– Ты выглядишь лучше. Румянец вернулся, опухоль спала.
– Мне уже хорошо, – тихо говорит она.
Ее взгляд опускается к моим губам: всего на мгновение, но невозможно не заметить тоску в ее глазах. А мне не забыть о том, что Иден и ее подруга сказали обо мне… Что-то насчет того, что я горяч.
И тут уж точно становится горячо.
Ведь пусть мне и следует уйти, это последнее, чего я хочу. А вот чего мне действительно хочется, так это поцеловать ее. Я жажду увидеть, сохранилась ли между нами та волшебная химия, существовавшая много лет назад.
Воспоминания о ней в ту ночь захлестывают меня с такой силой и ясностью, что едва не сбивают с ног. То, как она выглядела, лежа в моей постели. Какой нетерпеливой казалась – это пожирало меня изнутри. И все еще продолжает пожирать.
На меня обрушивается шквал воспоминаний о том, что случилось той ночью. Может, потому, что уже поздно, а мы тут одни, или из-за того, что постель Иден не больше чем в паре дюжин шагов от нас.
Ее взгляд снова опускается к моим губам, и я делаю шаг назад, увеличивая расстояние между нами.
– Мне лучше уйти, – хриплым, слегка дрожащим голосом произношу я.
– Это, наверное, хорошая мысль, – так же взволнованно говорит она. – Спасибо, что отвез меня в больницу и оставался со мной.
– Всегда пожалуйста, – тихо отвечаю я.
– Спокойной ночи, Холт.
– Спокойной ночи, Иден.
Я выхожу из квартиры и направляюсь к лифту, испуская долгий, мучительный вздох, пока ноги несут меня по коридору.
Всю неделю повторял себе, что мне все это мерещится. Ее вопрос, нет ли у меня кого, был связан лишь с работой. То, как отреагировало мое тело, когда я увидел ее? Просто результат давней истории между нами. Я все пытался убедить себя, что этому есть вполне разумные объяснения.
Но сейчас? Я больше не могу игнорировать вопрос о том, привлекает ли меня Иден. На самом деле, это даже не вопрос.
Но хватит ли у меня смелости, чтобы снова пойти по этому пути? Особенно, когда от этого настолько многое зависит.
Что ж, как говорится, поживем-увидим.
Глава 11Иден
Сразу после ланча телефон звякает сообщением.
Я почти не хочу просматривать его, поскольку планировала провести день, собираясь на первую выездную игру в Детройте и учитывая, что до отлета остается три коротких часа, а я пока лишь швырнула в сумку пару туфель, отвлекаться не хочется.
Но не всегда все идет по плану, и второе сообщение заставляет меня со вздохом взять телефон. Это Гретхен, и я вспоминаю, что она писала мне и ночью. От нее пришла пара сообщений.
«Ты в порядке? Ау?»
«Я еду».
Быстро набираю ответ.
«В порядке. Буду рада, если ты заедешь. Я пакую вещи».
Некоторое время спустя я открываю дверь, и меня приветствует уже не настолько обеспокоенная Гретхен, держащая в руках подставку с двумя экстрабольшими стаканами кофе.
– Боже, аминь, губы у тебя снова нормального размера. – Она вздыхает, с облегчением прижимая ладонь к сердцу. – Я боялась, придется применять филлеры, чтобы ты выглядела нормально.
Прежде чем я успеваю упрекнуть ее в том, что она слишком драматизирует, подруга протягивает мне один из стаканов, тот, на котором написано: «Латте с овсяным молоком + дополнительная порция эспрессо». Несмотря на то как Гретхен вечно сокрушается по поводу моего пристрастия к кофеину, она всегда готова меня поддержать.
– Прости. После того как я вышла из смотровой, сосредоточилась только на том, чтобы узнать ход игры. – Я делаю глоток латте, позволяя кофеину вернуть меня к жизни. – Поможешь мне упаковаться к перелету?
Мы идем в спальню, где я оставляю свой кофе остывать на комоде, пытаясь решить, который из двух блейзеров громче кричит: «девушка-босс». Тем временем Гретхен на моей постели чувствует себя как дома, пьет, как я подозреваю, чай без кофеина и осматривает почти пустую сумку.
– Так что? Ты в порядке? Телефон сломан или у тебя развилась аллергия и на ответные сообщения?
– Да все в норме. Горло еще немного болит, но это мелочи. – Я отщипываю ворсинку от темно-синего свитера с капюшоном, затем аккуратно складываю его и прячу в сумку. – Прости, что не ответила тебе. Между визитом в больницу и поздним возвращением домой… я задумалась.
– Да? О Холте?
Я закатываю глаза, лишь бы она не прочитала все по лицу. Гретхен знает меня достаточно хорошо, чтобы заметить особый огонек в глазах, что появляется при одном лишь упоминании о парне, который мне интересен.
– Нет, не о Холте. Просто, знаешь ли, об уколе эпинефрина в бедро.
Она одаривает меня кривой улыбкой.
– Точно, пока Холт держал тебя за руку.
Внезапно сборы кажутся уже совсем неважными. Мой взгляд в панике возвращается к Гретхен.
– Ты откуда знаешь? Об этом же не пишут в блогах, да?
Я тут же вспоминаю прошлую ночь. Могла ли какая-то медсестра оказаться сплетницей-фанаткой и донести на меня в блоги, мол, я держала за руку своего охранника? Разве женщине, страдающей аллергией, нельзя обратиться за небольшой эмоциональной поддержкой?
– Э-э, я этого не знала, – медленно отвечает Гретхен. – Да и в блогах ничего такого нет. Я пошутила. Но теперь, когда ты сама спалилась, я особенно рада, что заскочила посплетничать. – Она хитро улыбается.
По моим венам разливается облегчение, но после сразу же поражает мысль. Я не могу избежать разговора об этом.
Гретхен откидывается на груду подушек и дует на свой чай. Пробует сделать глоток и морщится, обнаружив, что напиток все еще слишком горячий.
– Выкладывай, девочка. Что случилось прошлой ночью?
– Ничего, – коротко отвечаю я. Это правда.
Она хмурится.
– Ты врешь.
– Нет, не вру. Ничего не было. То есть он проводил меня до квартиры, и между нами определенно пробежала легкая искра. Но никто из нас не отреагировал. И с чего бы, особенно после того, как я выставила себя такой колоссальной дурой?
– Получить аллергическую реакцию не то же самое, что выставить себя дурой.
– Может быть. Но выплюнуть в салфетку полупережеванную еду после того, как заявила, что твой начальник службы безопасности горяч? Думаю, это считается.
Я снова беру свой латте и открываю крышку, чтобы на время спрятаться за клубами пара.
– Между прочим, это я намекнула, что он горячий, – поправляет меня Гретхен. – Что правда. К тому же, все могло быть еще хуже. Тебя могло вырвать на него. Ищи светлые стороны.
– Тут нет никаких светлых сторон. У всей этой ситуации есть только одна сторона. Крайне неловкая.
Взволнованная, я сажусь на край кровати, делая большой, вполне заслуженный глоток латте. Он слегка обжигает мне язык, но я едва замечаю. Это ничто по сравнению с тем, каким опухшим он был вчера и как дико его жгло.
– Что такого неловкого? Ты отлично справляешься. Твоя команда вчера выиграла. И они выиграют снова. А у тебя есть чертовски сексуальный телохранитель, который следует за тобой повсюду.
Я судорожно вздыхаю.
– Это все просто чересчур. Игры, слухи, то, что этот город все еще против меня. Алекс. Добавь к этому Холта, и я просто… – Я содрогаюсь, прочувствовав все сразу.
В колледже я никогда не имела подруг, за которых можно «и в огонь, и в воду», как, наверняка, было у прочих. Да, у меня была Гретхен, но мы никогда не были настолько близки. У нее были подруги со времен старших классов, и она часто проводила время с ними.
Я старалась не придавать этому значения, но, честно говоря, иногда это меня беспокоило. Из моей ленты в социальных сетях складывалось впечатление, будто у каждой женщины имелась куча подружек, что поддерживала в успехах и неудачах. Но после моего публичного разрыва и последующей смены статуса, я получила лишь пару звонков от подруг с вопросом: «Как твои дела?»
Конечно же, одной из них стала Гретхен, но у меня в общем-то никогда и не было множества друзей. Полагаю, это меня устраивает. Я больше одиночка, чем кажется со стороны. Но это не значит, будто я не стремлюсь к более тесной дружбе.
И можно даже не начинать говорить о том клубке противоречий, который представляет из себя Холт. Он всегда заставлял меня чувствовать многое. Влечение. Очарование. Тревогу.
Я всплескиваю руками, забыв, что все еще держу свой латте, и едва не проливаю его на белое одеяло.
Расстроенная, я вскакиваю на ноги.
– Видишь? Я в полном раздрае.
– Ладно, давай разберемся с этим. Не все сразу. – Лицо Гретхен становится серьезным. – Алекс? Я думала, мы прошли через это.
– Да, – отвечаю я с уверенностью. – Но это не значит, что мне легко видеть его каждый гребаный раз.
Подруга бросает на меня задумчивый взгляд, словно пытаясь разобраться в моих чувствах.
– Окей… – Слово слетает с ее губ медленно и неуверенно.
Гретхен явно не понимает, почему мне так тяжело. Она знает, что я оставила Алекса позади, и это действительно так. Я была с ним, делала все, что он хотел, отдала ему свое сердце, и ничего не вышло. Она права, я двинулась дальше, но тот, кто никогда не работал со своим бывшим, никогда не поймет, какая это борьба. Тот еще первоклассный опыт. Просто суперский.
Фу. Мне хочется побиться головой о стену. К счастью, я этого не делаю. Хватаю серую хлопчатобумажную пижаму и швыряю ее в сумку.
– А еще есть Холт, – говорит Гретхен осторожно, но все же кокетливо изгибая губы. – Они такие разные во всех отношениях.
И не говори.
– Между нами с Холтом нет ничего, кроме странной затянувшейся химии. – Даже произнося фразу, я задаюсь вопросом, правда ли это.
– Как скажешь. – Ее тон полон сомнения.
Услышав, как Гретхен подвергает сомнению мои мотивы, когда речь заходит о мужчине, которого я сама, надо признать, не понимаю, я чувствую себя уязвимой. Это раздражает.
– Между вами ничего не было с тех пор, как ты сбежала из его постели тем утром?
– После того позора – ничего.