Не просто жарко, а настоящее пекло. Бидди снабдила детей большим тюбиком санскрина и приготовила к ланчу фруктовое мороженое на палочке.
– У меня фильтр пятьдесят, – с самодовольным видом отвечает Деметра. – Я покупаю этот чудесный бренд в «Спейс НК». Этот защитный крем содержит неролиевое и аргановое масла…
– Класс! – резко обрываю я Деметру, чтобы она не морочила мне голову своим бахвальством. – Тогда выступаем.
Я упомянула санскрин только для того, чтобы подчеркнуть, что я профессионал. Там, куда пойдет Деметра, ей не понадобится санскрин. Ха-ха-ха!
Я бодрым шагом иду через поля, и кровь стучит у меня в висках. Сегодня утром я немного возбуждена. Я проснулась в пять утра, и все мои мысли занимала Деметра.
И Алекс. Оба.
О’кей, а теперь начистоту: на самом деле все мои мысли занимал Алекс, а Деметра маячила где-то на заднем плане. Но это же глупо! Я видела этого парня всего несколько раз. Он уже забыл, что я существую на свете. С какой стати мне о нем думать? С какой стати мне чувствовать… Что именно?
Что меня предали. Да, он предал меня, раз завел роман с такой, как Деметра (которая, между прочим, замужем). А ведь он мог бы…
Ладно, я не стану ударяться в трагедию и восклицать: «О, я так хочу, чтобы он влюбился в меняяяя…» (Вообще-то, на самом деле хочу.) Но вот чего мне никак не понять: «Тебе действительно нужна Деметра, Алекс? У нее же нет твоего юмора, твоего легкомыслия и твоей непринужденности. Я просто не вижу вас вместе, не вижу, не вижу…»
– Простите? – говорит Деметра, и я сознаю, что бормочу себе под нос: «Не вижу».
– Я просто читаю заклинания ведари, – поспешно говорю я. – Помогает сосредоточиться. А сейчас смотрите в оба: здесь полевки.
– Полевки! – восклицает Деметра.
– Это крошечные существа, похожие на мышей. И на этом поле их полно.
Вряд ли Деметра увидит полевку, но, по крайней мере, это на какое-то время отвлечет ее от меня. Мы шагаем в молчании, и Деметра с опаской всматривается в землю под ногами.
– Итак! – Мы добрались до опушки, и я поворачиваюсь к Деметре, как профессиональный гид. – Добро пожаловать в Энстерз-Вудз. Здесь мы обнаружим многообразный мир животных, растений и даже рыб – и все это сосуществует в гармонии.
– Рыб? – переспрашивает Деметра, и я киваю.
– В лесах имеются ручьи и пруды, в которых водится несколько очень редких видов.
Вероятно, это правда. Очень может быть.
Я намеренно углубляюсь в чащу, и Деметра нервно смотрит на колючие заросли ежевики. Ну и дура же она, что надела шорты!
– Ой! – вдруг вскрикивает Деметра. – Меня обожгла крапива!
– Не повезло, – сочувствую я.
Деметра с опасливым видом ступает на заросшую тропинку.
– Не бойтесь, – успокаиваю я. – Я проложу дорогу через заросли. Идите следом за мной – так вам будет легче.
Я беру длинную палку и начинаю хлестать кусты. При этом я как бы случайно задеваю Деметру палкой по ноге.
– Ой! – снова вскрикивает она.
– О, простите! – говорю я с самым невинным видом. – Это получилось совершенно случайно. Давайте продолжим нашу прогулку. Оглядитесь – и вы увидите березы, ясени, платаны. – Даю ей около тридцати секунд, чтобы взглянуть на деревья, затем продолжаю: – Ну так что же вы будете делать сегодня вечером, Деметра? Только вы и дети, не так ли? Наверно, вам очень грустно оттого, что ваш муж уехал. Так одиноко в вашей юрте. Только вы – и больше никого.
Во мне закипает злость. Только посмотрите на эту, в джинсовых шортиках! Греется на солнышке, предвкушая ночь бурного секса.
– Да, очень жаль. Но тут уж ничего не поделаешь. – Деметра пожимает плечами. Она окидывает взглядом деревья. – Так которое из них платан?
– Я имею в виду, что вы приехали сюда семьей. – У меня такая широкая улыбка, что аж скулы свело. – С вашим красивым мужем, которому вы поклялись в верности. Как давно вы женаты?
– Что? – У Деметры озадаченный вид. – Гм-м… восемнадцать лет. Нет, девятнадцать.
– Девятнадцать лет! Мои поздравления! Должно быть, вы действительно его любите!
– Э-э… да. – Деметра смотрит на меня с удивлением. – Я хочу сказать, что у нас бывают свои взлеты и падения…
– Конечно. Как и у всех нас. – Я звонко смеюсь. Все это время мне удавалось сохранять спокойствие в присутствии Деметры, но сегодня я слегка его утратила.
– Итак, в этом лесу имеется много интересных видов птиц? – с умным видом осведомляется Деметра, и это окончательно выводит меня из себя.
– О да, – отвечаю я, тяжело дыша. – Конечно. – С дерева срывается ворона, и я указываю вверх. – Посмотрите! Вы это видите?
– Нет! – говорит Деметра и сразу же вытягивает шею, глядя вверх. – Что это?
– Очень редкая птица. В самом деле очень редкая. Это большой хохлатый… хвастун.
Я чуть не сказала: большая хохлатая Деметра.
– В самом деле? – Деметра вглядывается как зачарованная.
– Да, – меня уже неудержимо несет. – Она сталкивает с пути более молодых самочек и не позволяет им процветать. Вам бы не захотелось столкнуться с ней в лесу. Эта птица злобная и эгоистичная. Красивая, у нее очень гладкое оперение. Но она очень хитрая. Очень претенциозная.
– Как же птица может быть претенциозной? – недоверчиво спрашивает Деметра.
– Она все время чистит клювом перья, – говорю я после паузы. – Все время прихорашивается. А потом выклевывает глаза другим птицам.
– О господи! – Кажется, Деметре сейчас станет дурно.
– Потому что она хочет быть главной птицей. Ей хочется иметь все. И ей безразлично, что другим птицам в лесу приходится туго. – Я снова делаю паузу. – Но когда она теряет бдительность и становится уязвимой, другие птицы ей мстят.
– Каким образом? – Деметру явно заинтересовал мой рассказ.
– У них есть свои средства, – отвечаю я с улыбкой.
Я жду, чтобы Деметра задала новый вопрос, но она молчит. И вдруг бросает на меня какой-то странный, оценивающий взгляд.
– Вчера вечером я читала книгу о местных птицах, – медленно произносит она. – Там не упоминается большой хохлатый хвастун.
– Ну я же сказала, что это очень редкая птица. Одна из самых редких. Итак, вперед?
Я делаю несколько шагов, но Деметра не следует за мной. Она пристально смотрит на меня, как будто видит в первый раз. О господи, неужели она что-то заподозрила? Не слишком ли далеко я зашла с этим большим хохлатым хвастуном?
– Вы всегда жили в деревне? – спрашивает она.
– Да! – Я смеюсь от облегчения, снова ощутив себя на безопасной почве. – Я родилась в фермерском доме, – добавляю я, усиливая акцент. – Мой папа покажет вам метки на стене в кухне: он годами отмечал, насколько я выросла. Тут мой дом.
– Понятно. – Деметра еще не совсем успокоилась, но она снова следует за мной.
– Вам нужно увидеть пруды, – бросаю я через плечо. – На прудах красивая живая природа. Сейчас мы направимся туда.
Их всегда называют «пруды», но на самом деле пруд всего один. Это очень большой, довольно глубокий пруд. А совсем рядом небольшая лужа – иногда это пруд, а иногда болото. В это время года – болото. Три фута грязи и тины, а сверху – ярко-зеленая ряска.
Именно туда и направляется Деметра, сама того не ведая. Я хочу, чтобы она была вся облеплена тиной и грязью и вопила от ярости. И тогда – последний штрих – я сфотографирую ее. Я уверена, что Флора с огромным удовольствием поделится этим снимком со всеми. У меня в кармане мобильник в полиэтиленовом мешочке. Я наготове. Единственная проблема – затащить Деметру в болото. Но я это сделаю, даже если мне придется нырнуть первой.
У меня учащается дыхание, в ушах стоит гул, и я вздрагиваю от каждого шороха деревьев. Словом, вся на нервах. Время от времени я спрашиваю себя: «Ты действительно хочешь это сделать? Не вернуться ли нам домой?»
Но потом мне видится Деметра, которая с самодовольной улыбкой набивает эсэмэску, высвистывая Алекса в ту самую минуту, как отбыл ее муж. Деметра, заставляющая меня красить ей корни… сующая мне в руки нарядные коробки от своих дизайнерских шмоток… ноющая, что светофор замедлил ее короткую поездку на работу… Деметра, пристально глядящая на меня в лифте в «Купер Клеммоу»… Она даже не могла вспомнить, уволила ли меня. Ну конечно, разве жизнь какого-то младшего сотрудника, сидящего в углу, имеет хоть какое-то значение?
А я-то еще ей сочувствовала! Ей не нужна моя жалость. Вы только на нее взгляните! Я смотрю на ее длинные ноги в дизайнерских резиновых сапогах. Какая у нее уверенная походка – типа «я босс». Если у нее и была минутная слабость, то это давно прошло, и я дура, что купилась. Потому что Деметра всегда искусно использовала других людей. Уехал муж? Вызовем вместо него любовника. Удалила важный мейл? Поручим секретарше все исправить. Каким-то образом Деметре всегда удается выйти сухой из воды.
Но только не сегодня.
– В Сомерсете изумительные птицы, – рассказываю я, ведя ее к прудам. – Здесь полно редких видов, так что, пока мы идем к прудам, вам нужно все время смотреть наверх. Смотрите вверх.
А не под ноги – на грязь и скользкое масло, разлитое здесь раньше.
Когда мы огибаем группу кустов, становятся видны пруды. Болото покрыто ярко-зеленой ряской, и у него какой-то опасный блеск. Тут никого нет. Все гламперы далеко – собирают грибы в Уорретон-Форест. Никто не знает дорогу сюда. Тишина вокруг нас какая-то мрачная и напряженная. Слышу только собственное тяжелое дыхание и звук наших шагов по сырой земле, которая полого спускается к болоту.
– Смотрите вверх! – продолжаю я призывать Деметру. – Вверх.
Вокруг нас теперь сильно заболоченная почва. И здесь очень скользко – даже без конопляного масла, которое было добавлено. Все о’кей, пока ты осторожен, пока идешь не слишком быстро и даже не думаешь бежать.
Вот почему я собираюсь заставить Деметру бежать.
– Вау! – взволнованно шепчу я. – Вы видите пегих зимородков? Их миллионы! Скорее! – Я как бы перехожу на бег, но очень осторожно переставляю ноги и сохраняю равновесие. – Вы идите первая. – Я поворачиваюсь и делаю великодушный жест, пропуская Деметру вперед. – Идите впереди меня. Но поспешите! Поспешите!