет из груди то тепло, которое поселилось ненадолго благодаря словам парня.
– Не получится, – отвечаю еле слышно, – не сегодня.
И никогда.
И мне вдруг кажется, что запреты отца не так плохи. Ну, к чему может привести наше с Владом общение? Я пущу его в сердце, дам свободу зародившимся чувствам, а он, как и положено мажору, завтра забудет про меня. Возможно, даже имени не вспомнит.
И пока я буду склеивать своё разбитое сердце, мимо пройдут и экзамены, и поступление, и моя мечта стать врачом. Так себе перспектива, поэтому, да. Папа очень даже прав.
Влад
Уроки заканчиваются. Ученики дружно стекаются к выходу из школы. А у меня сегодня другие планы.
Захожу в кабинет математики, запрыгиваю на подоконник. Листаю ленту в социальной сети.
Входная дверь тихонько скрипит, в кабинет заходит Скворцова.
Интересуется, где Инна Витальевна. Забавная, всё-то у неё по полочкам, да по правилам.
Рассматривает моё лицо, в глазах горит любопытство.
– Нет, мы будем убирать без инструкций. Самостоятельно. Вдвоём.
Буравлю её взглядом в ответ. На девчачьих щеках проступает лёгкий румянец, но Надя старается скрыть смущение. Вздёрнув маленький носик, отворачивается.
Приступаем к уборке. Молча моем парты и стулья.
– Я не полезу на окна, – доносится из другого конца класса.
Подхожу к девчонке и без лишних церемоний поднимаю её в воздух, сажая на подоконник.
– Что ты творишь? – выдыхает рвано. – Я не то имела в виду…
Мои руки обосновались на тонкой талии, а аккуратные ладошки девушки лежат на моих плечах. Не пошевелиться, не выдохнуть от этой близости.
Рассматриваю аккуратные черты лица, небесно-голубые глаза, губы… Губы хочется не только рассматривать, но это уже будет слишком.
– Опусти меня, пожалуйста, – просит жалобно, ещё сильнее впиваясь тонкими пальчиками в мои плечи, – если сюда кто-нибудь войдёт, то мне не избежать наказания в этот раз. Мы так…
М-да, со стороны картина должно быть потрясная. У бедной математички сердце не выдержит, если она опять нас застанет в таком любопытном виде. Боюсь, Инна Витальевна ещё после раздевалки в себя не пришла, а тут такое…