— Тебя жених заждался, — напоминаю ей, следом сжимая скулы и едва слышно выдыхая напряжение из груди, — давай-ка я лучше верну тебя домой.
Поднимаю голову, распахивая шире глаза, и ловлю в полумраке её обречённый, невыносимо тоскливый взгляд.
— Подождёт! — констатировала с лёгким раздражением. — К черту вашу мужскую солидарность! Знаешь что, Макс? Езжай-ка ты лучше домой! Я сама найду дорогу обратно! — кинулась к дверной ручке, спровоцировав очередное опрометчивое действие с моей стороны. Рванулся остановить девчонку и сам не заметил, как моя рука оказалась у неё на затылке и притянула к губам растерянное девичье лицо. Жаркий выдох коснулся её нежной кожи...
Молча смотрю какое-то время в её глаза, перебирая в памяти недавние события. Как бы я не сочувствовал девушке, как бы не хотел сейчас хоть чем-то помочь — не имею права вмешиваться. Их отношения меня не должны волновать. Сами разберутся со своими тараканами. Черт бы побрал всю эту нелепую ситуацию! Упёртая златовласая заноза залезла глубоко под кожу, колется и жжёт, будоража моё тело с каждой секундой всё больше.
Перевожу взгляд на сочные губы девчонки. Упиваюсь красивой формой. Розовые. Манящие. Их вкус совсем недавно растворился на языке, проник в мою кровь через слюну, будто дурман. Они так близко. В паре миллиметров от моих. Я ощущаю как от Асиной кожи исходит жар, и меня уже ломит прикоснуться к необыкновенно мягким устам. Стоит поддаться наплыву чувств, захватить их в плен своим ртом, проявить натиск и можно с лёгкостью сойти с ума.
«Холодный рассудок, Макс! Эта женщина под запретом! Ты напугал её до чертиков!» — напоминаю себе в очередной раз. Прихожу в себя. Отстраняюсь, позволяя пространству между нами наполниться живительным кислородом. Мысленно считаю минуты до появления Матвея, чтобы сплавить Асю от греха подальше в руки «вождя семейства» и ретироваться отсюда прочь в какое-то уютное место, где тёплое женское тело сможет хоть немного утолить жажду моей разгоревшейся похоти.
— Прекрати совершать глупость за глупостью, — глядя на неё осуждающе, обхватываю ладонями лицо. Фиксирую, чтобы не отворачивала голову.
Для равновесия Ася уперлась ладошками в мой пресс. Напряглась как струна и задрожала, отчего в животе у меня резко засаднило, а в груди сердце как будто сдавило тисками да так, что не продохнуть. Наверное легче умереть от пули, чем вот так медленно сгорать от табуированной близости, терпеть это безумие и горячо желать дополнительной дозы!
— У тебя здесь ребёнок, вот и заботься о нём, а я позабочусь о твоей безопасности, — повелительной интонацией чётко выделяю каждое слово. — Поняла меня?
— Макс! — окликнула, будто пыталась докричаться до моего благоразумия. — Я не выношу измен. У меня на них аллергия. Понимаешь? Сейчас я заложница положения. Я вернусь в дом, но с завтрашнего утра ноги моей здесь больше не будет! Прости, но в твоих услугах я больше не нуждаюсь, по той простой причине, что мне нечем тебе заплатить. Меня ограбили три дня назад. Вынесли из лофта все украшения и денежные сбережения. Так что...
— Почему ты не сказала? — прерываю её. — Матвей знает?
— К черту вашего Матвея! Не вижу смысла ему об этом рассказывать. Да и девушку, не принадлежащую его семье, он не станет защищать. Зачем ему это нужно? Мало работы в управлении?
— Ася, — мягко произношу, отпуская лицо. Беру в руки её правую кисть и глажу большим пальцем камень, намекая на «обстоятельство». — Думаю, вам всем нужно поговорить.
— Зачем мне знать, с кем ещё спит его племянник? — дрожащий от разочарования голос вынудил меня сжать её тонкие пальчики в поддержке. — Я не стану опускаться до уровня плинтуса, только потому, что мне кто-то может навредить, — выдернула руку из моей хватки.
— Это не унижение. В первую очередь ты рискуешь подставить под удар ребёнка. Учитывая сегодняшнее происшествие, он первый может пострадать.
— Макс? — насмешливо протянула. — Какое отношение к Александру имеет сегодняшний несчастный случай?
Выбросив в замкнутое пространство автомобиля тихое ругательство, вздохнул.
— Я не об этом.
— Тогда о чём? — нетерпеливо заёрзала на сидении. — Может ты выразишь яснее свои мысли?
— Сегодня подстрелили нового директора детского дома, воспитанником которого является Алекс.
— Рая? — испуг пробрал её до костей, вынудив прикрыть рот ладонью. Девчонка сходу побледнела.
— Нет! Новенькую. Дамочка пришла на её место. Дмитрий с Матвеем были там, Ася.
Ася.
Я вздрогнула, как ужаленная. Макса больше не слышала. Мысли буквально начали роиться в голове, словно мохнатые шершни. Тут же достала мобильник и набрала номер Раисы, чтобы извиниться и предупредить об отмене визита. Убедившись в её более-менее удовлетворительном самочувствии, решаю вернуться в дом и всё выяснить, вплоть до мелочей.
— Ася, постой! — окликнул меня Макс, как только я рванула на выход. На этот раз он не стал меня удерживать. Видимо заметил то, на что я из-за спешки не обратила внимания. Выскочив из автомобиля и сделав шаг, впечаталась телом в массивную скалу твёрдых мышц, облачённых в дорогой тёмный костюм, пропитанный глубоким мускусным запахом с нотками терпкой луговой свежести.
«Вот же ж ты какой, северный олень!» — первое, что взбрело в голову, как только я обнаружила перед собой грозного Матвея Владимировича. Я растерялась, а он, с лёгкостью обхватив мой стан одной рукой, уберёг от падения.
— Решила перед сном подышать свежим воздухом? — иронично протянул полковник, и обойдя меня, убрал руку со спины. — Подожди здесь! — приковал сталью в голосе к земле. Теперь уже не так доброжелательно. Тяжёлым шагом отмерил расстояние между мной и машиной Макса. Остановился у открытой двери. Поставив руку на крышу, медленно нагнулся и заглянул в салон.
«Черт! Ну надо же так спалиться! Максиму из-за меня только лишних проблем не хватало. А Дмитрий? На этот раз решил включить полный игнор? Или до сих пор не заметил моего отсутствия? Боже, как мне всё это пережить?..»
— Я в тебе не ошибся. Спасибо, Макс. Надеюсь, ты не станешь делать поспешных выводов. Верю, что примешь верное решение. Нужно добавить ещё одну камеру слежения в доме. Об этом позже поговорим. Спокойной ночи.
Хлопок двери заставил сердце подскочить до горла. И, как выяснилось, не зря.
— У тебя есть пара минут доказать мне, что я не прав! — острый взгляд пронзил душу насквозь ледяным ужасом. В свете фонаря полковник смахивал на демона с нечеловеческими тёмными глазами. В них клубилась непроглядная тьма. Мрачное лицо приобрело оттенки усталости. У этого мужчины, похоже, голос никогда не бывает мягким. Тиран! Что тут ещё скажешь? Ненавижу всем сердцем!
— Смотря что нарисовала твоя буйная фантазия, — язвлю заносчивому человеку. Ему ничего не стоит пересмотреть своё отношение ко мне, но он почему-то упорно продолжает давить на мою психику своей кровожадностью, считая меня бандитской «подстилкой».
— Ты не в том положении, чтобы язвить, — заявляет со знанием дела, хмуря лоб и прищуривая дьявольские глаза.
— А какое положение предусматривает свободу слова? Горизонтальное? — колкостью реагирую на его открытую неприязнь.
— Решила продолжать ненавидеть меня? — пальцы Матвея грубо впились в предплечье. Притянули меня ближе к мужскому телу.
— А ты? — пытаюсь подавить в себе неприятное чувство боли. — Решил, что тебе можно лезть в любую задницу без мыла?
— Послушай.., ТЫ! — усилив хватку, встряхнул меня и выплеснул своё негодование сквозь сжавшиеся челюсти. Я тут же скривилась, но промолчала, прислушиваясь к его словам. Слезы нежданно навернулись на глаза. — Вынудила Дмитрия привезти ребёнка в дом, а сама? — недолгая пауза. — Решила свинтить? Куда ты собралась на ночь глядя? Полчаса назад уехала скорая! Тебе неймется, скажи? Димка из-за тебя жопу рвёт, а ты ведёшь себя как подлая, меркантильная дура! В чём я не первый раз убеждаюсь. Какого хрена ты делала в машине Максима? Отвечай!
— Такого! — взревела я, будто во мне порвалась басовая струна. Обида стала перебирать аккорды безысходности, наигрывая по нарастающей обречённо-грустную мелодию в душе. — У вас свои дела, у меня свои! Тебе ведь не мешает таскать Диму по своим разборкам? Держать меня в неведении. Постоянно затыкать мне рот! Указывать место под плинтусом из-за ошибок прошлого! Ведь так? Решил, что можешь решать за всех? Кому кого любить? Кого ненавидеть? Кого уничтожить! Кого унизить! А сам то? Сам то хоть когда-либо испытывал чувства? Совершал безумства из-за любви? Или твоё каменное сердце можно только взорвать, превратить в пыль, но не оживить? Какого черта ты меня так сильно ненавидишь? Для меня остаётся совершенной загадкой чем ты нравишься мальчишкам? Дети, они же должны все чувствовать. Ты же бесчувственный набор рефлексов, поэтому Бог тебе не дал жены и детей! Как с тобой вообще можно жить?
Паршивое настроение полковника ещё больше испортилось. Мужчина вскипел душой за долю секунды, будто я ударом ножа вскрыла едва затянувшуюся рану, провернув жёстко лезвие, и со всей горячностью втерла в неё пуд соли и жгучего перца. Лицо приобрело болезненно-серый оттенок, как у застывшей каменной статуи, а глаза сузились до ядовитых, сочившихся ненавистью щелочек. Схватив меня свободной рукой за второе предплечье так, что косточки затрещали, сначала встряхнул до помутнения рассудка, выругавшись отборным матом, а потом просто поднял в воздух и, добравшись в два шага к каменному забору, вдавил в него спиной.
— Какого хера ты лезешь ко мне в душу, идиотка? Думаешь, самая умная женщина на свете?
— Матвей! — словно в тумане послышался рядом вскрик Максима. — Охренел совсем? Ты что творишь?
— Пусти меня, бездушное животное! — зло прошипела я, обрадовавшись внезапно подоспевшей защите. — В тебе нет ничего человеческого!
Матвей, с явно выраженной угрозой во взоре, прижал моё обмякшее тело к стене, раскурочил похолодевшие внутренности убийственным взглядом. Обезумев, вонзил настойчивые пальцы в мои чувствительные мышцы, словно зверь вонзает когти в плоть беспомощной жертвы. Боль прожгла их насквозь. Я вскрикнула и, закусив до крови нижнюю губу, решила больше не спорить, запустив инстинкт самосохранения.