лели сказки, буду к ним более уважительно относиться. Если говорить без иронии, хочется, чтобы не наплели. И не карты это, а чутьё Даны.
С ворохом сумбурных мыслей я вернулась в отель. Мать сидела в номере, а не на пляже. По её лицу я поняла, что она встревожена.
– Куда ты пропала? Трубку не берёшь, на мои сообщения не отвечаешь. Я вся издёргалась, – отчитала она меня.
– Я же оставила записку, что поехала на руины, а телефон здесь мало где ловит.
– Тебя почти целый день не было, так нельзя, я волновалась.
Приятно всё-таки, что она беспокоится.
– Извини, так получилось. Пойдём перекусим, – предложила я. В ресторане скажу ей, что застукала её ночью с хахалем и предупрежу, что гнать его надо – бабник и пошляк.
– Я только переоденусь, и духами надо побрызгаться, – улыбнулась она.
Старается для него?
– Мам, мне надо кое-что тебе сказать, – передумала я откладывать разговор.
– Что такое? – напряглась она.
– Я видела тебя вчера ночью на пляже с этим мужчиной.
– Не понимаю. С каким мужчиной? – притворилась она.
– Мам, перестань, я видела!
– Ну да, я выходила, мне не спалось, я не знала, что он там будет, между нами ничего нет, мы просто гуляли, – начала она оправдываться.
– Не гуляли, а обжимались, – рассердилась я оттого, что она увиливает.
– Как ты смеешь так разговаривать! Это моё дело, с кем хочу, с тем и встречаюсь! Нечего за мной следить!
– Я не следила, случайно вас увидела, скользкий он. Ты же ничего про него не знаешь.
– Предлагаешь установить за ним слежку? – нервно рассмеялась она.
– Не мешало бы, – буркнула я.
Во время ужина она в основном молчала. Держалась напряжённо. Её взгляд бегал по ресторану. Каждый раз, когда кто-то входил, она оборачивалась. Выискивала этого пошляка. Подействовало ли на неё моё предупреждение?
Всё-таки сорвалась я: решила не опекать её, а сама продолжаю это делать.
– Помнишь, я предлагала дайвингом заняться? Давай попробуем, – попыталась я переключить её внимание на что-то другое. – Инструкторы здесь опытные, все их хвалят, особенно вон ту, видишь, девушку.
Про парня-инструктора на всякий случай я не упомянула. Только его нам не хватало!
– Да, да, конечно, – рассеянно ответила она и опять зашарила глазами по ресторану.
К моей радости, бабник так и не появился.
Прогуляться после ужина мать отказалась, сославшись на то, что хочет посмотреть какой-то фильм. Не фильм она будет смотреть, а побежит к хахалю, как только моя идущая по берегу фигура превратится вдали в точку, – как правило, я уходила в самый конец пляжа. Однако беспокойство пропало, вместо него опять нахлынула ни с того ни с сего теплота – именно теплота.
Я шла босиком по воде мимо маленьких гостиниц с тремя-четырьмя номерами. Каждая с собственным пляжем, с бассейном и даже с личным поваром, если есть у тебя куча денег платить за эти услуги. Судя по всему, мало у кого есть – большинство гостиниц пустовало. Народу на берегу – немного. Кто-то плавал, кто-то запускал воздушного змея, кто-то пил вино. Море покрылось рыжими чешуйчатыми бликами. Через какое-то время солнце пропадёт, и блики посинеют, затем почернеют. Навстречу мне шли в обнимку парень и девушка. Следом за ними – трое мужчин с банками пива. Солнце перекрасилось в багряное, и по берегу двигались уже красноватые полутени, а не люди. Куда-то убежал ветер. Листья пальм не тёрлись со скрежетом друг о друга и замерли.
Впереди я заметила женскую фигуру. Стоя у воды и придерживая рукой свою шляпу (а ветра-то нет!), женщина смотрела вдаль на утонувший в море горизонт – в красном цвете всё слилось. Её тонкая фигура, поза и шляпа-зонт отдалённо напоминали Лори. Я ускорила шаг. Подошла к ней. Увидев меня, она приветливо бросила на английском «Привет» и выдала штампованную фразу о том, какая чудесная выдалась погода.
– Чудесная, – подхватила я.
– Приехали в отпуск? – спросила она.
– Да, – ответила я, откровенно её разглядывая. Глаза у неё спокойные, светлые, без той глубины, как у Лори, – другие. Даже в полутьме это видно.
– Впервые у нас в Тулуме?
– Впервые, – кивнула я. – А вы здесь живёте?
– Да, уже давно, почти всю жизнь. – Она посмотрела на меня пытливо и спросила, почему я её внимательно разглядываю.
– Извините, если вам неприятно.
– Да нет, всё о’кей. Вы так смотрите, словно мы знакомы.
– Вы просто похожи на одну женщину.
– На вашу подругу?
– Нет, подружиться, к сожалению, мы не успели. Она пропала.
На кой я ей это говорю!
– Если человек пропадает, это не значит, что он на самом деле пропал. Может, ещё и свидитесь, – произнесла она и, закругляя беседу, пожелала мне хорошего отдыха.
Вечерняя атмосфера Тулума, красноватое, всё вокруг окрасившее сияние, притихшее море подействовали на меня, и я накрутила, навертела – захотела увидеть в незнакомке Лори. Однако, что это за фраза о том, что человек на самом деле не пропадает!
Пока я шла назад, совсем стемнело. Перед одним домиком (нелепого розового цвета) сидел на скамейке загоревший до черноты старик. Так загорел, что почти растворился в темноте. Его всегда застанешь здесь по утрам и вечерам. Худощавый, жилистый, он напоминал йога. Глаза у него хитрющие и острые. Каждый раз, когда я проходила мимо, мы перебрасывались с ним приветствиями. Как и большинство местных, он говорил по-английски. У его ног всегда лежала мелкая собачонка – «незрячая». Глаза прятались за падающей на них мохнатой чёлкой. Но она всех замечала за версту и отчаянно тявкала. В этот раз тоже полаяла, но негромко, для виду тявкнула пару раз – узнала меня. Старик помахал мне рукой – еле видневшейся в темноте на расстоянии, но по поблёскивавшей на запястье цепочке, которая двигалась туда-сюда, ясно, что он машет.
Розовый домик, ухоженный, укутанный лианами, сдавался в аренду. Судя по вечно пустующему пляжу, постояльцами старик пока не обзавёлся. Не приехать ли нам с мамой сюда в следующем году? Я подошла к нему спросить, сколько он берёт. Он заломил такую цену, что я не удивилась отсутствию постояльцев.
За его спиной на слабо освещённой террасе я заметила какую-то летающую тень. Лампочка там тусклая, еле горит, но я разглядела красное пятнышко, похожее на маленькую птичку.
– У вас там красная птичка летает. Что за порода? – спросила я старика.
– Летает и летает, у нас их здесь много, – не ответил он на мой вопрос.
Вернувшись в отель, я подошла к нашему номеру. Заглянула в окно. Мама, забравшись с ногами на диван, смотрела видео. Всё-таки прислушалась к моему совету и к хахалю не побежала. На меня накатила волна теплоты к ней. Так бывает, когда у нас взаимопонимание и идём навстречу друг другу. Ругаться с ней не люблю. После ссор жуткая опустошённость наступает.
Мама встала. Испугавшись, что она меня заметит и решит, что я снова слежу, я отскочила от окна. Посижу немного у моря, а потом – в номер. Я опустилась на топчан. В двух шагах от меня на песок упал луч света. Метнулся вправо, затем влево, перепрыгнул через меня и побежал дальше по пляжу. Обернувшись, я увидела мужчину с фонариком в руках.
– Вы что-то потеряли? – спросила я, когда он, шаря лучом фонарика по песку, проходил мимо.
– Да, ключ от номера.
– Давайте помогу, – предложила я.
Луч его фонаря бегал взад-вперёд, то по веранде отеля, где пили и веселились постояльцы, то по соломенным беседкам-грибкам, то по лежакам, на одном из которых валялось забытое полотенце. Заметив, что мы что-то ищем, служащий гостиницы включил яркий свет на пляже. И я сразу нашла ключ.
– Держите! – протянула я его мужчине.
Он улыбнулся, поблагодарил. Хорошая у него улыбка – естественная.
– Вы, случайно, не из России? – спросил он.
Наверное, слышал, как я чертыхнулась по-русски, споткнувшись о камень. Я тоже уловила его акцент.
– Да, а вы?
Надо же, какое совпадение – он из Москвы. Зовут Андрей, ветеринар, приехал сюда с сыном в отпуск. Сын студент, учится в МГУ.
– Ветеринар – это здорово! Я бы сама стала ветеринаром, если бы не мечта стать архитектором, – сказала я.
– Любите животных?
– Да, мне всегда их жалко, беззащитные они. Хочу собаку завести, – и пошутила: – Буду её оберегать.
– Она вас тоже будет оберегать, – подхватил он шутку.
– А у вас есть собака?
– Какой же ветеринар без собаки! У нас с сыном немецкая овчарка.
Мы поболтали немного о том о сём. Я вкратце рассказала ему про себя, опустив подробности. Затем он пошёл купаться. Сказал, что любит плавать в это время. Он подошёл к воде, снял с себя футболку, кинул её на песок и, прыгнув в море, поплыл по лунной тропинке, ведущей прямиком к плоту, где по утрам собирались пеликаны. Сейчас там пусто, только фонарь на шесте – этакий маяк. Фонарь осветил Андрея, когда тот со скоростью катера доплыл и взобрался на плот. Посидел на нём и полетел так же быстро назад.
Надо познакомить его с мамой. Раз она не умеет устраивать свою судьбу, позабочусь о ней. И остановила себя: дала же себе слово отойти в сторонку, пусть она сама выбирает себе мужа. Да уж, она выберет! Очередного проходимца!
Андрей мне сразу понравился. А если он несвободен? Про жену он ни слова не говорил. И эта фраза «У нас с сыном есть собака» намекала на то, что они живут вдвоём. Надо проверить, есть ли обручальное кольцо на его руке. Если нет, это ничего не значит. Он мог снять кольцо, чтобы покрутить с кем-нибудь на курорте роман. Нет, на ходока не похож. В отличие от мамы бабников я мгновенно распознаю.
Андрей в эту минуту вылез из воды. Подобрал с песка свою футболку и подошёл ко мне.
– Классно вы плаваете, – сказала я. – Вы профессиональный спортсмен?
– Да нет, просто люблю плавать. Пойду в номер. Приятно было познакомиться.
– А я пока здесь ещё посижу.
– Тогда до завтра. Наверняка ж столкнёмся.
Он повернулся, и, прежде чем натянул на себя футболку, я успела увидеть на его правом плече цветную наколку. Это была птичка – красный попугай.