–То есть вы хотите сказать…
–Валентин ухаживал за тобой, а ты даже не замечала. И у тебя был Игорь. Я сразу догадалась, что между вами не только дружба, но, наверное, больше никто этого не знал. Терновой, привыкший к вседозволенности, к своему положению кумира, не задумываясь, взял то, что захотелось, и сел в тюрьму. Для Виктории с Ниной это стало страшным ударом. Литовченко превратилась в тень. Потом переселилась к подруге и вместе с ней и ее матерью ждала писем от Валентина, собирала ему передачи.
–Какие передачи, она же была несовершеннолетняя?!
–Ольга Терновая брала ее с собой на свидания с сыном. Думаю, женщина знала об их отношениях, вот и привозила ее. Понимаешь?
–Господи…
–Потом Валентин умер и его хоронили здесь. Тебя в городе уже не было, и родители переехали. Нина с Витой тогда только школу окончили. Ночью после похорон Литовченко пыталась повеситься. Ее спас случай – Ольга вышла на кухню попить воды и заметила в ванной свет. Девочку долго лечили. В общем, в этом подружки тоже обвиняли тебя, Рита.
–Но почему? Валька со мной такое сотворил, что же мне было, простить его?
–Я-то все понимаю, и вот Игорь, вижу, понимает, и любой другой нормальный человек. Но обе девочки – с искореженной психикой и из-за наследственности, и из-за условий жизни. Да, официально диагноз не был поставлен, однако я ведь учитель, повидала всяких детей и говорю это с уверенностью. Так что идея отомстить тебе могла зреть у них годами.
–А я поменяла фамилию, имя и сбежала из города. Родители тоже его покинули, продав квартиру, купили дом и туда переселились…
–Правильно. По словам твоего приятеля, Нина чуть больше года назад увидела тебя на вечеринке? Что ж, время сходится, фотографии, которые подбросили в твой стол, были сделаны как раз на протяжении года. То есть сначала подруги разработали план, а затем начали претворять его в жизнь. Они не хотели тебя убивать. Они хотели заставить тебя выпить ту же чашу, что когда-то пришлось выпить Валентину. Но мне кажется, дело не в одной только мести.
–А в чем же еще?
–Не знаю.– Надежда Гавриловна сокрушенно качает головой.– Я чувствую, есть здесь что-то еще. Идите и спросите у Нины. Только машину во двор загоните, сейчас ворота открою.
Ранние зимние сумерки уже подкрались и накрыли крыши. В окнах зажглись огни.
–Вон тот дом с красными занавесками. Там жила Неля Глебовна, мать Ольги Терновой. Как дочь умерла, она пережила ее совсем ненадолго. А Вита дом не продавала, хотя давно уж из Суходольска уехала. На днях гляжу: свет горит вечером, а потом и Нину увидела.
Панков направился к «Жигулям».
–Игорь – хороший мальчик, Рита,– моя бывшая учительница хитровато улыбается.
–Но я не…
–Да я так просто заметила. Вот он уже едет. Нечего светить машиной на всю улицу, а теперь соседи подумают, что Ира с мужем заезжали.
–Как она поживает?
–Все нормально. И зять у меня хороший, и внуки в порядке, жить и радоваться только.
Машина заезжает во двор, и я поспешно закрываю ворота. Не то увидит Литовченко нездешние номера и сбежит, сучка тощая, ищи ее тогда.
–Идем.– Игорь берет меня за руку.– Надежда Гавриловна, мы постараемся быстро вернуться.
–Будьте осторожны,– звучит нам вдогонку.
–Какая хорошая женщина твоя учительница!– Игорь обходит подтаявшие лужи.– Повезло тебе, что она встретилась в твоей жизни.
–А то. Конечно, повезло. Все, пришли.
Уже почти совсем темно, мы открываем калитку и шагаем к дому. Свет горит только в одной комнате, и я заглядываю в окно. Старая мебель – диван, круглый столик, шкаф с большим зеркалом, тумбочка, на которой стоит допотопный телевизор, прикрытый вязаной салфеткой, истертые половики, куча какого-то тряпья в углу.
–Ее там нет.
–В комнате, возможно, и нет, но в доме есть и другие помещения. Если куда-то ушла, подождем.
Мы открываем дверь. Интересно, отчего Литовченко не заперлась? Ведь эта стерва не из тех, кто верит в мир во всем мире. Так что ее либо нет, либо…
–Рита!– предостерегающе восклицает Панков.
Я на нее почти наступила. Еще немного, и споткнулась бы об эту кучу психованного дерьма. Всецело уже мертвого дерьма.
Игорь включает свет в прихожей, осматривает труп. Что ж, поделом.
–Она мертва часов десять.
Кто-то был весьма ею недоволен. Связанные руки покрывают ожоги, рот заклеен липкой лентой, глаза вытаращены.
–Ее задушили.
–Да.– Игорь переворачивает тело, потом снова укладывает, как было.– Не изнасилована. Но кто-то сделал смерть женщины очень нелегкой.
–А может, о чем-то спрашивали?
–Может, и спрашивали.
–Так или иначе у меня на время ее гибели алиби.
–Прочное, как титановый сплав.– Игорь хмуро улыбается.– Рита, а ты абсолютно безжалостный человек.
–Мне завизжать, начать блевать или рухнуть в обморок?
–Нет, не надо.– Следователь осматривает вещи в комнате.– Но теперь я лучше тебя понимаю. Думаю, застань ты Нину в живых, вряд ли бы ее смерть была легче.
–Это твои домыслы.
–Конечно.– Панков вдруг хватает меня за плечи, прижимает к стене.– Кто ты, Рита Лукаш? Почему вокруг тебя происходят такие вещи? Что ты скрываешь? Ведь милая старушка-учительница права: ради одной только мести такую сложную интригу не строят.
–Не понимаю, что ты хочешь от меня услышать.
–Правду. Хотя бы просто для разнообразия.
Он отпускает меня и в раздражении пинает невысокий порожек. Затем вытаскивает сотовый.
Сейчас сюда набьется полиция, примутся расспрашивать о всяких глупостях, а мне от этого никакой пользы, потому что Литовченко сдохла, так и не поделившись со мной нужной информацией. Интересно, где ее вещи? Она же привезла с собой что-нибудь?
Тихонько иду в соседнюю комнату, явно служившую спальней. Так я и думала – под подушкой сумочка. В ней косметичка, другое барахло, все дешевое, скучное. А тут что у нее? Хм, подкладка вроде отпорота…
Я скорее догадываюсь, чем вижу. Старый блокнот в коричневой кожаной обложке! Именно тот, который покойный Витька Борецкий стащил из моего стола и из-за которого Рустам недавно чуть из трусов не выпрыгивал. Это моя собственность, так что с чистой совестью можно забрать.
Я кладу находку во внутренний карман шубки, заметив, что внутрь блокнота вложен другой, тоненький. Потом посмотрю оба. И прослушаю вон ту маленькую диктофонную кассету, которая не просто лежит на дне косметички, а прикреплена скотчем. Черт, перчатки мешают отодрать ее, но без них никак нельзя…
–Положи все на место и не трогай!
Игорь, как всегда, не вовремя. Если бы я сама нашла труп Литовченко, то вывезла бы его, и все, никто бы никогда не нашел. А теперь – невозможно. Андрей был прав, мент всегда останется ментом, хоть ты что делай.
–У Нины была паршивая косметика.
–Какое это имеет значение?
–Может, и никакого. Но вот странность: ее муж работает на Мальцева, средства в семье есть, а косметика дешевая и сумочка за три копейки.
–Супруги обитали врозь.
–Но на что-то же она жила! Кто давал ей деньги? Витька не давал точно. Он вообще никогда не давал бабам денег, только матери. Ладно, пора валить отсюда.
–Мы не можем, Рита. Опергруппа уже едет, нужно дать показания, так что…
–Ох уж эти ваши полицейские заморочки! Надо было элементарно загрузить труп в багажник и выбросить где-нибудь. А теперь застрянем тут на всю ночь!
–Ну, да, доехали бы до первого гаишника.
–Тебя что, часто останавливают? Вот и сейчас никто бы не стал. Да что с тобой толковать. Ну где твои менты?
Ребята ехали недолго, из машины вывалились целой кучей. Сейчас начнется… Как же мне все это надоело. Жалко, что нельзя телепортироваться, вот так бы раз – и оказаться в своей кровати.
–Рита, я сам поясню, почему мы тут оказались. Отвечать будешь, только если тебя спросят.
–Очень мне надо с ними по собственной инициативе разговаривать!
Толпа вваливается в дом, и я готова на что угодно, лишь бы поскорее уйти отсюда. А еще надо выпить таблетку, как-то мне нехорошо.
–Рита, идем.– Игорь обеспокоенно заглядывает мне в лицо.– Что с тобой?
–Ничего, просто устала. Мы можем ехать?
–Да, я все уладил.
Мы выходим из дома, где копошатся эксперты, и идем за машиной.
–Мое предположение насчет времени смерти подтвердилось. Сумочка, которую ты нашла, убитой не принадлежала,– сообщает Панков.
–Откуда же она тут взялась?..
–Литовченко могла у кого-то украсть. Или ее подбросили.
–Зачем?
–Не знаю.
Входим во двор дома Надежды Гавриловны. Хозяйка, закутавшись в пуховик, стоит на освещенном крыльце. Прощаемся.
–Рита, остались бы на ночь. Ехать в темноте по такому гололеду опасно.
–Спасибо за приглашение, но мы уж как-нибудь потихоньку. Завтра же на работу.
–К родителям заезжать не станешь, как я понимаю?
–Нет, конечно. Вы же знаете обстоятельства.
Естественно, я не могу принести к моим близким свою беду. И Игорь, опять же… Как объяснить, кто он такой? Немыслимо. А еще я боюсь, что расклеюсь там окончательно. А мне надо быть сильной.
Игорь ведет машину молча. Проехали мосты через Остров, а он все молчит как пень. Явно злится, а я не люблю такую напряженную атмосферу. И не выдерживаю, спрашиваю:
–Как считаешь, кто убил Нину?
–Понятия не имею.
–Игорь!
–Что?
–С чего ты такой?
–Какой – такой?
–Словно злишься.
–С чего бы мне злиться? Хотя нет, злюсь. Потому что я из кожи вон лезу, чтобы вытащить тебя из мутной, запутанной и опасной истории, а ты постоянно что-то скрываешь. Рустам прав – ты знаешь, в чем тут закавыка, но не говоришь.
–Это не так.
–Неужели? Рита, не надо считать других идиотами. То, что сейчас происходит, точно тянется из твоего прошлого. И люди, которые встречаются нам по мере расследования, так или иначе связаны именно с ним. Рита, скажи, что в твоем прошлом было такого? Что стоит за твоими сегодняшними неприятностями?