Несколько огоньков бликовали на тусклой знакомой поверхности. Доковыляв до ближайших зарослей, я ухватил бесчувственную тушу Тароса за кованый сапог и выволок из фиолетового куста, который, судя по извивающимся отросткам, собирался закусить этой стальной консервой.
— Живой? — Люциан подошел ближе и склонился над Таросом.
— Черт его знает, — я опустился на колено и попробовал поднять помятое лошадиным копытом забрало. Бестолку. Шлем стащить тоже не удалось. Из-за деформации он цеплял своего благородного обладателя за подбородок. Дерни посильнее — и можно свернуть Таросу шею.
— И что нам с ним делать? — бард обошел распластавшееся на земле тело и остановился на прежнем месте, задумчиво глядя на нашего работодателя.
Вместо ответа я бесцеремонно пнул рыцаря в бок и потребовал:
— Вставай, железный дровосек, пора идти в Изумрудный город.
Ноль реакции.
Пришлось пнуть посильнее.
— Не пойму, ты пытаешься его разбудить или просто бьешь? — вскинул бровь Люциан.
— Одно другому не мешает.
Четвертый пинок извлек из закованного в доспехи увальня протяжный стон.
— Оно живое. — Без особой радости произнес я, цитируя ставшую культовой фразу Виктора Франкенштейна.
— Почему «оно»? — ожидаемо, Люциан меня не понял.
— Потому что рыцарь наш — говно, — так как Тарос не спешил возвращаться в чувства, я не отказал себе в удовольствии пнуть его еще разок. На этом пришлось остановиться, так как колотя по железке можно и пальцы на ноге сломать.
К тому же, Тарос все же пришел в себя. Он вдруг вскочил, выхватил меч и едва не лишился еще двух помощников. Благо реакция меня не подвела, так что удалось сохранить на плечах не только свою голову, но и уберечь от совершенно идиотской смерти одного нерасторопного барда. Резко дернув Люциана на себя, я заорал:
— Свои, придурок!
— А? — Тарос смешно извернулся, чтобы мы оказались в его зоне видимости, искаженной из-за мятого забрала. — Это вы, мои верные слуги. — Он, к моему облегчению, вложил меч в ножны. Правда, лишь со второй попытки. — Где мы очутились?
— Видимо, в Подземье, — я снова огляделся. — По крайне мере, мы под землей. Это точно.
— Значит, мы практически у цели. — Духовитости рыцаря оставалось лишь позавидовать. Он либо чрезвычайно смел и настойчив, либо туп, как пробка.
Скорее всего, и то и другое.
— А где мой верный боевой конь и поклажа?
Не дав мне ответить, Люциан выступил вперед Он благодарно кивнул мне за недавнее спасение, и сообщил:
— К моему прискорбию, безвозвратно утеряны по независящим от нас обстоятельствам,
— Что ж, ладно, — Тарос неожиданно легко принял утрату. — Материальные ценности — ничто, по сравнению с песнями, в которых воспоют мои подвиги.
— Безусловно, — поддакнул бард, — у меня уже начал намечаться сюжет и первые строфы. Но для того, чтобы сложить песнь, нужно больше деталей. Например, куда мы отправимся дальше?
— Дальше? — Тарос попытался снять шлем, но у него, ожидаемо, ничего не вышло. — Дальше пойдем по пути славы.
— Может, пойдем по пути к кузнецу какому-нибудь? — предложил я, скептически глядя на деформированный шлем с отломившемся плюмажем. — Лучше бы снять это ведро с твоей головы, сир рыцарь.
— Ерунда, — Тарос дернул головой. — Мне и так вполне не плохо.
— Ну, хозяин–барин, — буркнул я, давно смекнув, что спорить с работодателями и командирами бесполезно. — В какую там сторону ведет путь славы-то?
Сир Тарос выпрямился и, подбоченившись, поглядел по сторонам. Каждый поворот его головы сопровождался душераздирающим скрежетом мятого металла. С этим оставалось лишь смириться, как и с характером рыцаря без страха, но с упреками.
— Туда! — кажется. Тарос ткнул пальцем в случайном направлении и, не дожидаясь нас, бодро затопал вперед.
— Он ведь пошел наугад? — Люциан задал вопрос, ответ на который сам прекрасно знал.
— Ага, по неведомому нам пути славы, — фыркнул я и зашагал следом, в глубине души надеясь, что Тарос споткнется, упадет и свернет себе шею до того, как сведет нас в могилу.
Пока мы продвигались по Подземью, Люциан разглядывал потолок. Наконец, он не выдержал и спросил:
— А как мы сюда попали? Я не вижу наверху никаких дыр.
Последнее слово вызвало у меня в душе теплую волну ностальгии.
— Как говорил мой комбат: «Дыра у тебя в заднице, а это — отверстие».
— Грубо и совершенно не изящно, — бард высказывания не оценил. — И все же, где те отверстия, которые мы видели наверху?
— Вам, крестьянам, неведомы тонкости магической материи, — прогудел сир Тарос.
— А рыцарям они ведомы? — тут же ядовито поинтересовался я, чем заслужил неодобрительный взгляд Люциана.
Тарос же не уловил сарказма и невозмутимо ответил:
— И рыцарям они неведомы, но по иной причине. Вы, селяне, просто скудоумны и невежественны, тогда как наше сословие занято куда более важными делами, нежели изучением древних манускриптов. Это дело магов.
— Тише, — шепнул Люциан заметив, как помрачнело мое лицо и сжались кулаки.
Руки так и чесались доходчиво объяснить шагающему впереди самодовольному болвану, кто тут скудоумный и невежественный.
Барда услышал не только я, но и Тарос. Он согласно кивнул и понизил голос.
— Ты прав, нам следует говорить тише. Подземье хранит множество опасностей и тайн. Что же до тех отверстий в земле — это истончение магического полотна, окутывающего здешние края. Своеобразные порталы небольшого действия, причем лишь в одну сторону. Какие-то ведут в бездну, а какие-то, — Тарос развел руками, — сюда. По крайне мере, так говорят придворные маги и ученые мужи.
— А нормального входа в Подземье не существует? — мне все же удалось подавить волну гнева.
— Их несколько. Но они были мне совершенно не по пути.
— Ну конечно, — мне оставалось лишь покачать головой и поблагодарить судьбу за то, что сохранила нам жизни, пусть, возможно, и ненадолго. — Поэтому ты не придумал ничего лучше, чем сигануть в первую попавшуюся сомнительную яму.
— Риск — дело благородное. Тебе не понять. — Отозвался Тарос.
— Ну да, куда уж мне, — общение с жителями Лесных Далей закалило мой характер, позволяя игнорировать большинство ерунды, сказанной окружающими. Срабатывало не всегда, но в этот раз получилось обойтись без рукоприкладства.
В конце концов, природа уже обидела Тароса куда сильнее, чем смог бы я.
— А что там об опасностях? — осторожно поинтересовался Люциан.
— О, тут их превеликое множество! — бодро отрапортовал сир рыцарь. — В этом мире нет места лучше для свершения подвигов.
— Или для поисков собственной смерти, — дополнил я, приметив у противоположной стены каменного тоннеля белеющие кости.
Какому-то бедолаге не повезло. Пролежал он тут слишком долго для того, чтобы понять, что случилось. Но я все же чуть отстал от спутников и приблизился к скелету. Вроде человек. Был. Довольно крупный и рослый. Все кости целы, правда на многих трещины и следы от зубов. Помер мой новый знакомец явно не от старости. Об этом свидетельствовал и его превратившийся в ржавую железяку меч. Обнаженное оружие лежало рядом с владельцем такое же бесполезное, как и он сам.
Мечи в этом мире носили люди богатые. Значит, передо мной скорее всего рыцарь, пусть и без доспехов. Собрат Тароса. Кто знает, может наш с Люцианом работодатель составит ему кампанию, привалившись к стене чуть дальше. Мне же придется постараться, чтобы подобной судьбы избежать. Нельзя мне помирать, огород еще не засажен.
— Злой, — окликнул меня бард, — кажется, у нас проблема.
— Скажи что-нибудь новое. У меня проблемы каждый день с тех пор, как я тут оказался.
Мои спутники стояли у развилки. Влево и вправо уводили два тоннеля размером с пятиэтажку. Каждый подсвечивали разноцветные растения, жуки и яркие причудливо изогнутые грибы с тонкими шляпками. Зрелище завораживающее, но и зловещее одновременно.
— И в чем проблема? — я подошел к рыцарю. — Пусть славы оборвался?
— Отнюдь. — Дернул головой Тарос. — Просто задумался.
— О чем?
— В какую сторону нам идти.
— Мы заблудились? — тут же забеспокоился Люциан.
— Что за вздор? — обернувшись, рыцарь посмотрел на барда. — Я просто думаю, куда лучше пойти. Это совершенно разные вещи.
— Нет. Если не знаешь куда идти, то это значит, что ты заблудился, — мне не оставалось ничего иного, кроме как поддержать Люциана.
— Для вас может и так, но не для меня. — Вытащив меч, Тарос отсалютовал им высокому потолку. — Рыцари не блуждают. Они идут к цели.
— А лучше бы шли нахрен… — вздохнул я.
Но сир Тарос меня уже не слушал. Повинуясь, видимо, какому-то наитию, он доблестно потопал налево, отчаянно гремя сталью доспехов на все Подземье.
— Не тревожьтесь, слуги, — отчего-то решил приободрить нас работодатель. — Со мной вам ничего не грозит. Ни одно чудовище не подкрадется к нам незамеченным. У меня глаза орла, уши лисицы, нос волка и…
— … и пожизненный запрет на посещение зоопарка, — вновь не удержался я от очередной колкости.
Но Тарос снова не слышал ничего, кроме своей бравады.
— Будь с ним повежлевее, — шепнул мне Люциан.
— С чего вдруг? — изумился я. — Он же конченый идиот.
— А может все не так? Вдруг у него проблемы?
— Наверняка.
— Вот видишь! — обрадовался бард, но улыбка сползла с его лица, когда я договорил.
— Все его проблемы от того, что он конченый идиот. Но, что хуже, сейчас это наши общие проблемы.
— У тебя просто проблемы с контролем гнева. — Вздохнул Люциан, обгоняя меня и следуя за Таросом.
— Правда, что ли? А я все думаю, почему мне хочется дать тебе пинка.
— И давно у тебя такие мысли? — вполоборота спросил бард.
— С первой нашей встречи.
— О чем вы там шепчетесь? — Тарос, в отличие от Люциана, не считал нужным смотреть на собеседников. Вместо этого он бодрым маршем пер вперед, словно паровоз, нещадно вытаптывая светящуюся травку коваными сапогами.