– Увидимся завтра, – хрипловато прощаюсь.
Всё же участников слишком много. Понимаю, что экономят бюджет, но это безумная нагрузка на тренера! Если так пойдёт дальше, мне придётся брать длительный отпуск на восстановление.
«А может, оно к лучшему? Поеду на море с Тёмкой… Подальше от бывших!»
Впервые любимая работа утомляет так, что хочется сбежать. Или дело в Марке? Почему один его вид постоянно выбивает меня из равновесия? Отчего хочется уколоть словом? Неужели у меня до сих пор остались чувства к этому человеку?
– Нет! – Разозлившись на себя, бью кулаком по капоту.
– Что тебе машина сделала? – слышу ироничный голос за спиной. – Не желает сама ехать?
– Власов, – закатываю глаза и резко разворачиваюсь, чтобы высказать этому человеку всё, что думаю о его преследовании, – исчезни…
Перед глазами темнеет, и я падаю, но меня подхватывают сильные руки. Власов прижимает меня к себе и шарит по телу, вызывая волну жара:
– Где ключи от машины?
– Хватит лапать меня, – шиплю рассерженно. – Они в сумочке, идиот!
Он замирает, а я глубоко дышу, ощущая себя немного лучше. Но увы, не настолько, чтобы отказаться от его поддержки.
– А где сумочка? – уточняет мужчина.
И тут я понимаю, что оставила её в больнице, и, застонав от бессилия, закрываю глаза. Сил возвращаться нет, но придётся. Без ключей я не заведу машину, без машины не доберусь до садика.
И вдруг земля уходит из-под ног, а я ощущаю краткий миг полёта и испуганно цепляюсь за широкие плечи Марка.
– А-ах! – спохватываюсь и колочу по его плечам. – Отпусти меня! Что творишь?!
– Отвезу на своей, – бурчит он, неся меня на руках к машине. – Ты же на ногах едва держишься.
– С чего вдруг ты такой добрый? – с подозрением прищуриваюсь и тут же холодно заявляю: – Мне ничего от тебя не надо! Ясно?
– Как и мне от тебя, – ехидно парирует он. – Я лишь не хочу, чтобы семинар накрылся медным тазом потому, что его ведущая от усталости попала в автомобильную аварию.
Замолкаю, потому что он прав. Мало того что самой трудно было бы добраться, мне ещё ребёнка везти, а жизнью и здоровьем Тёмки я никогда и за что не рискну. Но всё же мне сейчас нужно забрать сына. Может, позволить его отцу подвезти меня? Нет.
– Пусти, я возьму такси.
– Хватит дёргаться и смотреть на меня со страхом. – Он усаживает меня на переднее сиденье и пристёгивает. А потом замирает и смотрит в глаза. – Не съем я тебя.
– Отравишься, – язвлю я и отвожу взгляд.
Власов хмыкает и, захлопнув дверцу, обходит машину. Садится на место водителя и везёт меня в детский сад.
Вот только Артёма там нет.
Глава 14
Заведующая садиком топчется передо мной, затравленно посматривая в сторону Власова:
– Простите, София Олеговна. Не понимаю, как так получилось…
Её явно пугает высокий широкоплечий мужчина с суровым колким взглядом. Марк легко мог очаровать кого угодно, но умел и охладить, и даже испугать. И то и другое не раз пригодилось ему в работе, ведь пациенты порой попадаются весьма сложные. Некоторые ведут себя как дети, а другие – как раненые животные, кусая всех подряд.
«И чего это я вспомнила о его работе? – злюсь на себя. – Мне о сыне надо думать!»
Но понимаю, что всячески стараюсь сейчас не думать об этом. Весть о том, что моего сына нет в садике, за краткий миг едва не сводит с ума, а мне надо держать голову холодной и найти Артёма. Но как это сделать? Никто ничего толком сказать не может!
– Мария Константиновна отлучилась по срочному семейному делу, – нервно теребя сотовый, оправдывается заведующая. – Я её подменила… Лишь на секундочку отвлеклась. Но вы не волнуйтесь, Артёма уже ищут! Он не мог уйти, ведь калитка на электронном замке. Наверняка где-нибудь спрятался… Охранники прочёсывают территорию, няни осматривают садик. Я вызвала полицию…
– Полицию? – цежу, мечтая вцепиться ей в волосы, но держусь из последних сил, чтобы понимать, с чего начинать поиски. – А когда вы собирались позвонить мне?
Она болезненно морщится, отводит взгляд, и я понимаю, что мне бы позвонили в крайнем случае. Делаю шаг, чтобы высказать этой женщине всё, что думаю, но Марк удерживает меня. Сурово спрашивает:
– Вспомните, когда вы видели мальчика. С тех пор кто-нибудь приходил?
– Никто! – возмущённо отвечает она. – У нас отличная система безопасности и…
Давится окончанием фразы под его жёстким взглядом. Я же понимаю, что сын мог сам открыть изнутри калитку, и холодею, едва дыша. А в следующий миг уже бегу к выходу. Расталкивая людей, не видя перед собой ничего, кроме забора, за которым сереет дорога и носятся машины, жму кнопку и выскакиваю на тротуар.
– Ар-тё-о-ом! – кричу, едва сдерживая слёзы.
Смотрю по сторонам, не представляя, куда мог направиться Тёмка. Зачем он это сделал? Власов догоняет меня и придерживает за плечи, но я стряхиваю его руки и глотаю слёзы.
– Соня, не реви, – велит мужчина. – У мальчика в этом районе есть знакомые? Друзья?
Мотаю головой и всхлипываю от бессилия. Марк продолжает допрос:
– Он мог отправиться домой пешком?
– Нет, конечно, – смотрю на него с укором. – Тёма умный и послушный мальчик! Он знает, что так делать нельзя.
Меня снова душат слёзы, перед глазами всё расплывается. Я делаю шаг влево, потом вправо, не зная, в какую сторону идти искать ребёнка.
– Тогда переведи дыхание и постарайся не впадать в истерику. – Марк тихонько встряхивает меня и смотрит в глаза. – Думай, что ему могло понадобиться вне садика? У него были деньги? Может, мороженого захотел? Или сделать то, что запрещают в группе?
– Рогатка? – вздрагиваю я. – Утром он оставил её в ящичке, но…
Осекаюсь и оглядываюсь. Через дорогу расположен небольшой парк. Может, Артём собирался пострелять? Кидаюсь к воротам, как вдруг раздаётся резкий гудок, визжат тормоза. Власов дёргает меня на себя и шипит:
– Жить надоело?!
– Пусти, – отталкиваю его.
Но Марк бежит рядом и машет гудящим машинам, чтобы нас пропустили, и мы добираемся до парка.
– Разделимся, – бросает Власов, и я бегу влево.
Каблуками увязаю в грунте, оглядываюсь, рассматривая каждого ребёнка, но Тёмы нигде нет. Встретившись с Марком, смотрю с надеждой, но он мотает головой. Предлагает:
– Вернёмся к садику, может, он уже нашёлся?
У входа вижу полицейскую машину и двух мужчин в форме. Рядом топчется заведующая, старается не встречаться со мной взглядом и сообщает полицейским:
– Плотник, который ремонтирует забор, видел, как мальчик, похожий по фото, садился в машину.
Услышав это, я плавно стекаю на асфальт, и Власов, торопливо припав на одно колено, едва успевает меня подхватить. Смотрит снизу вверх на заведующую:
– Вы говорили, что за мальчиком никто не приходил! Тогда кто же его увёл?
Женщина бледнеет, полицейские задают вопросы, а я едва могу дышать. Трясущимися руками достаю телефон и набираю Женю:
– Ты Тёмку забрал?!
– Нет, – бурчит тот. – Хотел, но Крокодиловна не отдала. Сказала, ты запретила. Вот скажи, что…
– Значит, ты приходил? – сдерживая рыдания, перебиваю я. – А потом уехал один?
– И всё из-за тебя!
И тут в трубке слышу хлопок двери и звонкий голосок Артёма:
– Мам? Мама, ты где?
– Это ты где?! – кричу, стискивая телефон. – Артём! Тёмочка! Женя, немедленно дай трубку моему сыну!
– Мам? – раздаётся громче. – Ты в больнице?
– Почему ты так решил? – теряюсь я.
– Дядя Женя сказал, что ты заболела, – жалуется сын. – Но Мария Константиновна всё равно его не пускала, и он ушёл. А потом и она ушла. А я решил поехать домой, ведь тебе плохо. Мам, там такси ждёт, надо заплатить…
– Ты вышел и уехал на такси? – Голос мой срывается, и я сиплю. – Ты хоть понимаешь, как я испугалась, когда узнала, что тебя нет в садике?!
Тёма начинает плакать:
– Мама, прости, пожалуйста! Дядя Женя сказал, что ты больна!
Он захлёбывается в рыданиях, а я с помощью Марка поднимаюсь на ноги и, коротко глянув на полицейских, поясняю:
– Отчим Артёма. Мы разводимся, и я просила не отдавать ему ребёнка.
Обещаю позже приехать в участок, а потом умоляюще гляжу на Марка. Тот молча ведёт меня к машине. Всю дорогу меня трясёт так, будто сижу на электрическом стуле, и Власов постоянно бросает на меня обеспокоенные взгляды. Но молчит.
У дома лихо тормозит, помогает выйти из машины и подняться по ступенькам. Убедившись, что я стою и не падаю, жмёт звонок. А когда дверь открывает улыбающийся Женя, бьёт его кулаком в челюсть.
Глава 15
Честно говоря, то, что было потом, помню с трудом. Кажется, я обняла Артёма и, прижимая к себе сына, плакала так долго, что едва не потеряла сознание. Сейчас же, проснувшись утром, всё равно пытаюсь восстановить хронологию событий. Жив ли Женя? Власов ему хорошо врезал, но я думала только о сыне и не обратила на бывшего внимания.
Второе… Когда ушёл Марк? Кто запер дверь? Желая убедиться, что всё в порядке – сын спит у себя, а у порога не валяется труп бывшего, – я сползаю с кровати и бреду к двери. Ноги подкашиваются от слабости, голова кружится, в груди всё ноет, будто ужас, который пережила вчера, выжег часть сердца.
Толкаю дверь детской и удивлённо смотрю на идеальный порядок в комнате. Книги аккуратно сложены на полке, кровать заправлена так, что не заметно ни складочки, на полу ни носков, ни футболок, рогатка блестит на комоде рядом с тикающими часами.
Шесть утра. Тёма сам никогда не поднимался раньше одиннадцати.
Сердце пропускает удар. Охнув, разворачиваюсь и, едва не скатываясь с лестницы, бегу в гостиную. Трупа нет, но и сына тоже. И тут слышу голоса, доносящиеся с кухни, и бросаюсь туда. На пороге замираю, не веря собственным глазам.
– Ой, мама проснулась! – улыбается Артём, а мне кажется, что я всё ещё сплю.
Мой сын стоит на табуретке и с важным видом шеф-повара мишленовского ресторана заглядывает в кастрюлю, в которой что-то булькает. На Артёме мой фартук, а волосы, которые обычно с утра торчат во все стороны, лежат с чётким пробором. На столе стоят три тарелки и три чашки…