Классная снисходительно улыбается и разрешает присесть на место.
– Мы очень рады, Любочка, что ты снова с нами.
Люба? Староста что ли? Интересно, я её себе как-то иначе представляла.
Тонкие ноги обтянуты чёрными лосинами, да и в целом Фирсова выглядит очень худой, я бы даже сказала, истощённой. Ростом как Вера примерно.
На лице – очки. Не на носу, а именно на лице, потому что кажутся просто нереально огромными.
Люба проходит мимо моей парты, и я замечаю, что её глаза очень странно выглядят за линзами очков. Я, конечно, не сильна в этом вопросе, но насколько знаю, у людей с условным «плюсом» глаза за очками кажутся больше. А с «минусом», соответственно, меньше. А тут такое впечатление, что они у неё разного размера. Жутковато как-то.
После урока нас отпускают. Но не на перемену, в основном зале организована линейка. Малышей первых и вторых классов посвящают в какое-то очередное новомодное движение для школьников, а мы должны стоять для массовки.
В итоге по звонку приходится нестись на третий этаж сломя голову, чтобы не опоздать на урок литературы.
– Ай! – раздаётся сбоку от меня.
Резко оборачиваюсь на крик. Фирсова. Потирает ушибленное плечо и метает глазами молнии в сторону Дианы.
– Ой, извини, – Штерн, как всегда, в своём репертуаре. Наигранно прикрывает рот ладошкой, изображая сожаление. Но на самом деле пытается спрятать за этим действием довольную ухмылку.
Вот не понимаю я её: мало того, что и так довела девчонку до несчастного случая, и сейчас продолжает донимать. Да эта Люба ей вообще ни разу не соперница, ну какая из неё разлучница? Никита вряд ли в сторону такой хотя бы посмотрит, не говоря уже о том, чтобы встречаться.
На уроке пишем тест. Терпеть не могу тесты по литературе, вообще не понимаю, зачем такой чудесный гуманитарный предмет опошлять этими: выберите один из трёх вариантов ответа. В итоге места для творчества не остаётся совсем.
– Ты чего? – шепчу Вере, которая смотрит на листок с выражением вселенской обиды.
– Да ничего, бред сплошной. Какого цвета были пуговицы на пиджаке у Чичикова? Вот это прям супер важно, да? – разводит руками.
А мне смешно становится от того, как Мышкина хмурит брови. Но она не обижается на мою реакцию, широко улыбается в ответ.
Позади нас громко шушукаются девчонки – Алина и Полина.
– Я же говорила тебе, что надо с Любкой садиться, – шипит Марковская.
– Как? – вторит Катышева. – Их высочество изволило на нас обидеться, курица ощипанная, блин.
Слегка трясу головой, в надежде всё это скорее расслышать. Вера говорила, что эти девочки – подружки Фирсовой, а они так о ней отзываются. Неприятно даже мне, абсолютно постороннему человеку.
После урока Вера зовёт в столовую. Бедняжка, нелегко ей придерживаться диеты.
Но спуститься с третьего этажа мы не успеваем.
За дверью кабинета слышится чей-то всхлип. Показываю Мышкиной указательным пальцем направление и медленно обхожу дверь.
Люба.
Старательно растирает обильные слёзы по впалым щекам. На нас не реагирует, а заметив Веру, ещё нос вверх задирает, громко шмыгнув напоследок.
– У тебя всё хорошо? – приподнимаю вопросительно одну бровь. – Я, кстати, Надя Скворцова, новенькая, – протягиваю руку для приветствия.
Девушка поднимает вверх ладонь, которой только что вытирала слёзы. Вымученно улыбается.
– А, ну да, – опускаю руку. Дарю ответную улыбку. – Так что случилось?
Люба смотрит на меня с подозрением, потом бросает мимолётный взгляд на Мышкину. Мне даже на секунду кажется, что он у неё какой-то слегка виноватый.
– Я тебя возле столовой подожду, Надь, – Вера легонько касается моего плеча и убегает к лестнице.
– У меня всё хорошо, просто, потеряла кое-что, – возвращает моё внимание к себе Фирсова.
– Давай, я помогу тебе найти, – предлагаю выход.
– А подруга твоя не обидится? – произносит ехидно.
– Вера? Не должна, я ей объясню потом, почему задержалась, – пожимаю плечами. – Что ты потеряла? И где?
Вообще-то, играть в следопыта не очень хочется. Но раз уж вызвалась помочь, бросать дело на половине пути не в моём духе.
Оказывается, одноклассница потеряла футляр от очков. Нет, для неё эта вещь наверняка нужная, но реветь из-за этого. Короче, у меня складывается впечатление, что причина в чём-то другом, но меня посвящать не собираются. Что вполне логично, мы ведь только познакомились.
– Люба, – окликает девчачий голос мою собеседницу.
Оборачиваемся вместе с Фирсовой, позади нас стоят её подруги. Ну, или не подруги, я уже не понимаю.
– Можно поговорить с тобой. Наедине, – бросает высокомерно Полина.
Намекает, что я в их компании лишняя. Да, я собственно, и ни на что не претендую, поэтому киваю в знак прощания Любе и тороплюсь покинуть малоприятное общество.
Думаю, моя помощь в поиске футляра уже не нужна.
Глава 19
Не успеваю спуститься с лестницы, до меня доносятся обрывки разговора одноклассниц.
– Люба, ты долго дуться на нас собираешься? – выдвигает претензию Полина.
Так, Надежда, подслушивать неприлично.
Делаю ещё один шаг, опускаясь на очередную ступеньку. По сути дела, не подслушиваю, просто медленно иду. Устала.
– То есть, я ещё и виновата в том, что вы за эти три недели даже не вспомнили обо мне? – огрызается Фирсова.
– С чего ты взяла, что мы не вспоминали? – теперь Алина подаёт голос. – Вспоминали, да?
– Да, вспоминали, – вторит ей Марковская.
Слышится звук щелчков и чей-то смех.
– Вы серьёзно? – теперь понятно. Это Люба пальцами щёлкает. – Вспоминали они, а-ха-ха, тоже мне. Да ни одна из вас мне ни то что не позвонила, пока я была в больнице, даже сообщения задрипанного не написала. Я уже не говорю о том, что ждала…
Девушка замолкает, не договаривая начатой фразы. А я мгновенно прихожу в себя и спускаюсь вниз.
Вера уже накупила кучу всего в столовой и ждёт меня за столиком в самом центре. Неожиданный выбор, надо признаться, обычно Мышкина любит прятаться в уголочке.
Отодвигаю для себя стул, присаживаюсь напротив подруги.
Провожу мысленную ревизию того, что лежит на столе. Сразу отодвигаю половину.
– Что? – обиженно дует губы.
– Ни что, Вер, мы о чём с тобой договаривались? Мучное, – загибаю пальцы, – жирное, сладкое. Или ты передумала?
Хитро прищуриваюсь, ловлю взгляд собеседницы, который она старательно отводит.
– Не передумала, – бурчит обиженно, – но…
– Что? – допытываюсь.
– Я не могу так сразу от всего отказаться, постоянно о еде думаю. А тут мама ещё, с самого утра то блины жарит, то тесто на пирожки ставит, то торт…
– Так! – резко выставляю одну руку ладонью вперёд. – Маму мы не обвиняем. Берём себя в руки и вперёд, теперь будем вместе диеты придерживаться.
– Это как? – округляет глаза. Нервно теребит бусинки, пришитые к краю блузки, того и гляди, оторвёт.
– Легко. Я тоже постараюсь не есть то, что тебе нельзя, тебе так проще будет. Но это только в школе, дома всё же придётся взять себя в руки, Вер.
– Ого, ты ради меня на такие жертвы готова? – восклицает немного громче положенного, привлекая тем самым внимание окружающих.
– Не преувеличивай, я и так стараюсь питаться максимально полезно, – машу рукой невзначай.
После столовой бежим на биологию. Точнее, я бегу, Вера лениво плетётся следом.
– Ты вообще куда поступать планируешь? – спрашиваю, на ходу поправляя сползающую с плеча лямку рюкзака.
Меня удивляет тот факт, что Мышкина не проявляет особого интереса к учёбе. Да и по выбору, кажется, сдавать ничего не собирается.
– Ой, – пытается отдышаться. Марафон ей нелегко даётся, но я продолжаю подгонять лентяйку. Движение – жизнь.
– Так куда? – не собираюсь сдаваться.
– Наверное, в колледж педагогический…
– Колледж? – резко притормаживаю. – Серьёзно?
Нет, я ничего не имею против средних учебных заведений, но туда и после девятого класса поступить можно было. Зачем мучить себя подготовкой к ЕГЭ, чтобы потом, условно говоря, вернуться на один уровень назад?
В моей прежней школе учителя вообще буквально условие ставили после девятого класса: или ВУЗ, или до свидания. Если не собираешься получать вышку, то и штаны нечего в школе лишние два года просиживать. Вперёд и с песней, лучшие колледжи и техникумы страны ждут.
Не считаю это мнение единственно верным, но думаю, доля логики в нём есть. Поэтому сейчас искренне удивляюсь ответу Веры.
– Ну, да, в колледж, – отвечает растерянно, – это плохо?
Так, я переборщила знатно, похоже.
– Нет, ты что, главное, чтобы ты сама была уверена в своём выборе, – натянуто улыбаюсь.
Вот тут я непреклонна. Считаю, каждый должен понимать, чего хочет от жизни. Плыть по течение – удел слабых.
Больше Вера не произносит ни слова, молча входит следом за мной в класс и садиться рядом.
До конца урока сидит немного потерянная, на вопросы не реагирует.
Последние уроки отменяют, нас отпускают домой пораньше. Только уйти удаётся не всем, половину класса на выходе перехватывает Инна Витальевна.
– До вечера встречи выпускников осталось всего ничего, а мы ещё даже роли не распределили, – увещевает нас по пути в кабинет математики.
Из мажорской шайки остаётся только Влад. Мне бы радоваться, что остальных нет, но меня присутствие Чернышевского напрягает и мешает наслаждаться очевидными плюсами.
– Вот сценарий, – классная опускает на стол несколько скреплённых степлером листков А4. – Роли можете сами выбрать, кому какие понравятся.
Никто не торопится вставать с места и брать в руки эту бомбу замедленного действия. Заниматься самодеятельностью, когда полно других проблем, так себе удовольствие.
Но тишина длится недолго, спустя половину минуты к учительскому столу подходит Люба Фирсова и спокойно берёт в руки сценарий. Пробегается глазами по тексту, вскидывает голову и заявляет:
– Как раз семь человек, отлично, – кивает сама себе. – Ещё пару копий надо, – заявляет Инне Витальевне.