На сцене театра «Дайлес». В роли Миндаугаса
Таким меня увидел режиссер Янис Стрейч
ИРИНА ВИТОРГАН:
«Ивар принадлежит к той немногочисленной категории артистов, в котором идеально совпали большой актерский талант и лучшие человеческие качества. Интеллигентный, учтивый, выдержанный, он умеет слушать и слышать.
Ивар – блестящий профессионал, искренне переживающий за каждую роль, каждый кадр.
Я видела его в кино и в театре, в общении со зрителем на творческих вечерах – Ивар Калныньш постоянно растет, постоянно в поиске. А как он поет Вертинского!
Впрочем, вне сцены Ивар очаровывает не меньше: это неравнодушный, отзывчивый и очень надежный человек. А по тому, какими влюбленными глазами он смотрит на свою жену Лауру, сразу становится понятно, что Ивар – мужчина, который умеет сделать любимую женщину по-настоящему счастливой».
Картина «Театр» имела бешеный успех. Янис Стрейч признался, что таких оваций, как в день премьеры фильма в Доме кино, он никогда в своей жизни не слышал. А для меня этот фильм стал поворотным. После него меня стали узнавать на улицах.
Популярность актера – это своего рода оценка актерского труда. Причем оценка приятная. Я не верю артистам, которые говорят: «Ах, какой кошмар эта слава, меня она так утомляет…». В большинстве случаев – это вранье чистой воды или лукавство. А может быть, мне просто повезло с поклонниками? По крайней мере, по городу я ходил достаточно свободно: никто не дергал за руки, не показывал на меня пальцем, не фамильярничал.
После фильма «Театр» меня просто завалили ролями красавцев-любовников, офицеров, ловеласов и серцеедов всех мастей. А таблоиды объявили меня секс-символом. Вы только вслушайтесь в это абсурдное сочетание слов: «секс-символ»: ничего глупее, по-моему, выдумать невозможно! Я считаю, что в сексе не нужно быть символом, а нужно быть участником. По крайней мере, меня такой вариант устраивает гораздо больше. Все эти титулы, как и конкурсы красоты, просто такие американские штучки. Ну как можно всерьез заявлять на весь мир, что это самый красивый мужчина планеты, а та самая красивая женщина мира? Это же бред!
С семьей Виторганов – Эммануилом и Ириной нас связывает давняя дружба
Фото для желтой прессы
Что же касается предложений в кино после фильма «Театр», то они и вправду оказывались довольно однотипными. И в этом, на мой взгляд, не было ничего плохого. Например, сразу после «Театра» пригласили в «Сильву» на роль Эдвина, где я сыграл вместе с очаровательной рижанкой, солисткой Рижского театра оперетты Жанной Громовой. Кстати, спустя много лет я встретил ее в Израиле, и мы тепло обнялись.
Критики писали, что, поручая мне однотипные роли, «режиссеры безжалостно эксплуатировали мою внешность». Критикам, конечно, виднее. Но я был совершенно не против такой «эксплуатации»! Как ни крути, а у каждого актера свой типаж, выше которого не прыгнешь. Каждый артист приходит в фильм со своей физикой, лицом, нутром, духовным багажом. Снимите в одной и той же роли, к примеру, Олега Янковского и Николая Бурляева, и это получатся совершенно два разных фильма! И если режиссер угадал, как использовать природные данные артиста, то, значит, он настоящий профи – честь ему и хвала. Более того, я считаю: режиссер обязан угадать, попасть в яблочко, безошибочно выбрав из сотни актеров того единственного, который запомнится зрителю на экране – только тогда фильм будет успешным.
Да, возможно, благодаря своей внешности, я не сыграл председателя колхоза или первого секретаря обкома, мимо меня прошли роли трактористов, механизаторов, передовых дояров, слесарей и косарей, но я нисколько не переживаю по этому поводу. Потому что моя внешность – такая, какая есть, – подарила мне множество других интересных возможностей, которые я старался успешно использовать.
Впрочем, были и неожиданные предложения. Родион Нахапетов пригласил меня в фильм «Идущий следом» на роль деревенского учителя, где я сыграл вместе с его тогдашней женой Верой Глаголевой. По сценарию, мой герой работал в детдоме. Думаю, что для Нахапетова это была автобиографическая история.
Для этой роли мою внешность решено было притушить, или, как сказал Нахапетов, «снять журнальность». И меня покрасили в пепельный цвет. Я безропотно согласился: в конце концов, искусство требует жертв. Правда, не учел одного нюанса под названием «отечественная косметика». Это теперь повсюду современные салоны красоты, качественные красящие средства, щадящие шампуни. А тогда приличных красок не было, и мои волосы неожиданно вместо благородно-седых стали ярко-синими. Как у Мальвины. Пришлось перекрашиваться. А параллельно я снимался еще в фильме «Малиновое вино» на Рижской киностудии, где герой щеголял с черными волосами, и когда прилетел в Ригу, то меня пришлось в экстренном порядке смывать и красить заново… Короче, я узнал, что такое перекись, понял страдания женщин, перекрашивающихся из брюнеток в блондинок, и не позавидовал их доле.
Вторую неожиданную роль – не красавца и не соблазнителя – я снова сыграл у Нахапетова в картине «Не стреляйте в белых лебедей». Родион увидел меня в образе лесничего и пригласил на съемки. «Ну ты и выбрал артиста-красавчика! Какой же из него лесничий?» – подтрунивали над Нахапетовым коллеги. «А кто вам сказал, что лесничий обязательно должен быть курносым?!» – парировал Родион.
Огромной удачей для меня было сыграть в фильме «Маленькие трагедии» Михаила Швейцера, признанного мастера экранизации русской классики – «Воскресения» и «Крейцеровой сонаты», «Золотого теленка» и «Мертвых душ». Актеров собралось целое созвездие: Георгий Тараторкин, Сергей Юрский, Валерий Золотухин, Иннокентий Смоктуновский, Наталья Белохвостикова, Леонид Куравлев, Николай Бурляев, Лидия Федосеева-Шукшина и др…
На этой картине я встретился с Высоцким – всего лишь за год до его смерти. Увы, Владимир Семенович уже был болен… Кстати, именно Высоцкий должен был играть сцену в прологе «Маленьких трагедий». Помните начало фильма: «Мне скучно, бес…»? Это он, Высоцкий, должен был идти со мной по берегу Каспийского моря… Но вместо него сыграл актер Николай Кочегаров.
С Высоцким, к сожалению, мне удалось пообщаться только на съемках – несколько дней в Баку, где снимались эпизоды пролога картины. И еще в Москве, где я играл Дона Карлоса, а Высоцкий – Дона Гуана. Вне съемочной площадки поговорить по душам не получилось. Высоцкий был очень занят, да и я тоже, поскольку параллельно снимался в других картинах. Но мы, как мне кажется, друг другу понравились.
Думаю, что Владимир Семенович так и не увидел этой последней работы. «Маленькие трагедии» вышли на экран уже после его смерти
Глава 4Роман с Нонной Мордюковой
Кинематографу я обязан не только ролями. Но и дружбой, встречами, которые не забываются. Именно кинематограф подарил мне страны и города, среди которых у меня три самых любимых: Москва, Питер и Рига.
В антрепризном спектакле «Сказки Старого Арбата» я много лет играю кукольных дел мастера Балясникова. И думаю, что имею на это право. В 80-х у меня были замечательные встречи на Арбате: я был знаком со многими модными тогда художниками, и мне безумно нравилась атмосфера, царившая в богемных кругах того времени: влюбленности, хулиганство, песни под гитару, разговоры на кухне до утра… Можно было запросто зайти в любой дом. С друзьями или друзьями друзей. И тебе повсюду будут рады.
Вот типичная арбатская ситуация того времени: дверь открыта, хозяин-художник спит. На столе наполовину выпитая бутылка. «Не будем его будить. Давай просто посидим, кофе попьем», – говорит мне сопровождающий, который привел меня в мастерскую друга. Наливаем по чашке, вдруг – стук в дверь, а ведь не заперто! – и на пороге еще несколько наших знакомых по кино или выставкам. «Здрасьте-здрасьте… Вы пришли? А мы уже уходим». – «Ну ладно, тогда пока. Увидимся!» Всё просто: ни ключей, ни задвижек, ни запоров – полная свобода и высочайший градус доверия.
Я и сам мог дать ключ от своей квартиры полузнакомым людям со словами: «Через пару дней вернете, только, уходя, приведите, пожалуйста, всё в порядок». Так было в 80-е годы и в Москве, и в Риге… Только в Москве, пожалуй, всё это происходило как-то шире, масштабнее. Тут дело в особой ментальности. Не могу сказать, что я полностью постиг загадку русской души, но мне кажется, что русский человек всегда… свободен! Власти возят его мордой об асфальт, а с ним ничего не происходит: он верен себе, его душа поет, и песня никогда не кончается…
Теперь всё изменилось: в гости – по приглашению, на службу – по рекомендациям, знакомство – по визитным карточкам. Да, я согласен, это очень цивилизованно и по-европейски, но что-то необратимо исчезло… Дух бескорыстности и бесшабашности, что ли?
АЛЕКСАНДР ЛЕНЬКОВ:
«Эффект присутствия Ивара на съемках «Зимней вишни» диктовал атмосферу картины.
На него так смотрели актрисы! Не передать словами… И это было абсолютно естественным! Ну на кого же смотреть, как не на красавца Калныньша? Не на меня же..
Амплуа актеров живучи, бывает, кто-то сыграет бандита или мента – и на всю жизнь застывает в этих образах. Heap – герой-любовник. Не такое уж плохое амплуа! По-моему, у него еще все впереди.
Лет через тридцать, возможно, он будет играть дедушек, правда, с большой натяжкой, с подкладкой «толщинок», а пока… пусть кайфует!»
Люблю петь для друзей и зрителей продлевать жизнь хорошим песням
Восточные мотивы. Абакан
Не скрою, я иногда грущу по временам, когда двери и души были нараспашку. По приятелям моей молодости, из которых уже кто-то умер, а кто-то не может больше пить. По неожиданным встречам, откровенным разговорам, по роскоши общения и легкости на подъем…