Выйдя из автобуса, я окунулся в незнакомый, удивительный мир. Даже немного пугающий… Олимпийские игры – миф, который я приготовился развенчать. Но также это Грааль, тысячелетняя история, в которую я собирался вписать, на своем скромном уровне, и собственное имя…
Что-то волшебное есть в олимпийских сооружениях и Олимпийской деревне. Все красивое, новое. Олимпийские кольца – это залог качества и исключительности. Несмотря на грандиозность события, мы все здесь, с широко открытыми глазами, чтобы насладиться этим Диснейлендом для взрослых, охраняемым сильнее, чем сейф швейцарского банка. Чтобы перейти из одного места в другое, нужно пройти через досмотр более жесткий, чем во французских аэропортах во время антитеррористических операций. Но это Олимпийские игры, и мы безропотно подчиняемся правилам.
Дни, отделяющие нас от первой гонки, пролетают с сумасшедшей скоростью.
Мне особенно понравился рельеф трассы. Перед приездом в Уистлер у нас были сомнения в качестве снега из-за близости этого места к Тихому океану, что делает погоду очень переменчивой. В итоге трасса оказалась идеальной. Снег свежий, но на твердой основе. Мне не придется бороться в рыхлом снегу, который, учитывая мои габариты, лишает меня преимущества по сравнению с более легкими соперниками.
Последняя интенсивная тренировка показала, что я в хорошей форме. Я новичок в команде, поэтому мне нечего терять. Чувствую, что нахожусь за спинами Венсана Дефрана, уходящего олимпийского чемпиона, и Симона, который только что получил желтую майку лидера Кубка мира. На них приходится все давление. А я? Не в тени, а скорее в убежище, в хорошей позиции для атаки, даже если сам этого не осознаю…
Их статус заслонил от всех мое впечатляющее начало сезона. Накануне Олимпиады я занимаю десятую строчку в общем зачете Кубка мира, несмотря на три пропущенные из-за гриппа декабрьские гонки. Я еще не прервал серию из шести подряд топ-8. Я один из самых серьезных аутсайдеров, но, кажется, никто этого пока не заметил. И особенно я сам!
Как всегда, накануне гонки сборная Франции собралась на брифинг в комнате тренеров. Нам дали всю информацию на завтра: расписание, технические советы, инструкции на гонку…
Мы знаем, что во время этого спринта погода будет капризной. Ожидается, что к концу гонки начнется снегопад, и нужно стартовать в первых номерах, чтобы опередить непогоду. Никаких шансов попасть на подиум для тех, кто будет бежать по вязкому свежевыпавшему снегу, приклеивающему лыжи к трассе.
По правилам мое положение в общем зачете Кубка мира позволяет мне получить стартовый номер в первой группе, что обеспечивает мне старт в числе первой тридцатки. У Симона также есть эта возможность. Мы знаем, что дела обстоят сложнее у Венсана Же, который должен будет бежать во 2-й группе, за пределами первых тридцати, и еще хуже у Венсана Дефрана, обреченного на группу 3, то есть дальше 50-го номера.
Но в момент получения стартовых номеров я остолбенел! У Венсана Же номер 6, у Симона – 17, у Венсана Дефрана – 36, и у меня – 44!
Кристиан Дюмон, шеф французского биатлона, объясняет нам, что тренерский штаб изменил стратегию и решил включить Венсана Же в группу, которая предназначалась мне, «чтобы не класть все яйца в одну корзину», а также дать Венсану Дефрану более благоприятный номер.
Я пытаюсь в это въехать, пока Стефан Бутьё продолжает нас инструктировать и напоминает о том, как важно хорошо начать эти Игры, чтобы придать команде позитивную динамику.
Когда все стали расходиться, я все еще оглушен и не могу понять, как так получилось, что принцип справедливости, главенствующий всегда в нашей команде, вдруг был попран. У меня такое чувство, что тренеры решили лишить меня преимущества в пользу одного из моих товарищей.
Симон, понимая мое разочарование, утешает меня словами: «Здорово они тебя надули»[9], которые отлично отражают суть ситуации!
В решающий день облака висят низко, а небо выглядит угрожающе. Когда я стартую, снег еще не начался. Я показываю лучшее время на лыжне до того как небеса разверзаются и хоронят мои надежды. Влажные хлопья снега мгновенно покрывают трассу и приклеивают к ней лыжи. Я пересекаю финишную черту на 35-м месте после отчаянных двадцати минут, которые превратили мою олимпийскую мечту в восхождение на Голгофу.
Это мой худший результат за сезон, и он пришелся на самую важную гонку.
Я быстро понимаю, что Венсан Же выиграет. Он возглавляет таблицу предварительных результатов, и я знаю, что с изменением погоды никто не сможет его подвинуть.
Очевидно, что он получил стартовый номер, который предназначался мне, и великолепно этим воспользовался.
Меня захлестывает ненависть. Я виню тренеров в том, что они разрушили мою мечту. Мне только 21 год, но я говорю себе, что, возможно, это единственная Олимпиада в моей жизни. Когда прихожу в расположение сборной Франции, все радуются за Венсана. Я тут же начинаю говорить со Стефаном на повышенных тонах, и он приказывает мне успокоиться. Несмотря на гнев, я подчиняюсь. Стефан принадлежит к тем исключительным людям, которые очень редко повышают голос. Если он начинает говорить громче, мы быстро понимаем, что дело серьезно.
В слезах возвращаюсь в Олимпийскую деревню в компании Симона и Венсана Дефрана. Они раздосадованы не меньше меня, но уже имеют опыт грандиозных провалов.
Мы встречаем Робена Дювийяра, нашего друга-лыжника, который после финального отбора, прошедшего сегодня утром, узнал, что не будет участвовать в своей любимой гонке. Направляясь в ресторан Олимпийской деревни, мы, без сомнения, представляем собой отборную команду лузеров этого дня!
Олимпийский ресторан – это особенный опыт. Чтобы уважить кулинарные традиции того «плавильного котла», который представляют собой спортсмены разных стран, есть несколько прилавков, где можно попробовать азиатские, итальянские, европейские блюда…
Мы не выбрали ни один из них, предпочитая утопить наше горе в фастфуде, спонсоре Международного олимпийского комитета, которого мы, как сознательные спортсмены, до сих пор избегали. У нас не было другого способа саморазрушения: алкоголь в Олимпийской деревне под запретом, к тому же вариант напиться был слишком далек от нашего образа жизни… Хуже всего, что в закусочной закончилось «МакФлурри». Воистину дерьмовый день!
Оглядываясь назад, даже если никогда нельзя переписать историю, я знаю, что в этот день не смог бы стать олимпийским чемпионом. Я терял слишком много времени на стрельбе лежа. Но в глубине души у меня осталось сожаление, что я был лишен возможности использовать шанс, которого заслуживал, который честно заработал на трассе. Хуже того, я упрекаю себя в тогдашнем бездействии и знаю, что никогда больше не позволю себя «надуть», как точно выразился Симон. И если несколько дней спустя я смягчу свою горечь серебряной медалью в масс-старте, я никогда не забуду этот урок.
Этот опыт несправедливости и сожалений изменил мой образ действий, мою карьеру. Он изменил мою жизнь.
Путь открыт
Олимпиада истощила мои силы. Физически и эмоционально. Едва я приехал к Элен в Тулузу, как тут же заболел. Давление исчезло, и тело сбрасывало напряжение. Однако сезон еще не был закончен. Отдохнув несколько дней, я беру палки, винтовку и лыжи, чтобы поехать в Финляндию, где Кубок мира снова вступает в свои права. Я все еще слаб, и тренеры решают не ставить меня в эстафету, предпочитая поберечь мои силы перед спринтом. Утром накануне гонки температура минус 27, но суровость климата быстро ставит меня на ноги. Я выдаю лучший результат за всю свою короткую кубковую карьеру, финишировав третьим. Более того, назавтра я выиграю пасьют, показав 19/20 на стрельбе. Это моя первая победа на Кубке мира.
На этом подиумы не закончились. Мы продолжаем наше полярное турне этапом в Осло, в Норвегии. Я побеждаю в спринте и пасьюте. Несмотря на не очень удачный заключительный этап в России, завершаю этот сезон на пятом месте общего зачета Кубка мира.
Пятое место в общем зачете открыло мне глаза на очевидную вещь: отныне я могу бороться за звание лучшего биатлониста мира.
Внутри команды атмосфера немного странная. Между мной и Венсаном Же уже появилась смутная напряженность. Я еще не переварил то, что случилось накануне олимпийского спринта, но эта обида не объясняет всего. За Ванкувер я винил тренеров, а не Венсана. На самом деле в команде появилась некоторая размытость отношений. Теперь я знаю, что это довольно обычно для постолимпийского периода. Правда в том, что если Венсан стал медийным лидером команды, знаменем федерации, то спортивная иерархия совершенно другая. Лучший по результатам сезона – это я, новичок в группе, вчерашний юниор, который входит в силу и не собирается на этом останавливаться… Пятое место в общем зачете открыло мне глаза на очевидную вещь: отныне я могу бороться за звание лучшего биатлониста мира. И я верю в свои шансы им стать.
Хмурые дни
Олимпийский сезон закончился, и небо над сборной Франции становится пасмурным. В воздухе чувствуется наэлектризованность, несколько черных туч обещают скорую грозу. В конце сезона Венсан Дефран решил закончить карьеру, и его уход оставил пустоту, к которой мы оказались плохо готовы.
Во время Олимпиады в Турине в 2006 году я только готовился шагнуть в большой спорт. Венсан подарил мне одну из самых прекрасных эмоций, когда я смотрел по телевизору его победу в гонке преследования, первую олимпийскую победу во французском биатлоне. Спустя несколько лет Венсан станет для нас гораздо большим, чем просто товарищем по тренировкам. Он станет для всех старшим братом. Именно с тех пор я считаю его настоящим другом.
Лидерство Венсана было скромным. Обладая должным профессионализмом и харизмой, он при уходе оставил новому поколению ключи от сборной Франции. Он привносил мудрость в повседневную жизнь команды, сглаживал острые ситуации, мешал нам воспринимать все чересчур серьезно, но при этом предостерегал от того, чтобы работа превращалась в балаган.