– Правда. Ещё вопросы? – опять этот взгляд.
По коже мурашки. И скорость на спидометре подбирается к 120 километрам в час.
Не смотри на меня так, не надо. Я уже всё осознала и поняла, только будь осторожнее.
– Вопросы? – хочу собраться с мыслями.
Не отрываю взгляд от дороги. Будто в случае опасности нам это поможет.
– Нет никаких вопросов.
Влад с такой силой сжимает руль, что мне кажется, тот сейчас рассыплется в его руках. Да что его так разозлило?
Ещё немного, и я не сдержусь, спрошу. Тогда ссоры точно не избежать.
Напряжение в тесном салоне авто растёт с каждой минутой. Молчание давит, от множества мыслей начинает кружиться голова.
Выходной безнадёжно испорчен, как и наше свидание. И я отчётливо это понимаю, когда Влад сворачивает в сторону моего дома.
А ведь мы планировали весь день провести вместе.
Дура, дура, дура…
Может, стоит извиниться? Но за что? Я ведь ничего плохого не сделала, спросила банальную на первый взгляд вещь.
И вывод напрашивается сам собой: раз Влад так отреагировал, значит, на то есть свои причины. Не уверена, что хочу знать о них.
– Надь, – пытается коснуться моей руки, но я её одёргиваю.
Причём это происходит неосознанно. Будь у меня время на размышления, я ни за что не стала бы так поступать. Демонстрировать свою обиду? Вот ещё. Я же не ребёнок, в конце концов.
Но моё действие продиктовано внутренними сигналами. Оно спонтанное, необдуманное. И мне опять стыдно.
Да что же это? Влад играет с моими эмоциями, как с баскетбольным мячом. Ведёт уверенно, методично и достигает цели.
– Хорошо, давай поговорим, – тон становится миролюбивее.
Может и хорошо, что я дала понять своё состояние. У меня тоже есть чувство собственного достоинства.
– Только не здесь, – заводит машину, выезжает на дорогу.
Проезжаем несколько кварталов, сворачиваем в сторону дома Чернышевского.
Надо отвлечься. Иначе в голову опять начинают лезть разные навязчивые мысли. Сама не заметила, как стала слишком нервной.
Сначала переезд, потом эти мажоры, отец. Теперь вот угрозы, странная реакция Влада – отличная смесь для сжигания нервных клеток.
Машина тормозит, но выйти Влад не предлагает. Теребит в руках ключи, гипнотизирует лобовое стекло.
– Два года назад я вместе с матерью и младшей сестрой переехал в этот город, – произносит мрачно.
Сестра? Она сказал, с сестрой?
– В прежней школе я очень любил играть. Не только в баскетбол. Мне нравилось играть с эмоциями других людей: страх, злость, отчаяние… Это непередаваемый кайф, так мне тогда казалось.
Вслушиваюсь в его слова, пытаясь понять смысл. Кажется, что вместо мозгов мне в голову запихали кучу ваты, и как бы я не старалась, уловить суть не получается.
– Играть с эмоциями… это как? – мне всё ещё кажется, что я ослышалась.
– Очень легко, ты хочешь узнать подробности? – на губах Влада появляется кровожадная улыбка, а в глазах вспыхивает недобрый огонёк.
– Ты болен? – отшатываюсь растерянно.
Я устала бояться, а после слов Влада, тем более не хочу подпитывать в себе эту эмоцию.
– Теперь нет. Надеюсь, – ухмыляется. Он опять старается избегать прямого контакта взглядами. Наверное, понимает, что на этом наш разговор закончится.
– И что же произошло? – да, я буду задавать вопросы. Неудобные, опасные, нужные. Иначе ничего не смогу понять и уж тем более продолжать общаться с Чернышевским.
Нет, мои чувства никуда не денутся, просто, когда настанет момент принимать решения, я должна отдавать себе отчёт в последствиях.
– Однажды мои игры зашли слишком далеко, – продолжает парень. – Я не просто издевался над одноклассниками, я придумал целую схему, с помощью которой можно было довести человека до нервного срыва. Научил ей ребят – таких же моральных уродов, каким был я сам. А потом…
Нет, он точно не совсем здоров. Нормальный адекватный человек не станет проворачивать такое, а потом спокойно рассказывать о своих подвигах. Голос разума кричит, буквально вопит: уходи! Но я хочу услышать всё. Надеюсь, что будет логическое объяснение всему тому бреду, который выливает на мою голову Влад.
На то я и Надежда, чтобы продолжать надеяться. Даже когда остальные опускают руки.
– Потом я перешёл границу. Довёл до нервного срыва одну учительницу. Ей пришлось уволиться и оставить работу с детьми. А ещё стать постоянной клиенткой психиатрического диспансера.
Я чувствую, как шевелятся волосы на затылке от услышанного. Разве может подросток провернуть такое? Разве посмеет?
– Я никого и ничего не боялся, деньги матери затыкали рот любому, кто смел разевать его в сторону нашей семьи. Её деньги и деньги её любовников. У нас с сестрой разные отцы, – с грустью уточняет.
Я уже не ребёнок, и понимаю, что жизнь – это не весёлая прогулка. В ней бывают свои сложности, трудности и переживания.
Но от того, что говорит Влад мне страшно. Кажется, что я очутилась в настоящем психологическом триллере, потому что в реальной жизни такое ещё надо придумать.
Мне кажется, что исповедь парня окончена. На сегодня и так откровений предостаточно, куда уж больше?
Осталось только уточнить, почему его игра напоминает схему, с помощью которой меня пытается извести этот проклятый инкогнито.
Теперь я не уверена, что это именно Диана…
Глава 32
Влад
– Я никого и ничего не боялся, деньги матери затыкали рот любому, кто смел разевать его в сторону нашей семьи. Её деньги и деньги её любовников. У нас с сестрой разные отцы, – забиваю последний гвоздь.
Сомневаюсь, что после моей исповеди Надя захочет со мной общаться.
– Это ужасно… – шепчет девушка, смотря на телефон в своих руках.
Невыносимо больно видеть страх в её светлых прекрасных глазах. Но я давно должен был всё ей рассказать, сам виноват, что затянул. Она имеет право знать, с кем связалась. И только потом выбирать – общаться со мной дальше или нет.
Если Надюша больше не захочет знать меня, я пойму её. Не уверен, что сам захотел бы сблизиться с таким чудовищем.
– А потом сын этой учительницы решил отомстить, и сделал это с помощью моей сестры, – до боли прикусываю нижнюю губу.
Чувствую металлический привкус во рту. Кулаки сжимаются сами собой, когда вспоминаю тот страшный день.
Ариша только пошла в первый класс, счастлива была нереально. Как птичка порхала, собираясь на уроки каждый раз.
Я уже тогда был увлечён своими интересами, но с упоением наблюдал за сестрой. Она была моей отдушиной, моим светлым ангелом, моей маленькой звёздочкой.
Никто не заметил, когда начались перемены в поведении Ариши. Она стала спать с включенным светом, шарахаться от прохожих, плакать по углам.
Но меня волновали только развлечения, а мать… Она познакомилась с очередным мужиком – отличным инвестором для её бизнеса.
У Чернышевской Маргариты частная клиника, одна из лучших в городе. Моя мать – настоящая бизнесвумен, отличный менеджер и управленец. Вот только врачом она так и не стала, именно поэтому хочет, чтобы её мечту я исполнил.
Отчего-то матери кажется, что если в кресле главы клиники с ней рядом будет сидеть профессионал, дела пойдут ещё лучше.
И во всей этой круговерти бизнеса ей было не до дочери.
Когда у сестры случился нервный срыв, в её телефоне обнаружили переписку. Угрозы, запугивания, шантаж… Не такой страшный для взрослого человека, но разрушительный для ребёнка.
Несколько месяцев работы с психологами прошли без толку. И виноватым мать считает меня. Вся грязь о моих развлечениях в школе вышла наружу.
– Моя сестра с тех пор находится на домашнем обучении, сторонится посторонних. Замкнулась в себе, – подытоживаю свой печальный рассказ.
Опускаю шокирующие подробности, стараясь донести до Надюши суть.
Молча смотрю на дорогу. Редкие машины проезжают по нашей улице, но в основном здесь пусто. Не каждый может позволить себе дом в элитном микрорайоне.
Для чего я привёз Надю сюда? Не знаю. Возможно, хотел познакомить её с сестрой. Чтобы больше не задавала вопросов. Но не уверен, что она захочет.
– Ты ничего не скажешь? – поворачиваюсь к девушке.
Вижу, как по бледным щекам текут тонкие ручейки слёз. Капают на ткань куртки и впитываются, оставляя мокрые следы.
– Я… не знаю, это так… – она качает головой, глотая очередной поток слёз.
Моя девочка. Я хотел защитить её в первую очередь от себя, а в итоге только расстроил, напугал.
– Знаешь, что в каждой истории есть светлая сторона? Даже в самой грустной, – мне нелегко это говорить. Потому что хорошего и светлого всё-таки ничтожно мало.
– И что же хорошего в том, что пострадала твоя сестра?
– Я вынес урок. Это жестоко, да, что меня воспитала ни мать, ни отец, а маленькая девочка. Через свою боль и страдания она сделала меня мягче и добрее. Именно поэтому я так отчаянно стремился защитить тебя, когда ты пришла в школу. Боялся, что Ди и Майкл причинят тебе вред. А я не мог допустить этого, потому что поклялся сестре и самому себе защищать слабых. Это моя плата за грехи. Маленькая, но необходимая.
Надюша смотрит долго, внимательно. Слёзы уже высохли, оставив после себя едва заметные дорожки.
Думал, она сбежит от меня, как только узнает обо всём, но нет. Моя маленькая Надежда сильнее, чем я мог предположить. Такой крепости духа любой парень позавидует.
– А почему ты их так странно называешь? Ди, Майкл, – задаёт совершенно неожиданный вопрос. Будто догадывается, что в этом тоже есть свой скрытый смысл.
– Это часть моего плана, – потираю пальцами переносицу.
Разговор непростой, и я так устал от него, словно три часа без перерыва бегал по залу с баскетбольным мячом.
– Помнишь, в самом начале ты всё твердила, что они – мои друзья?
Кивает. Всё помнит, по лицу пробегает тень неприятных воспоминаний.
Надя была уверена, что я с ними заодно. Даже после того случая в библиотеке она пыталась меня обвинить.