– Опять ты за своё! Какая разница, есть у него любовница или нет. Всё надеешься на что-то, а зря, эта надежда тебе жить не даёт. Мать говорит, что от пустых надежд – один вред, из-за них многие судьбу себе ломают.
– Откуда нам знать, какая надежда пустая, а какая нет?
– Если дело глухо, значит, пустая.
– Не скажи. Бывает, что только кажется, что глухо. Мне надежда помогала, когда с мамой беда стряслась.
– Это другое, а в случае с твоим отцом – это иллюзия. – Помолчав, она произнесла: – Про твою маму я не забыла, давно хотела спросить, как она, но после той истории с Романом неловко было. Из-за этого козла чуть не рассорились.
– Козла теперь нет, и всё ОК, – сказала я.
Мы рассмеялись.
– Ну так как твоя мама? – спросила Алиса.
Я рассказала. Слушала она с сочувствием, я видела это по её лицу.
– Выходит, Лори мне померещилась, – завершила я.
– Не померещилась, её же предсказание сбылось.
– Это моя интуиция, а не предсказание. Я предчувствовала, что всё закончится хорошо, и придумала Лори, что-то типа доброй волшебницы. Или у меня крыша поехала.
– Брось ты! Какая крыша! Ты абсолютно нормальная. Уверена, что есть какое-то объяснение. Жалко, я не знаю никого в той части посёлка, но можно попытаться разведать, кто там живёт. Вот что, – оживилась она, – давай я туда сгоняю и всё выясню. Тебе там светиться не надо, этот мужик тебя на порог не пустит, а меня он не видел.
– Как только ты произнесёшь имя Лори, он даже слушать не станет.
– Я и не собираюсь произносить её имя. Что-нибудь наплету.
– Не ходи, он полицию вызовет, скажет, что мы его преследуем, или из пистолета начнёт пулять, психов везде хватает, – попробовала я её отговорить.
– Не с ним я буду разговаривать, а с его женой, или кем там она ему приходится.
– Что ты ей скажешь? Признавайтесь, где прячете Лори?
– Предоставь это дело мне, у меня получится.
– Не получится, нет там никакой Лори. Я её выдумала и поверила в собственную фантазию, – сказала я, хотя сама в это мало верила.
– Нет, это что-то другое. Не парься, мы докопаемся. Тебе бы развеяться, съездить куда-нибудь, а я тем временем всё выясню.
– Ехать мне никуда неохота, да и куда?
– Куда-нибудь, где жарко, ты же любишь жару. Поезжай в Мексику, в Тулум. Клёво там, море прямо прозрачное, тёплое.
Какая Мексика! Нет у меня денег шастать по разным странам! Ей меня не понять, ей эта проблема неведома. Но я смолчала, не хотела испортить душевный разговор. Она искренне предлагала и не виновата, что родилась в иной среде, и понятия не имеет, как живут за чертой её барского посёлка.
– Что там такого потрясного? – скептически спросила я.
– Да всё, сам городок, ещё там есть древние руины майя. Попадаешь туда, и ощущение, будто ты в другом веке. От них какой-то особый дух исходит. Знаешь, когда я там ходила, что-то такое чувствовала, величие руин, что ли. Я даже ради хохмы попросила их, чтобы всё у меня сложилось.
– Ну и как, сложилось? – спросила я. – Если бы руины выполняли желания всех туристов, мир засиял бы от счастья.
– Может, кроме меня, к ним никто не обращался, – хохотнула Алиса. – Ты тоже попробуй, поезжай туда и попроси их, чтобы Лори вернулась и призналась, кто она такая.
Мы посмеялись.
– Возьми меня с собой, когда пойдёшь выяснять, живёт ли она в доме этого мужика, – попросила я. – Я посижу в машине, чтобы меня не заметили. Припаркуемся подальше.
– ОК, пойдём вместе.
– Когда пойдём?
– Завтра, чего откладывать. Мне самой интересно, что происходит.
– А как ты сама думаешь, кто она такая?
– Ведьма, кто ж ещё, – засмеялась Алиса. – В лучшем случае фея.
Да нет, не ведьма и не фея, но я ничего не сказала, а то Алиса решила бы, что я свихнулась. Моя догадка о Лори слишком невероятна.
15. Красный попугай
Я вскочила спозаранку, чтобы успеть наплаваться до того, как пляж будет переполнен. Постояльцы отеля – народ ленивый, выползают из номеров, когда солнце уже на полпути к центру неба и жжёт так, что хоть караул кричи. Права Алиса: мексиканское солнце – это пожар. А отдыхающие, недооценивая его мощь, укладываются на лежаках и жарятся до одурения, пока не испекутся. Моя мама тоже едва не сгорела. В первый же день надела мини-купальник, кошачьи чёрные очки и разлеглась на топчане. «Не надо!» – отмахнулась она, когда я протянула ей защитный крем. Вскоре она сообразила, что превратится в головешку, и спряталась под соломенный навес. В купальнике она выглядит потрясно, тело у неё подтянутое. Мужчины то и дело зыркают на неё. Нас там принимают за подружек и пристают: «Давайте сходим в бар или на танцульки». Однако мама, хоть и кокетничает, ни с кем не хочет знакомиться. Так она говорит, а сама шарит глазами по сторонам, и её ищущий взгляд задерживается не на тех, на ком следовало бы, – на самовлюблённых манекенах типа Марка. Это меня расстраивает.
Отель, где мы остановились, небольшой, всего тридцать номеров, и без особых развлечений. Зато уютный, тихий, отличается от суматошных отелей-муравейников на побережье. Я его выбрала согласно маминым пожеланиям. Сама я предпочла бы что-то повеселее, но не возражала. Для меня важна не гостиница, а отпуск вдвоём. Теперь мы с матерью реже видимся. Она целыми днями на работе, а я учусь в архитектурном. Из Подмосковья мы перебрались в столицу. Снимаем двушку – не лучшую, но и не захудалую, как раньше. Планируем вскоре купить квартиру, дела у нас налаживаются.
Прихватив полотенце, я отправилась купаться. Наш номер с террасой находился на первом этаже, от него до моря – несколько шагов. На пляже – никого, кроме мексиканца в шляпе-сомбреро. Он, как и я, поднимался ни свет ни заря. Я – чтобы сделать утренний заплыв, пока море принадлежит мне одной, а он – чтобы подготовить пляж для постояльцев: собрать мусор, расставить лежаки и подмести. Он возил метлой по песку, выравнивая его и оставляя на нём длинные полосы вроде следов пылесоса на ковре. Я ему испортила весь труд – прошлась по полосам, украсив их своими следами. Нисколько не раздосадованный, он приветливо поздоровался и снова всё «пропылесосил». Подметание меня забавляло. Чего ради стараться, если сейчас набежит народ и разворошит песок. Но здесь так принято.
Я села на топчан полюбоваться солнцем. Его половина уже вылезла из-за горизонта, а вторая половина появится, когда я буду плыть ему навстречу. Восход здесь – красота. Недаром Тулум называют городом рассвета. Не только небо густо-оранжевого цвета. Море – тоже. Они – как одно целое.
Вдали на стоявшем на якоре плоту сидят пеликаны. Безветренно. Ветер пока прячется в листьях пальм – полукруглых, в складку, как огромные веера. Когда солнце подскочит кверху, листья зашевелятся, захрустят, и из них вылетит ветер. Восход я снимала несколько раз, но не удачно. На снимках море выглядит лужицей, солнце – пятном, а пеликаны – закорючками.
Поездкой в Тулум я загорелась ещё в тот день, когда Алиса рассказала про руины. Не для того, чтобы умолять древних духов выполнить мои желания (хотя стоило бы попробовать!), а чтобы повидать этот городок. Я практически нигде не была, из Питера прямиком рванула в Москву и застряла на одном месте. Даже в Чёрном море не успела искупаться, плавала только в подмосковных речках, а Алиса с детства каталась по разным странам. Мне же довелось их увидеть пока только в Интернете. Её рассказ про Тулум запомнился, и я решила, что обязательно поеду на Карибское море, и именно в этот городок. Накоплю денег, остановлюсь в дешёвом мотеле, хоть в хибарке. Роскошными гостиницами я не избалована, могу питаться одним хлебом с молоком, мне бы только в море окунуться, насладиться им. Оно мне с детства снится. В своих снах я плаваю, ныряю на дно и живу в море, как «человек-амфибия». На днях смотрела этот фильм в Интернете – мать уговорила. Она его часто пересматривает наравне с другими старыми фильмами – в основном душещипательными про любовь, а я предпочитаю современные триллеры и боевики.
Но снимать лачугу на берегу не пришлось. «Выберем достойный отель, теперь мы можем себе это позволить», – предложила мама. Зарабатывает она сейчас хорошо – продаёт дома. Лихо это делает. Я даже удивилась – не ожидала от неё таких способностей и прыти. Быть медсестрой она раздумала, возвращаться в санитарки не захотела. Сказала, что ошибалась, выбирая эту профессию, это не её призвание. Решила стать риелтором, это приносит немалые деньги. Правильно она поступила. Если бы медицина была её делом, она никогда бы с ней не распрощалась.
После всех наших мытарств и невзгод отпуск вместе – подарок. Наша жизнь постепенно выравнивалась – всё, как предсказала Лори. Я часто её вспоминаю. Алиса так и не выяснила, кто она такая. Разговорить жену нахала в костюме ей удалось, но толку от этого никакого. Та подтвердила, что они въехали туда четыре года назад, а про Лори никогда не слышали, понятия не имеют, кто это. Затем Алиса обошла чуть ли не весь посёлок. Безрезультатно. Заходила она и к той лукавой старушенции с охранником-догом. Та хихикала, отвечала невпопад и, похоже, шутки шутила. Позже, когда я навещала Марью Сергеевну, я опять прошлась по тому отсеку, где жила Лори (если жила), но тоже ничего не выяснила.
Всё указывало на то, что Лори я придумала, а я по-прежнему считаю, что она реальный человек. Не случайно она появилась именно в тот момент, когда мы с мамой нуждались в помощи. В ту пору мне казалось, что мы никому не нужные пылинки, одни во всём мире и этому миру нет до нас никакого дела. Когда на земле бури, катастрофы, несчастья, на этом фоне беда одного человека видится ничтожной. Лори не только поддержала меня и показала, что судьба каждой «пылинки» важна, мир состоит из таких пылинок, она влила в меня силы, и я поверила, что справлюсь и помогу маме.
«Кто она?» – по-прежнему гадали мы с Алисой. Мнения у нас разные. Алиса считает, что Лори по каким-то причинам не могла со мной больше видеться и поэтому попросила мужика в костюме и его жену сказать, что её там нет, а тот либо её сын, либо зять.