А ещё наш новый дом находится на приличном расстоянии от школы, на самой окраине города. И автобус в эту сторону ходит только дважды в день – утром и вечером, поэтому возвращаться мне приходится пешком. Дорога занимает целый час, а ноги гудят, когда я переступаю порог дома.
Громкий хлопок сотрясает стены и заставляет меня зажмуриться.
– Блин, Тимка, Надька пришла, – слышу заговорщический, но довольно громкий шёпот в соседней комнате.
Медленно ступаю по деревянному полу и прохожу в кухню. Дима стоит на кухонном столе и пытается прилепить что-то к потолку, а второй брат дёргает ручку двери, ведущей в мою комнату. Видимо, её он закрыл с такой силой, что стены дома чуть не обрушились на мою голову.
– Что здесь происходит? – произношу строго. Несмотря на маленький рост, у меня очень сильный голос, и братья вздрагивают от интонации, с которой я к ним обращаюсь.
– Ничего! – Димон спрыгивает со стола на пол и отскакивает от меня на приличное расстояние.
Боится.
Но я подозреваю, так продолжаться будет не долго. Эти два брата-акробата уже почти догнали меня по росту, а что будет дальше?
– Что ты там дёргаешь? – фырчу на Тима, который словно приклеился к дверной ручке.
– Н-ничего! – да эти близнецы другие слова знают? – Во-о-от! Дверь перед тобой открыть хотел.
Брат взмахом руки указывает на мою комнату и уносится прочь вслед за Димкой.
Я медленно прохожу в спальню и от неожиданности роняю рюкзак на пол. Глухой звук заполняет пространство, а я цепенею от шока. Здесь случился Армагеддон?
Осматриваю стены своей небольшой комнаты. Создаётся ощущение, что сюда пробрался вор. А точнее воры, потому что я уверена – преступников было двое.
Учебники, которые были аккуратно расставлены на полке, разбросаны на полу в разные стороны. Кровать абсолютно пуста, зато рядом лежит матрас, чуть в стороне – постельное бельё. Опять батут из моего матраса сделали, изверги мелкие.
– Ах вы!.. – я выбегаю из комнаты и мчусь на поиски этих двоих засранцев, но дверь в их комнату захлопывается буквально перед моим носом.
Колочу в дверное полотно, выкрикивая в адрес двух малолетних сорванцов разнообразные проклятия. Блин, им же уже по десять лет, а ведут себя как пятилетки. Ещё и надо мной потешаются, что я ростом не вышла, на их ровесницу похожу.
– Я хотя бы ростом не вышла, а вот вам двоим не помешало бы отрастить себе хоть немного мозгов! – кричу, в очередной раз, ударяя кулаком по двери.
Терпеть не могу, когда кто-то берёт моё. А братья, будто специально то и дело роются в моих вещах, но сегодняшняя выходка – это просто апогей их фантазии. Надеюсь.
– Надя! – возмущённый голос матери достигает моего слуха, когда я в очередной раз заношу сжатую в кулак руку для удара по дверному полотну.
Женщина возмущённо барабанит пальцами по косяку двери. Рыжие волосы собраны в гульку на макушке, а губы сжаты в тонкую линию. Она смотрит на меня сверху вниз и хмурит тонкие брови.
– Мам, я…
Братья однозначно не правы, но расстраивать мать нашими разборками не хочется. По всему видно, что она и так на взводе.
– Прости, я… вспылила…
Опускаю руки по швам и смотрю на родительницу.
– Вроде бы взрослая, а ведёшь себя, как… – она окидывает меня презрительным взглядом и морщится. Приплыли.
– Прости, – я поджимаю губы. Мне не приятен её снисходительный взгляд и недовольное фырканье в разговоре, но я терплю.
Я стараюсь не вступать в конфликты с мамой, хоть иногда и очень хочется. Во-первых, меня приучили уважать старших, а во-вторых, я прекрасно понимаю, что маме и без моих истерик не сладко живётся. Новый дом, безработный муж, который находится в вечном поиске своего призвания, и трое детей на шее – отличное комбо для того, чтобы жизнь сорокалетней женщины не казалась мёдом.
– Лучше помоги мне на кухне, довари борщ, а мне нужно дошить новый заказ.
При упоминании о первых клиентах в малознакомом городе, губы матери расплываются в улыбке. Ей нравится её работа, а ещё возможность чувствовать себя важной и нужной.
– Конечно, мам, – я покорно иду на кухню, надеваю фартук.
Пока вожусь с борщом, не замечаю, что время приближается к четырём часам дня. Вот засада – у меня консультация по химии через час, пора выдвигаться.
Самое неприятное, что поесть я толком не успеваю, лишь перехватываю на ходу кусок хлеба со сладким чаем, и выбегаю из дома, напоследок предупредив маму об уходе.
Как по мне, лучше бы дополнительные занятия по подготовке к ЕГЭ проводились сразу после уроков. Тогда мне не пришлось бы ходить туда-сюда. В моей прежней школе именно так и было всё утроено, а в этом учебном заведении свои правила, с которыми мне остаётся только смириться.
Интересно, кто ещё из моего класса сдаёт по выбору химию? Надеюсь, Рягузова и Штерн на консультации не будет, иначе не видать мне покоя до самых экзаменов.
Глава 4
Утром школа походила на огромный муравейник, в каждом уголочке которого бурлила жизнь. Сейчас же она напоминает большую пустую берлогу, оставшуюся без жильцов.
Огромные настенные часы, висящие в холле, показывают 17:05, а значит, консультация по химии уже началась. С учительницей, Татьяной Анатольевной, я познакомилась ещё утром, и она мне показалась вполне адекватным педагогом, если не брать во внимание её лесть по отношению к сыну директора. Но это всё нюансы, главное, меня она за опоздание на урок не отчитала.
– Извините, можно? – открываю дверь в кабинет химии, привлекая к себе внимание Татьяны Анатольевны и… одного единственного ученика.
За первой партой сидит Влад Чернышевский и старательно переписывает в тетрадь то, что учительница успела написать на доске в моё отсутствие. Он лишь на мгновение отвлекается от своего важного занятия, бросив на меня мимолётный взгляд.
– Проходи, Соколова! – бросает женщина.
– Простите, но я Скворцова, – не могу удержаться от замечания. Тем более, звучит оно достаточно вежливо.
– С Владом садись, – учительница недовольно цокает языком, – у меня второй копии теста нет.
Только сейчас замечаю, что Чернышевский не с доски что-то переписывает, а из какой-то книги, лежащей на парте. Видимо, это сборник задач.
Покорно плетусь к первой парте и отодвигаю стул, опускаюсь на него. Быстрыми движениями достаю из рюкзака тетрадь и ручку, и приступаю к заданию.
Надо же, я всего лишь на пять минут опоздала, а Влад вместе с Татьяной Анатольевной уже вторую задачу решают, может быть, раньше начали?
Я оперативно переписываю условие, чтобы Чернышевский мог перевернуть страницу, на которой следующее задание, и приступаю к решению.
До конца занятия Влад ведёт себя так, словно рядом с ним никто не сидит. Мне должно быть безразлично отношение этого парня, но неприятный укол в области сердца свидетельствует об обратном.
И только спустя десять минут, когда Татьяна Анатольевна уходит из кабинета, бросив напоследок, что очень спешит и, попросив Влада запереть кабинет, я понимаю, что ошиблась. Уж лучше бы он и дальше меня не замечал.
– Подожди! – парень бросает довольно грубо и, крепко сжав моё запястье пальцами, прижимает руку к парте.
– Пусти! – я ни капли не теряюсь, хотя, надо признать, его прикосновение проносится разрядом тока по телу. – Что ты себе позволяешь?
– Сядь и послушай! – всё в том же приказном тоне. А ведь показался мне довольно милым парнем. Не думала, что первое впечатление настолько обманчиво.
– Говори, я слушаю! – усилием воли высвобождаю руку из крепкого захвата и потираю слегка покрасневшее запястье. Складываю руки на груди.
Влад злится. Вижу это по раздувающимся ноздрям и дёргающейся на шее венке. Резко отворачиваюсь, чтобы он случайным образом не заметил, что я его разглядываю.
– Не смей лезть в дела нашей компании, мелочь! Иначе тебе же будет хуже! – цедит ядовито. Чувствую, что кисти рук и стопы ног холодеют, а сердце начинает бешено стучать о рёбра.
В моей старой школе, конечно, всякое случалось, но так откровенно мне никто и никогда не угрожал.
Влад встаёт из-за парты, вырастая надо мной и давя своей жуткой энергетикой. По коже бегают колкие мурашки, а ноги так и хотят сделать хотя бы шаг в сторону от этого парня.
Никогда не думала, что так плохо разбираюсь в людях, наоборот, казалось, я с первого взгляда могу определить, кто и то из себя представляет. Но глядя на Чернышевского понимаю, что ошиблась на все сто процентов.
– Ты меня услышала? – произносит шёпотом, подойдя ко мне непозволительно близко. Я стою, словно гвоздями прибитая к месту. Ни за что не позволю кому-либо считать меня трусихой.
Влад замечает мой непоколебимый настрой, поэтому недовольно хмурит брови, а его чёрные глаза сверкают злостью. Он кивает головой, словно самого себя убеждает в чём-то, хватает рюкзак со стула и идёт к выходу.
Запоздало вспоминаю, что ключи от кабинета у Чернышевского. Не хватало ещё, чтобы он меня запер здесь на ночь. Судя по настроению этого парня, от него можно ожидать чего угодно.
Как попало собираю свои вещи и пулей вылетаю из кабинета, не бросив ни слова на прощание. Много чести.
Надо же, какой гнилой человек оказался, а я ещё подумала, что он хороший. На занятии обратила внимание, с какой лёгкостью Влад задачки по химии щёлкал, восхитилась про себя его умом и эрудицией. Вот же…
– Эй, мелочь, – басит сбоку.
От неожиданности роняю куртку, которую только что сняла с крючка. Зачем он за мной пошёл?
Наклоняюсь, чтобы поднять свою одежду и больно ударяюсь лбом о голову парня. Не поняла, он мне помочь пытается?
– Послушай, – выпрямляюсь, отряхиваю куртку от пыли. Кажется, влажную уборку здесь не особо жалуют. И это самая лучшая школа в городе? – Я не собираюсь никуда лезть, чего ты ко мне привязался?
Мне, безусловно, льстит внимание такого красавца, как Влад, и если бы нам было лет по десять, я бы даже подумала, что понравилась ему. В таком возрасте мальчики обычно пытаются обратить на себя внимание девочек разными глупостями. Но мы уже в одиннадцатом классе, и даже если Чернышевский своим преследованием пытается привлечь моё внимание, то он зря старается. Я не могу всерьёз воспринимать человека, который ведёт себя, как маленький ребёнок.