И вообще, меня ждет клиент.
Поэтому я прощаюсь и ухожу.
Клиент и правда уже ждет – здоровяк в кожаной куртке и спортивном костюме. Машина у него как танк, большущая, с хищной мордой, блестит боками на солнце. У парня есть деньги, и я, моля бога, чтобы квартира ему понравилась, начинаю, так сказать, нарезать вокруг него круги.
–Скажу вам откровенно, квартира в жутком состоянии, но площадь хорошая, планировка неплохая. И этаж, как вы хотели.
–Не важно, как она выглядит, все равно буду там все ломать. А дом мне нравится. И общая площадь подходит. Сейчас посмотрим, и я решу.
С этого клиента не нужно сдувать пылинки, он все знает о жизни. И точно знает, чего хочет. Если квартира ему подойдет, другие смотреть не будет – у него мало времени.
Тетка в засаленном халате, хозяйка квартирных метров, жарит рыбу. Ну вот что за человек? Я же сказала, что через полчаса приведу покупателя, нет, надо было затеваться с готовкой. Никакого терпения не хватает на таких! Теперь волосы и одежда будут вонять.
–Большая площадь, два балкона, одно окно на проспект, три – во двор. Кирпичный дом, не на самом проспекте, а утоплен между двумя другими зданиями, во дворе – стоянка,– заливаюсь я соловьем.
–Уже посмотрел, мне все подходит. Беру.
Я быстро договариваюсь с теткой, выдаю ей список документов, необходимых для составления договора о задатке, и прямиком в агентство. Ленка проведет все сама, а я попрошу Петьку свозить меня в магазин. Купим новый ковер, он мне его и затащит на пятый этаж.
–Где ты ходишь?!
Так оригинально Руслан высказывает свою радость от того, что его сотрудница наконец добралась до офиса.
–Через час придут люди на задаток,– сообщаю я.
Лицо шефа становится непроницаемым – это он пытается дать мне понять, что я плохая работница, потому что только теперьсоорудила задаток.
В агентской обычный день: все одновременно говорят по телефонам, перекрикивая друг друга, и я ловлю себя на мысли, что привыкла и к шуму, и к Руслану, и к сумасшедшим клиентам. Но моя жизнь могла просто исчезнуть, измениться навсегда – так страшно, неисправимо и катастрофично, что даже подумать страшно.
–О, Ритка! Кока-колу будешь?– Лина жизнерадостно машет рукой.– Иди к нам, мы хот-догов купили на всех, еще горячие. Милые девочки в ларьке всегда дают Пете свежие булочки. А как я пойду или ты, обязательно вчерашние подсунут.
–Ага, потому мы его теперь и посылаем за ними.– Галина Николаевна тонко улыбается.– Видишь, и от мужчин иной раз бывает польза.
–Только иногда,– парирую я.
Последняя фраза Галины Николаевны была камнем в мой огород, потому что я уверена: от мужиков польза бывает крайне редко. Сегодня большинство семей держатся на заработках женщин, а мужчины лежат на диванах и в потолок плюют. На мой взгляд, лучше рыбок завести, чем супруга. Те хотя бы не гавкают, как собака из будки: «Где ты шляешься? Я голодный!», а молча плавают. Сплошная эстетика и никаких нервов. Бросишь корм – поедят молча, не бросишь – молча подождут.
Раньше я завела бы дискуссию, и мы бы все посмеялись всласть, а Петька стал бы краснеть и крутить головой, как бычок, которого заедают оводы. Но не теперь – не тот настрой. Я не могу сделать вид, будто ничего не случилось, потому что случилось, и многое, и конца этому не видно. Я должна во всем разобраться.
Когда у человека случается беда, друзья и знакомые сначала бросаются на помощь, но если проблема не решается ни сразу, ни в обозримом будущем, начинают по одному и группами незаметно дистанцироваться, пока человек не остается наедине со своим несчастьем. Явление нормальное, ведь всякой доброте есть предел. Но я еще далеко от предела и потому воспользуюсь их добротой. Все они помогут мне, сколько смогут – пока я не останусь одна наедине со своим неизвестным врагом.
–Спасибо, девочки, я не голодная.
–Садись, рассказывай.– Галина Николаевна придвигает мне стул.– Петь, закрой дверь.
Моя мама говорит, что нельзя доверять людям – и я, собственно, с ней согласна. Но мы здесь так давно работаем вместе, так много всего повидали, и ни у кого не осталось никаких иллюзий. Наверное, риелторы – самые большие циники после патологоанатомов. Ибо те видят внутренности физиологические, а мы – духовные, потому что нигде человек не раскрывается так, как около кучи денег, а недвижимость и есть эта куча денег.
–Вообще-то нечего рассказывать.
–Да брось!– Лина делает изрядный глоток из стакана.– Дело темное и неприятное, но ты должна знать, с какого перепугу все это на тебя упало. Даже если тебе кажется, что не знаешь, на самом деле в твоей голове имеется ответ.
–Может, и так, но я его пока не нашла. Я никому не мешаю, живу, как все.
–Это ты так думаешь.– Галина Николаевна недоверчиво качает головой.– Рита, дело именно в тебе. Что-то есть или было в твоей жизни, из-за чего все и происходит.
–Только что со мной пытался выяснять отношения Торопов. Наехал на меня как танк.
–Торопов?– Ника удивленно поднимает брови.– А, хозяин той «хрущевки». И чего хотел?
–Сказал, что ищет свою жену, которая, по его словам, позвонила ему и сообщила, что едет к нам в офис. Еще сообщил, что я с ней знакома, потому что мы учились в одной школе.
Тишину, которая возникает вдруг, можно резать ножом. Все смотрят на меня. Но мне нечего сказать, все равно ничего не клеится. Я не знала тех, кто младше, просто на них внимания не обращала. Вспоминаю свою школу вполне спокойно, хотя для многих годы учебы – моральная травма на всю жизнь. Большинство школ – жестокие сообщества, потому что там собирается большое количество подростков, неуверенных в себе, а потому агрессивных, как акулы. Или инертных. Если добавить еще и психически нестабильных училок, чувствующих свою обреченность на тяжелую работу, все это создает нездоровую атмосферу, которая может сломать человека на всю жизнь, если он по характеру не хищник, а жертва.
Теперь я уже не жертва. Когда-то давно дала себе слово, что никогда больше не буду жертвой, и с тех пор все делаю для того, чтобы никому и в голову не пришло вытереть об меня ноги. А потому живу в мире с собой и окружающими. Но сейчас какая-то сволочь решила, что я слишком спокойно живу.
–И что, ты таки училась с ней?– Галина Николаевна вопросительно смотрит на меня.– Или Торопов что-то путает?
–Не знаю. Я не помню ее. Нина моложе меня, так что это нормально.
–Правда, кто из нас помнит мелкоту…– Лина привычно накручивает локон на палец.– Но даже если так, даже если ты училась с ней в одной школе, что с того?
–Может, ты ее чем-то обидела?– ступил Петька на тонкий лед.– Ты иногда бываешь…
–И через двадцать лет Литовченко решила отомстить, убив двух людей в надежде, что обвинят Риту?– Ника усмехается.– Нет, не похоже на мотив. Рита, конечно, бывает гвоздем в сапоге, но есть же сроки давности.
–Может, она так ее обидела, что всю жизнь плохо дышалось?
–Отличное же мнение у вас обо мне сложилось…
Народ поворачивает ко мне головы. На лицах выражение пойманных на горячем. Собственно, мы все здесь не подарки, и до сегодняшнего дня я думала, что с этим у нас нет проблем. Но, оказывается, есть. Я-то воспринимала наши непростые характеры как должное, но это не значит, что остальные думали так же.
–Рита, сейчас не время для церемоний.– Лина Белова в упор смотрит на меня, и взгляд ее глаз холодный, отстраненный.– Мы все тут суки не из последних, и каждый в состоянии достать кого угодно, а потому примем это как данность и будем двигаться дальше. Значит, Литовченко ты не помнишь совсем?
–Совершенно.
Я не стану говорить им, что была в школьные годы совсем другой. Я долго играла в куклы, вплетала в косы яркие банты, читала сказки и верила, что все на свете устроено хорошо и правильно. А потом кое-что случилось, и все изменилось раз и навсегда. И я тоже.
–Тогда надо выяснить, правду ли сказал Торопов.– Ника рассматривает свои ногти.– Ты можешь точно узнать?
–Думаю, да.
–А что нам это даст?– Галина Николаевна яростно помешивает кофе.– Даже если все так, что с того? Учеба в одной школе не объясняет…
–Нет, вполне может объяснить, чего ей надо от Риты.– Лина явно что-то для себя решила.– Все равно нужно выяснить. Еще следует пообщаться с друзьями Борецкого – кто-то должен был видеть Нину, кто-то должен что-то знать. Рок-группы, как гарнизон, тайны там не держатся. Нужно изучить окружение и позадавать вопросы.
–Думаешь, полиция того же не сделает?– Петька с сомнением смотрит на нас.– Будем путаться у них под ногами.
–О чем ты говоришь!– возмущенно фыркнула Белова.– Бравые менты сейчас просто ищут приемлемого кандидата, на которого можно повесить убийства, другого они не умеют. Найдут какого-нибудь бедолагу и выбьют из него признательные показания. Нам это никак не поможет.
–Но присяжные…
–Петя, в твоем возрасте опасно быть таким наив-ным.– Линка смотрит в окно, губы ее презрительно кривятся.– Поверь мне, я знаю, что говорю.
Действительно знает, потому что ее нынешний почти муж, которого она привезла с собой из Питера, имеет прямое отношение к правоохранительным структурам. И я с ней согласна.
Все, хочу домой. Там, конечно, Маринка, но черт с ней, пусть. А сотовый мог бы и помолчать…
–Слушаю вас.
–Рита, это Игорь.
Ну и что ему надо?
–Чего тебе?
–Я приеду через час. Что купить?
Какое-то время я, зависнув, таращусь в пространство. Игорь Васильевич собирается прийти ко мне в гости? И что он имеет в виду, когда спрашивает насчет покупок? Или мы о чем-то договаривались? А я где была в то время?
–Рита, ты жива?
–Э-э…
–У тебя хлеб дома есть?
–Не знаю.
–Так, с тобой все ясно.
–Но…
–Я еще перезвоню.
Вообще-то я не уверена, что хочу, чтобы он мне звонил.
А правда, чего ему от меня надо? Собственно, Панков-то мне нужен – должна же я знать, что происходит. Да только я жутко устала. Хочется уехать из города – к родителям, к Вадику. Спрятаться бы в родительском доме, и пусть тут все горит синим пламенем… Но я не могу себе этого позволить.