–Чего тебе? Рита, я занят!
–Не ори на меня. У меня под дверью стоит Рустам, я тебе о нем рассказывала. Может, он пришел клеить меня, а может, еще зачем-то. Я ему открою, но ты имей в виду.
–Сейчас приеду.
Нет, ну если Панкову больше нечего делать, то пусть приезжает, не вопрос. Хотя вообще-то я и сама о себе могу позаботиться. Тоже мне, чудо невероятное, Рустам с букетом роз. Да он в свое время мне столько букетов перетаскал – год корову кормить могла бы.
–Заходи.
Рустам переступает порог и вручает мне цветы. Интересно, как он принес их, не заморозив? Ах, да, у него же машина. Хорошая у него машина, я еще, помнится, подумала, что у гитариста, по идее, не должно быть такой.
–Кофе ты до сих пор не пьешь?
–Конечно, нет.
–Некоторые вещи не меняются.
Некоторые вещи – да. Но я не вещь, меняюсь постоянно. Такова жизнь, ничего не поделаешь.
–Чего приперся?
Рустам задумчиво смотрит на меня, потом улыбается. И в моей голове мелькает мысль, что так мог бы улыбаться Чингисхан. Черт, у меня все-таки есть определенные предубеждения.
–Ты такая гостеприимная хозяйка, Рита!
–Я тебя в гости не звала. И вообще сегодня я ленюсь, ты меня из постели вытащил.
–Мы вполне можем туда вернуться.
–Ты меня клеить решил? Напрасный труд. Если хочешь кофе, свари себе, все на старом месте стоит.
Я беру розы и ставлю их в вазу. Я люблю цветы и часто, наступив на горло своей жадности, покупаю себе букет. Особенно зимой хочется, чтобы в доме были живые цветы. Но то, что Рустам снова нарисовался в моей жизни, не к добру. Этот парень, как и я, ничего не делает просто так. А значит…
–Ты, наверное, сейчас думаешь, что мне от тебя нужно.
–Ты читаешь мои мысли. Некоторые вещи действительно не меняются, да?
–Точно.– Рустам внимательно рассматривает меня.– Я слышал, у тебя неприятности.
–А тебе что за печаль?
–Чего ты, Рита? Я же тебе ничего плохого не сделал. У нас всегда были хорошие отношения, а ты набрасываешься на меня…
–Прекрати валять дурака. Да, когда-тоу нас действительно были хорошие отношения. Но мы не виделись – сколько? Десять? Двенадцать лет? Года полтора назад мельком пересеклись. И все это время тебя не интересовало мое существование. И вот как раз сейчас, когда вокруг меня заварилась такая каша, ты вдруг появляешься. И ты еще спрашиваешь, почему я на тебя набросилась?
Рустам молча хлебает кофе. Сидит с таким непроницаемым лицом, что мне хочется стукнуть его. Корчит из себя самурая!
–Сядь, Рита, не носись по кухне.
Видали? Он будет мне указывать, что делать в собственном доме!
–Рита, прошу тебя. Мне надо тебе кое-что сказать.
Вот с этого и надо было начинать, а не исполнять тут марлезонский балет.
–Говори.
–Дело в Викторе.– Рустам поставил чашку и тяжело вздохнул.– Да, Рита, мы действительно давно не виделись. В последние годы наши дела шли неплохо, но смерть Виктора спутала все карты. И если ты что-то знаешь…
–Представления не имею, о чем сейчас толкуешь. Я тебе говорила вчера и говорю сейчас: у нас с Витькой не было никаких отношений, по крайней мере, последние пятнадцать лет. Здоровались при встрече, и все. Чего ты пристал ко мне? Я не знаю, какие у вас были дела, да и знать не хочу. Как тебе еще это объяснить, чтобы ты наконец отстал от меня?
Он берет мою ладонь – так, как когда-то, когда мы были молодыми, легкими и свободными. Мне иногда жаль, что те времена прошли. Мы делали все, что хотели,– занимались любовью на теплом песке Ждановского пляжа, ездили на Остров, и не стояли между нами ни деньги, ни смерть. Теперь все по-другому.
–Почему ты тогда бросила меня?
–Рустам…
–Скажи мне! Хотя бы сейчас скажи, Рита. Просто скажи как есть, я пойму. Это из-за того, что я не… Из-за того, что я – иной?
–Я никогда ничего подобного не говорила.
–Да, прямо не говорила. Но как-то враз взяла и уничтожила наши отношения. Рита, я любил тебя.
–Прекрати мелодраму.
–Да, я знаю, ты всегда была циничной. Слушай, а ты хотя бы кого-то любишь во всем мире?
–Да, люблю своего сына. Этого мало?
–У нас с тобой тоже мог бы быть сын.
Я незаметно вздыхаю. Эх, Рустам, ты никогда не узнаешь, насколько близок сейчас к истине. Но тогда я все решила одна и ни разу не пожалела о своем решении. Мне нужен только мой Вадик, а с тобой у нас был бы какой-то другой мальчик – не такой светлоглазый, не такой доверчивый. А потому не стоит об этом, каждому свое.
–Рустам, прошу тебя…
–Я сначала не понимал и все думал: что-то сделал не так, чем-то тебя обидел. Ты тогда просто исчезла, ничего не объяснив, а в сентябре вернулась чужая и отстраненная. Так скажи мне хотя бы сейчас – почему? Я столько лет пытаюсь понять – и не понимаю.
Нет, я не могу, даже после стольких лет не могу тебе сказать, что просто не хотела, чтобы мои дети были похожи на азиатов, а потому решила проблему вот так, и все. Я уверена, что твоя мать не раз и не два жалела о том, что родила тебя – ей ведь в жизни досталось за это колотушек. Да и тебе тоже. Люди жестоки к иным, и неважно, в чем именно ты иной. Я не хотела, чтобы мой ребенок познал ту горечь, которую познала я. И которую познал ты.
–Рустам, я не была готова к таким отношениям.
–Глупости! Ты могла мне сказать, объяснить.
–Не могла. Я не хотела причинять тебе боль. Рустик, много лет прошло, к чему этот разговор? Все равно уже ничего не изменишь.
–Да. Но я хотел знать.– Рустам отпустил мою ладонь.– Веришь, я не хотел этого разговора. Но не смог удержаться. Собственно, я приехал совсем по другому делу, мне нужно было выяснить… А, ладно, подождет. Рита, а если все начать заново?
Нет, только не это! Я не хочу больше отношений. Ни с кем. А после стольких лет менее всего склонна завести интрижку с незнакомцем, каким ты стал для меня. Ты опасный, хитрый, и у тебя есть какие-то дела, о которых я ничего не хочу знать.
–Рустик, у меня сейчас тяжелые времена, и я не…
–Расскажи мне.– Он снова берет мою ладонь.– Просто расскажи мне, может, я что-то смогу посоветовать.
–Не хочу. Я вообще планировала на сегодня выходной, собиралась полениться. Ну, чего ты хочешь от меня? Рустик, я уже не та, что когда-то, неужели ты не видишь?
–Все наоборот, именно ты не понимаешь, что осталась прежней. Просто немного усталая и сильно испугана. Но ты точно так же избегаешь неприятных решений. Расскажи мне, что произошло. Это же тебе не повредит?
Откуда я знаю, что мне сейчас повредит, а что – нет, если и вовсе не понимаю, что происходит? Моя жизнь всегда была запутанной, но сейчас я попала в настоящий лабиринт. А я правда устала, и мне иногда кажется, что сил больше нет. Но у меня есть Вадик, я должна о нем заботиться.
–Рита…
–Ты не поверишь. Вокруг меня театр абсурда какой-то.
–Поверю. Тебе – поверю.
Как знать… Я иной раз и сама не верю, что все это происходит со мной. Но так было и раньше – я не могла поверить в реальность происходящего. Может, потому и выжила.
Глава 14
Когда мы добрались до Тисвы, солнце уже клонилось к западу. Игорь нагрузил на свой велосипед трофейные рюкзаки, я везу наши, и мы едва идем. Еще, как на грех, испортилась погода, принялся накрапывать редкий дождик, умолкли птицы, в лесу тишина, слышно лишь, как ветки скрипят.
–Ой, Игорь, смотри!
–Ничего особенного, просто туман. Тут такое иногда бывает, ты же знаешь.
Игорь старательно отводит взгляд.
Туман, идущий с болот, стелется под ногами, совсем как в том фильме о зловещих мертвецах, который мы с ним смотрели, замирая от ужаса. Но одно дело – бояться дома, сидя у телевизора, другое – оказавшись на лесной дороге, когда туман с болот хватает за пятки ледяными пальцами.
–Надо это барахло припрятать, потом потихоньку разберем.– Игорь опирается спиной о теплый ствол сосны.– Ань, ты же понимаешь, что теперь неизвестно, сможем ли мы вернуться в бункер?
–В этом году точно не пойдем, а на следующий – возможно. Если захотим.
–Ты, главное, никому не сболтни.
–Нашел дуру… Сам не проболтайся. Вы, мальчишки, какие-то дурноватые с вашими представлениями о настоящей дружбе. Так что сам не проболтайся Вальке.
–А ты Катьке не вздумай ляпнуть.
–Ну, ты загнул! С чего бы я стала ей рассказывать такое?
–Особенно с родителями поаккуратней. Когда продадим все, появятся деньги, тоже прячь их старательно до поры, иначе неприятности гарантированы.
Он прав. Мои родители очень внимательны, когда дело касается меня. Им все кажется, что я вот-вот ступлю на скользкую дорожку. А мама переходного возраста боится. Стоит только мне что-то не так сделать, тут же начинаются крики: о боже, это у нее переходный возраст! Словно переходный возраст какая-то тропическая лихорадка, которую нужно срочно лечить. Игорь прав, мне будет сложнее, чем ему.
–Ладно, что-нибудь придумаю. Долго будем торчать тут?
–А чего спешить, наши все равно ушли на свадьбу.
Нам повезло, что сегодня в Телехове свадьба. Значит, бабушка там с утра – помогает готовить угощение. Дедушка тоже уже туда ушел. И будут они там до поздней ночи. И нам надо будет показаться, чтобы не возникло вопросов. Да и есть опять хочется, пирожки-то давно слопали. А Ирина Федоровна месяц назад вернулась в город, не то не было бы нам сейчас так просто.
Мы изо всех сил крутим педали, плечам холодно, туман наступает сзади. И как будто раздаются шаги.
–Ты слышишь?– Игорь остановился, повертел головой.– Нет, показалось.
–И мне. Словно кто-то идет.
–Так ты тоже слышала?
–Ага… Но в тумане иногда случаются странные звуки.
–Наверное, из-за тумана. Ладно, покатили.
Но холод не отпускает нас, мы летим по дороге, практически обессиленные. Вот наконец знакомый забор. Открываем калитку и вкатываем велосипеды во двор. Вдалеке играет музыка, голоса, смех. Мурзик умывается, сидя на теплой надворной печи, пищат цыплята в траве. Все такое знакомое, родное, а мы стоим посреди двора и ощущаем, как провоняли смертью, пропитались ее запахом до последнего волоска.