о хочется пить.
— Тебе было хорошо? — спрашиваю полушепотом, продолжая гладить.
В ответ он рвано дышит. Снова утыкается мне в шею, качает головой и дрожит. Наконец-то весь дрожит в моих объятиях, внутри меня пульсирует. Как я и мечтала. Мой родной, единственный.
А потом он ударяет ладонями по обе стороны от меня. Сильно, на пределе. Бьет дважды подряд. От страха и неожиданности я сжимаюсь в комочек и льну к нему. За защитой. Как и всегда. Словно агрессия сейчас исходит от кого-то другого.
Он качает головой.
— Хорошо, Рита. Еще как, — говорит низко. Я лишь крепче вжимаюсь в его тело. Сливаюсь с ним. Оттолкнуть меня невозможно. Он говорит мягко и как будто… устало: — Зачем? Ну зачем ты так, Рита? Нахрен нам был нужен этот опыт?!
— Боже, родной. Я твоя. Всю жизнь твоя, даже когда тебе это не надо было, — я поспешно глажу его щеки, его шею. — Только твоя. Ты всегда и во всем первый и единственный. Я даже ни с кем не целовалась, кроме тебя.
Он хмыкает.
— Видел я, как ты не целовалась, — он имеет в виду ютуб. Не ждет ответа на свою колкую фразу, оглядывается, проверяя, по-прежнему ли мы в безопасности. Снова начеку.
— Это же постановочно, для камеры. Как актёры, — я знаю, что он это знает, но хочу произнести вслух.
— Умом понимаю, но бомбит капец как. Рвёт на части от ревности, — а потом, убедившись, что нам по-прежнему никто не сможет помешать, Леша словно дуреет. Бросается на меня и целует шею, плечи, грудь. Жадно. Ненасытно. Грубовато, но не причиняя боли, если не считать сердце, которое снова ноет из-за вины перед этим мужчиной. Я откидываю голову, предоставляя ему себя полностью. Он втягивает в рот мою кожу, лижет, опять зацеловывает. Без церемоний, по-мужски, ему это надо. А я все глажу и глажу его по затылку. Мой хороший, мой самый любимый.
Он стягивает презерватив, тянется за новым. А еще через время, наконец, насытившись, смотрит мне в глаза:
— Пора ехать, холодно.
— Согласна, — охотно киваю, окончательно дезориентированная.
Он помогает мне спрыгнуть с капота, расправить измятое платье. Нежно целует в лоб и открывает пассажирскую дверь. И правда, солнце окончательно скрылось за горизонтом, и температура резко потеряла пару градусов. Да, осень украла у лета несколько ласковых дней, но по-прежнему остается периодом, готовящим все живое к сибирской ледяной зиме. Мы успели оставить все плохое позади до наступления холодов. Мы настоящие счастливчики.
— Мой маленький жестокий Ёжик, — четко произносит Леша в машине, снимает внедорожник с ручника, и мы выезжаем на проселочную дорогу. Его щеки все еще розовые, на лице блуждает довольная улыбка. Печка жарит на всю катушку, спину приятно нежит подогрев сидений.
— Так-то они хищники, — говорю с глуповатой блаженной улыбкой.
— Да понял уже, — хмыкает. Машина набирает скорость, и мы спешим домой.
Глава 54
Рита
Следующие месяцы у нас с Лешей все настолько хорошо, что трудно поверить в реальность происходящего.
— Ну скажи, вот скажи мне! — пристаю к нему с вопросами и комментариями. Алексей сидит на диване и смотрит сериал на ноутбуке, я доделываю домашние дела и то с одной стороны подсяду к нему, то с другой — обниму. Всячески отвлекаю внимание на себя, целую в щеки, балуюсь. У меня игривое настроение, а у него дьявольское терпение: — Ты самый лучший из всех людей, что я знаю. Почему ты такой хороший? Чья это заслуга?
— Ты сказала, что весь вечер будешь заниматься, и чтобы я тебе не мешал, — цедит он, делая звук погромче. — Я настроился на киношку, — он отклоняется в сторону, чтобы не дать себя поцеловать, но не тут-то было: я делаю рывок вперед и быстрым движением провожу языком по его щеке.
— Рита, блин, — улыбается. — Сейчас напросишься.
— На что же?
— На что-нибудь.
— Пошли тогда в кино! Я хочу с тобой в кино. Красиво оденусь, накрашу губы, ты будешь весь вечер на меня пялиться, а не в монитор. А задания я все выполнила.
— Шустрая какая, — он сгребает меня в охапку, усаживает на колени и поглаживает бедро, впрочем, не отрывая глаз от экрана.
— Леша, так что? Мы идем?
— Т-с-с, тихо, интересно. Да сиди ты смирно, хорошо же!
Поначалу я планирую все же выкрутиться, но потом думаю: и правда же хорошо! Льну к его плечу и пытаюсь погрузиться в сюжет боевика. Так и сидим некоторое время, он меня гладит, я прижимаюсь. В кино не идем, больше не хочется. Мы вообще после примирения практически никуда не ходим, редко выбираемся где-нибудь поужинать, когда готовить лень. Не до этого.
— Мама сказала, я расцвела за последние недели. Ей приятно на меня смотреть. И энергии море! Столько планов на будущее.
— Ага.
— Что «ага»? Это благодаря тебе! — легонько толкаю его в плечо.
— Влюбилась, что ли? — он прижимается губами к моей макушке. Я киваю пару раз. Леше можно и нужно говорить такие вещи прямо, ему в голову не придет высмеять чьи-то чувства. Если ему это неинтересно, он просто не станет слушать. — Сильно?
Снова киваю.
— Тогда иди сюда, — поднимает мой подбородок указательным пальцем и целует в губы.
Больше на диване никто не спит, он неплох, но с кроватью не идет ни в к какое сравнение. С кроватью, в которой рядом со мной отдыхает мой невероятный мужчина.
Я часто бываю одна, поэтому потихоньку обустраиваюсь и обживаюсь. Покупаю новые вещи, иногда даже кое-что из мебели, кухонной утвари.
Когда же мы вдвоем… Шахматы пылятся в шкафу, на них нет времени. Все силы уходят на внимание друг к другу, остальное позже — успеется. Я стараюсь разобраться со всеми делами к его возвращению, чтобы посвятить Леше каждую минуту. Мне самой этого хочется. У нас будто медовый месяц, с той разницей, что, пережив разрыв, мы относимся друг к другу еще более трепетно.
Алексей против, но я продолжаю работать в магазине отца, чтобы иметь собственные деньги. Посоветовавшись с преподавателем, решаю, что поступать в медицинский все же не стоит: время упущено. Но при этом мне ничего не мешает выучиться на химика, фармацевта или провизора. А уж куда смогу поступить — в ВУЗ или колледж — весной покажет уровень подготовки.
Учеба по-настоящему затянула. Как только я отбросила лишнее, словно появился ресурс для постижения нового. И еще… Леши же часто нет дома. Девушке снайпера жизненно необходимо найти дело по душе, чтобы не сойти с ума, сидя у телевизора и телефона, ожидая новостей.
Дефицита в общении, впрочем, не испытываю, втянулась. У меня есть Яна, коллеги по работе. Также переписываемся о разных мелочах с девочками из Москвы. Вот только не могу не отметить парадокс: едва мы помирились с Алексеем, как тут же отдалились друг от друга с Катей. Сложно бороться с ее необоснованными обидами и неуместной ревностью. Я пыталась ей что-то рассказывать: куда ходили, что купили, — но она обрывает и дуется. Как в детстве! Будто мы с Лешей не пара, а нечестные друзья, которые ее избегают. Но наверное, здесь вряд ли что-то можно изменить.
***
Леша летал в Москву. Объяснил, что по делам, якобы потестировать новую снарягу, но я догадываюсь, что он виделся с Александром. Не стала допытываться, захочет — расскажет сам. Переживала, конечно, ужасно. Как бы глупостей не наделал!
Не наделает никогда. Он умный и заточен под выживание, и все равно ведь тревожно. На сердце камень — давит, болит. Так и вижу перед собой картину, как он где-то вылавливает Сашка, садится напротив. У того, конечно, шок, глаза круглые, руки дрожат. А Лёха ему говорит что-нибудь вроде: «Есть проблема, в которой ты соображаешь. Какие предложения по ее решению?» И смотрит так, что хочешь не хочешь, а мозг запускается в активную работу.
Это все домыслы, как было на самом деле, и было ли, никто не знает. В инстаграм я не захожу давно, но девочки писали, что хейтеры не унимаются. И ажиотаж, который, казалось бы, должен давно пойти на спад — только набирает обороты. Словно кто-то вливает деньги, специально подбрасывает дровишек в костер. Объявили ведьмой и жгут. Куда ни глянь, по всем фронтам предательница. Лучше не знать, не думать, кому все эти слова адресованы. Мне просто хочется, чтобы снайпер скорее вернулся: когда он в Красноярске — на душе намного спокойнее.
И вот наконец-то ожиданию и волнениям приходит конец. Щелкает замок, я спрыгиваю с дивана и тороплюсь в прихожую встречать своего командировочного. В общей сложности мы не виделись пять дней. Казалось бы, какая ерунда! Всего-то меньше недели! Бывало и дольше. Намного-намного дольше, вспомнить хотя бы лето. Но колени дрожат и холодок по спине от волнения.
Стоит в дверях, упакованный полностью: теплая куртка, шапка, тяжелые ботинки. На улице холодно, снег не тает уже две недели.
От него веет зимой. Иней на бровях и ресницах, руки без перчаток покрасневшие.
Мое сердце радостно бьется, я делаю шаг вперед и хочу что-то сказать: пошутить или поприветствовать, но не успеваю. Он сбрасывает куртку и подходит сам. Сразу вплотную. Обхватывает руками, но не касается кожи ледяными пальцами. Холодные свитер, часы и губы. Особенно губы, потому что на них сосредоточена. Он наклоняется и прижимается ими к моим, глаза при этом не закрывает, но сразу шумно дышит.
В следующее мгновение я понимаю, что он возбужден. Вот так, с порога. Увидел меня и кинулся. Я охотно приоткрываю рот, и он касается нижней губы языком. А потом осыпает мои щеки частыми короткими поцелуями. Поглаживает по талии запястьями, по-прежнему оттопыривая замерзшие кисти рук.
Ему хочется. Даже не так — жизненно необходимо. Он бегло целует шею и плечо — я в открытом домашнем сарафане, совсем коротеньком. Все разговоры — после. И даже приветствия — еще найдем время. Мой мужчина адски соскучился и хочет секса прямо сейчас.
От этих мыслей бросает в жар, я охотно перенимаю его эмоции и сама загораюсь.
Скорее. Нетерпение подгоняет, руки дрожат. Поспешно расстегиваю ремень его джинсов, пуговицу, ширинку, хочу опуститься вниз, чтобы подарить ему удовольствие, но он меня ловит и заставляет подняться.