Они вместе уходят из кабинета, возвращаются спустя минут десять.
Люба вооружается ножницами и кромсает один комплект слов на части, спокойно ходит между рядами и раздаёт листочки с текстом.
Я удивлённо смотрю на её хладнокровие и уверенность в себе и даже завидую немного. Не думала, что в такой невзрачной, хрупкой девушке может быть скрыт достаточно твёрдый стержень.
К счастью, надолго нас не задерживают, быстро отпускают домой, настоятельно порекомендовав напоследок как можно оперативнее выучить слова. Мне, кстати, роль первоклассницы досталась. Неужели Фирсова так тонко решила на мой невысокий рост намекнуть?
– Слушай, а ты врачом стать хочешь? – спрашивает меня Вера, когда подходим к её дому.
– Да, педиатром, если, конечно, всё сложится.
– У тебя – сложится! – отвечает уверенно. – Ты такая целеустремлённая, не то, что я…
Опускает голову, ковыряет носком сапога землю.
– Эй, ты чего? Раскисать вздумала?
– Нет, просто… Просто я сама не знаю, чего хочу, вот и плыву по течению, жду, куда вынесет.
– Не говори ерунды, ты сама решилась на такой шаг – сесть на диету. Да ты самый целеустремлённый человек, которого я знаю, – произношу восхищённо.
Немного преувеличиваю, но это в данный момент необходимо. И уверена, что поступаю правильно, когда вижу радостный огонёк надежды в глазах подруги.
– Слушай, а можно, задам один вопрос? – пользуюсь тем, что Мышкина не торопится домой. – Эта вот Люба, она всегда такая странная?
– Фирсова? Странная – это мягко сказано, она… она… – кажется, Вера не может подобрать подходящие слова. А потом вдруг меняется в лице и выплёвывает зло: – Она – предательница, вот кто.
Я сразу сегодня заметила, что между Мышкиной и Любой словно чёрная кошка пробежала, но не думала, что окажусь настолько права.
– А пойдём ко мне домой, чаю попьём… с пирожками, – поджимает губы.
Голову в плечи втягивает, словно предложила мне ограбить банк или подорвать школу. Смешная.
– Ладно, пойдём, – не могу сдержать улыбку.
Вера открывает калитку и пропускает меня вперёд.
– Родители на работе, так что можешь не стесняться, располагайся, – приглашает вежливо.
Снимаю в прихожей сапоги, ставлю их в сторону на коврик с надписью «Добро пожаловать». Прохожу в дом.
Сразу отмечаю про себя, что в помещении витает такой очень аппетитный запах. Причем, не пирожками или вчерашним борщом пахнет, а апельсинами. Приятно.
Кухня у Мышкиных просторная, сразу видно, что хозяйка очень любит готовить. У нас гораздо скромнее, потому что мама всё свободное время за швейной машинкой проводит. Но и мастерскую, о которой столько лет мечтала, ей пришлось оставить в другом городе.
Вера наполняет водой электрический чайник и ставит его греться. Я помогаю ей накрыть на стол, и мы присаживаемся на удобные мягкие стулья.
– Ты про Любу спрашивала, – подпирает рукой щёку, – так вот: мы с ней дружили раньше. До восьмого класса. А потом ей популярности захотелось, подружек новых себе завела.
Да уж, подружки. Слышала я сегодня, какие они подружки.
– Но ты не подумай, я на неё зла не держу, даже звонила ей, пока она болела, чтобы узнать, как дела. Всё-таки, я считаю, что обиды обидами, а человеком нужно оставаться в любой ситуации.
– Ты молодец, – улыбаюсь подруге.
Закипает чайник, Вера заваривает ароматный чай, ставит на стол вазу с печеньем. Домашним, овсяным. Вкуснотища.
От пирожков принимаем обоюдное решение воздержаться, пусть они даже с разными начинками.
– Кстати, я забыла, когда следующая тренировка по баскетболу у тебя?
– Пфф, – Вера давится чаем от неожиданности. – Сегодня, кажется. Вот я растяпа, – тянет разочарованно.
И пока я думаю, стоит ли идти с ней и опять задерживаться в школе, Мышкина начинает жалостливо умолять меня не оставлять её одну. А я вспоминаю, что дала обещание поддерживать подругу, поэтому достаю из рюкзака телефон и набираю номер мамы, мысленно готовясь к непростому разговору.
Глава 20
– Да, мамуль, опять нужно остаться, – роняю дрожащим голосом.
С каждым разом убеждать маму становится всё сложнее, и тот факт, что мне через пару месяцев исполнится восемнадцать, её не волнует. Но и я такими аргументами пока не апеллирую, надеюсь на понимание со стороны матери.
Терпеливо выслушиваю недовольные причитания родительницы и на этом мы заканчиваем разговор.
Выхожу из кухни в коридор, рассматриваю фотографии на стене.
Высокая стройная брюнетка в обнимку с не менее стройным блондином, а рядом с ними – маленький пончик, смутно напоминающий нынешнюю Веру.
– Ещё пять минут, – подруга проносится мимо меня, словно ураган, и скрывается в одной из комнат, – только кроссы найду.
До тренировки остаётся всего десять минут, когда мы немного запыхавшиеся забегаем в здание спортивного комплекса. Вера бежит в раздевалку, а я ищу свободное место на скамейке, располагаюсь и жду начала игры.
– Привет, – бархатистый голос раздаётся слишком близко, а его обладатель садится рядом со мной.
– Виделись уже, – включаю буку.
– Ты могла бы оставаться и на мужскую игру, – бросает невзначай.
Не поняла, это такое приглашение?
– Зачем? Это ты за мной следишь, а не наоборот, – цежу язвительно.
– Я? Слежу? – бьёт кулаком себя в грудь. – Даже в мыслях не было. Просто, решил остыть немного после душа.
Словно нарочно проводит рукой по влажным волосам, демонстрируя отточенное движение. Тоже мне, актёр погорелого театра.
Мышкина проходит мимо нас, и подмигивает мне, заметив сидящего рядом Чернышевского. Парень усмехается, неужели увидел, как Мышкина нервный тик изображала? Вот подстава. Подумает ещё, что я его с подругой обсуждаю, а я между прочим, даже с самой собой тему Влада лишний раз стараюсь не понимать. И тот сон в ванной не вспоминаю.
Игра идёт как по маслу, Вера пару раз пытается забросить мяч в кольцо. Промахивается, но не огорчается из-за неудачи, довольная тем, что ей мячик подержать дали.
На жалкие попытки Чернышевского заговорить не реагирую. Я не понимаю, как вести себя с ним, не понимаю, чего сама хочу, и это дезориентирует. Я привыкла чётко следовать обозначенному плану, а когда что-то выходит из-под контроля, теряюсь.
После тренировки отправляюсь дожидаться Веру в холле, не хочу сидеть рядом с Владом. Но только Чернышевского мои планы, похоже, не интересуют, следом вываливается и пристраивается рядом.
Делаю вид, что изучаю расписание тренировок, висящее на стене. Даже увлекаюсь немного этим процессом, поэтому не успеваю среагировать, когда группа парней из десятого класса, толкаясь, выходит в холл. Они ведут себя, словно первоклассники, громко смеются, обзывают друг друга, пихаются. Одним словом, мальчишки.
Но не это важно, а то, что после очередного толчка один из них летит прямиком на меня и чётко сбивает с ног. В голове проносится мысль о том, что нужно устоять, но сделать это оказывается непросто. Ноги подкашиваются, и я оказываюсь сидящей пятой точкой на полу, надо признаться, холодном и не очень чистом. Очень не чистом.
Помещение буквально взрывается от громкого хохота подростков. Ну, прям обхохочешься, ага.
Мой рюкзак валяется рядом, а на одной ладони выступают мелкие капельки крови. Да ладно, откуда здесь стёкла?
– Ой, дитё! – подлетает охранник, помогает мне подняться. Замечает небольшую, но кровоточащую рану на руке. – Ай-яй, а у меня недавно здесь чашка разбилась, видимо, не все осколки собрал.
Ну, что, класс. Поднимаю рюкзак, пытаюсь отряхнуть юбку целой рукой, получается так себе.
Поднимаю голову и замираю, потому что из-за падения не заметила того, что творится вокруг.
Те парни, которые ещё минуту назад устроили здесь потасовку, а потом ржали, как кони, когда я упала, теперь стоят, уткнувшись взглядами в пол, и виновато переминаются с одной ноги на другую. Пытаюсь найти причину перемены их поведения, и натыкаюсь взглядом на Влада, который держит за ворот куртки главного виновника моего падения.
– Влад… – делаю шаг в сторону парней, предчувствуя никому не нужные разборки. Уж больно воинственно выглядит Чернышевский.
– Быстро извинился! – цедит парень, не глядя ни на меня, ни даже на опешившего охранника.
– Чё? – брыкается паренёк. – Я не сделал ни чё, я виноват, что её не видно?
Разводит руками и тут же получает удар в солнечное сплетение, складывается пополам.
– Так, парни, хватит! – густой бас охранника заполняет тесное помещение, а сам он спешит на выручку «пострадавшему» десятикласснику.
– Дядь Вань, – Чернышевский замечает надвигающегося на него мужчину, – он должен извиниться.
Его голос сейчас мягче, чем когда он обращался к моему обидчику, но при этом всё равно звучит достаточно твёрдо и убедительно.
Дядя Ваня останавливается на полпути, кивает в знак согласия.
– Ну, пусть извинится, – складывает руки в карманы форменных брюк.
Влад слегка подталкивает парня в мою сторону, а я стою и растерянно хлопаю глазами. Я привыкла всегда самостоятельно отстаивать личные границы. И от того немного непривычно, что кто-то так настойчиво пытается заступиться за меня.
– Прости, – брезгливо брякает обидчик. Ему нелегко даются эти слова, всё лицо искажено ненавистью и злостью.
Да и Влад выглядит не лучше, видимо, не доволен тоном, с каким парень ко мне обратился. Но развивать конфликт я не хочу, а потому киваю, выдавливаю лёгкую улыбку и тем самым даю парням возможность покинуть холл спортивного комплекса.
– Сейчас, принесу аптечку, – отмирает слегка подвисший дядя Ваня.
Конечно, внешне он не такой уж и дядя, мужчине не намного больше тридцати, но лишний вес и густая борода добавляют ему несколько лет.
Мужчина скрывается в подсобке. Мы остаёмся с Владом вдвоём, и только сейчас я вспоминаю, что вообще-то жду Мышкину. И где её носит?
– Вот, здесь и перекись, и пластырь, – ставит на свой стол небольшой чемоданчик.