– Она рухнула, – подхватил другой.
– Сама?
– Прогрессивная магия способна разрушить любую лестницу, – ответил он, вероятно, намекая на «умный замок», отчего артефактор Сириус тоже слегка посерел лицом.
– Марта, ты не переживай, – похлопал меня по плечу отцовский секретарь, но легонько, чтобы потом не прилетело светлой благодати.
– Даже не думала, – процедила я сквозь зубы.
– Грозная Агата вообще держала в страхе целую провинцию и рушила учебные башни. Освальд нашел запись в летописях и подтвердит, – не унимался он. – Тебе до нее еще далеко.
– Но Марта на правильном пути, – добавил второй шутник.
– В нашем замке нет учебных башен, – напомнила я.
– В Деймране их предостаточно, – внезапно с иронией поддержал насмешников Закари и, получив в ответ красноречивый взгляд, широко ухмыльнулся.
Наверняка они бы вспомнили и шутку про парней, которых нельзя обижать, и про то, как Йен целые сутки страдал приступом честности, да много всего. Пересказали бы все любимые истории, случившиеся из-за щедрой светлой благодати, но в тронный зал вошли мама с отцом. При появлении верховной четы разговоры мгновенно утихли.
Варлоки, и я тоже, опустили головы в традиционном приветствии.
– Приветствуем темных и светлых чародеев! – басовито прогудел отец.
– Добро пожаловать в башню Варлок, – добавила мама.
Народ ждал, когда хозяин замка усядется на трон, но папа просто поднялся на возвышение.
Никто не смел пристраиваться на этот трон. Даже сам верховный. Символ ведьмовской власти был одержим буйной нечистью и скреплен магической печатью, намертво приклеивший его к помосту. Захочет – не дернется.
В прошлом году пришлось отлепить, когда перестилали пол. Бешеный родственник стула встал на дыбы, как дикий конь, и попытался перетоптать разнорабочих. Еле угомонили!
Отбор адептов начался. Студентов вызывали к верховному, а те объясняли причину, почему хотели попасть в башню Варлок. По большей части сегодня проходило знакомство. Решение принималось позже, и секретарь рассылал по академиям письма с приглашением или отказом.
Видимо, среди претендентов ходили слухи, что верховный Валлей любил эффектные выступления. Народ не стеснялся хвастаться магией: создавали блестящие загогулины и вихревые потоки. Одна студентка выплеснула из термоса воду и вырастила огромный пузырь. Лопнув, тот обрушился на новый пол из дубового массива, еще не заговоренный от износа, и у мамы едва не случился обморок.
Другой парень из светлой академии Лаверанс заявил, что у него особенный талант, и внезапно начал петь. Громко, жалобно и надрывно. Подвывая! Оторопели всем ковеном. Он прикрыл глаза, отвел руку, чтобы голос лился без преград. На высокой ноте тронный зал не выдержал и дружно скривился.
Песня оборвалась. В возникшей мертвой тишине раздался хруст лопнувшего витража. У меня вырвался издевательский смешок. Мама поменялась в лице и бросила в сторону испорченного стрельчатого окна взгляд, полный скорби и боли. Сразу стало ясно, что певцов, способных самодеятельностью уничтожить ее бесценный антиквариат, в башне Варлок не будет ни в каком виде: ни в живом, ни в воскрешенном.
Она просто не знала о четырех согласиях на посмертие, лежащих в ящике моего письменного стола в общежитии.
Четверо плечистых, накачанных здоровяков из боевой академии шагнули к верховному дружным квартетом, словно обладали единым сознанием и были не способны говорить каждый за себя. Зато познакомились быстро, не задерживая очереди.
– Темный маг Майкл Стоун из академии Деймран, подойди, – призвал верховный.
Стоун вышел в центр зала, бросил на меня нервный взгляд, словно спрашивал, чего от него хотят.
– Теперь ты под защитой ковена Варлок, мы рады тебя видеть, – с благодушной улыбкой прогудел отец, в общем-то, ритуальную фразу.
Стоуну следовало поклониться, поблагодарить и тихо вернуться на место. Он вдруг приосанился, выпятил худую грудь и выпалил в воцарившейся тишине:
– Верховный, возьмите меня!
Верховный едва не подавился на вздохе.
– Куда?
– В ковен! – выкрикнул Стоун, как боевой маг на построении.
Внезапно из толпы, едва не сметя с дороги Эмбер, как полоумный, выскочил Бранч.
– И я! Меня возьмите тоже!
– А? – изумился верховный.
Почему позорились они, а стыдно было мне? Я пихнула отцовского секретаря локтем и буркнула едва слышно:
– Вы им наливали за завтраком?
– А надо было? – едва слышно ответил он.
Закари кашлянул в кулак, пытаясь сдержать издевательский смех.
– Ковен ценит ваше желание, молодые маги, – проговорил отец, и абсолютно все услышали в его словах не «маги», а «идиоты». – Давайте начнем с малого. Приглашаю вас на зимних каникулах провести две седмицы в башне Варлок.
Приятели переглянулись и, сияя, как два начищенных медяка, хором ответили:
– Спасибо, верховный!
– Да будет так. Идите, молодые люди. Идите! – Он помахал руками, отгоняя их, как цыплят, и громко призвал: – Темный маг Айк Вэллар, подойди!
Предчувствие грома стало таким острым, что у меня сжалось внутри.
Возникла заминка. Народ расходился, давая Айку свободно выйти. Он ни разу не бросил в мою сторону даже мимолетного взгляда, все его внимание было приковано к мощной фигуре верховного в парадной мантии.
– Темный маг Айк Вэллар, ты стремился попасть на отбор в башню Варлок, – проговорил отец, давая понять, что помнит о покровительстве Айши Эллинг. – Мы ценим твое желание.
– Господин верховный, я больше не планирую учиться в ковене, – ответил Айк, и на одно сумасшедшее мгновение меня отпустило чудовищное напряжение.
– Тогда для чего было прикладывать столько усилий? – удивился папа.
Закари вкрадчиво положил руку мне на спину. Тепло от его ладони проникало через плотную ткань платья. Видимо, он пытался без слов сказать, что в чудовищной, неотвратимой грозе, готовой обрушиться на наши головы, я не осталась одна.
– Ради вашей дочери, – с непроницаемым видом произнес Айк. – Я надеялся, что Марта оценит мое искренне желание помириться. Мы встречались и поссорились две седмицы назад… Когда они с Закари Торстеном соврали, что состоят в отношениях.
Мама тихо охнула, кто-то из чародеев пробормотал за спиной: «Ну дела», – и в зале воцарилась звенящая тишина. Отец вперил в меня ледяной взгляд и спросил:
– Темная чародейка Марта Варлок, это правда?
Ко мне обращался вовсе не ошарашенный отец, а верховный ведьмак. И он был в ярости из-за пошлого скандала на официальном мероприятии в ковене.
– Да, – уронила я.
– Темный маг Закари Торстен! – призвал отец.
Вряд ли он хотел на людях выяснять отношения, наверняка собирался официально выгнать жениха своей дочери из замка.
– Благодарю, верховный.
Зак словно жаждал этого приглашения и шел с небрежной надменностью, которая выводила окружающих из себя. Добравшись до Айка, он молча вмазал кулаком ему в челюсть. Без магии и заклятий, просто вломил придурку, который ради мелочный мести перед толпой незнакомых студентов опозорил меня, семью Варлок и самого Торстена.
Тронный зал опешил от неожиданно вспыхнувшей драки. Все взгляды были прикованы к сцепившимся парням, и, в отличие от меня, никто не заметил, как трон шевельнулся за спиной верховного… Секундой позже он встал на дыбы и толкнул главу ковена в поясницу. Обалдевший отец соскочил с помоста, чудом удержав равновесие, а деревянный злобный «конь» слетел на паркет и галопом рванул через зал, заставляя людей в ужасе отскакивать с дороги.
– Демоны раздери! – воскликнул кто-то восторженным голосом. – Живой стул бежит!
Трон с грохотом влетел в стену, опрокинулся на спинку и принялся злобно шевелить ножками.
– И добежал… – прокомментировал кто-то.
– Ненужный хлам, пережиток прошлого, – пробормотала мама под нос, стряхивая с ладоней язычки черного дыма, – смотрите, как пригодился. Пусть лучше запомнят одержимую мебель, чем драку…
Отец неистовствовал. Странно, как не разгромил кабинет. Он кричал так, что стены содрогались, в витринах книжных шкафов звенели стекла, а на почтовой шкатулке лопнул крупный круглый камень, прародитель почтовых шаров.
Разобравшись в сложных отношениях старшей дочери с двумя парнями, папа перестал ругать меня, а начал со страстью будущего тестя костерить Закари, назначив его виновником всего. И даже сорванного отбора. В конечном итоге он припомнил бывшим врагам все грехи, накопленные за двести лет яростного противостояния. И не забыл упомянуть оплаченные прадедом похороны окончательно упокоенного предка Торстена, превращенного в умертвие.
Мы просто слушали и давали ему наораться всласть. Очевидно, даже после самой страшной грозы с громом и молниями наступает благословенное затишье. Но верховный почти собрался зажечь в обеденной зале факел вражды!
– Папа, ты перегибаешь, – тихо вставила я, когда он набирал в грудь побольше воздуха, чтобы еще чуточку повопить.
В итоге отец подавился на вздохе, выхлебал заботливо подсунутый мамой стакан с водой и прохрипел в сторону Закари:
– И что ты собираешься делать?!
Торстен даже бровью не повел и спокойно ответил:
– Я люблю вашу дочь, господин Варлок, и хочу на ней жениться.
– Ну после этого переполоха ты просто обязан, – заметила мама.
– А официального предложения мне никто не планирует сделать? – уточнила я.
На мне сошлись три взгляда: вопросительный от Закари, возмущенный от мамы и взбешенный – от отца.
– Что вы так смотрите? Я согласна, – проворчала я, убирая с рукава несуществующую ворсинку. – Даже голоса уже нельзя подать. Вы как будто боитесь, что Закари сбежит.
– Давайте сейчас и заключим брак, пока ваша дочь не передумала, – немедленно предложил тот, видимо, стараясь доказать, что сбегать не собирается, и обратился к будущей теще: – Вы знаете, Беата, я уже один раз сделал предложение, но Марта отвлекла меня и ушла от ответа.
Какая интересная версия, право слово!