–Рита!
Старый палач смотрит на меня как на привидение. Простреленный локоть мешает резким движениям, так что самое время нам поразвлечься.
–Этот садист выколол ему глаз и ушел искать меня. А пытал потому, что ему хотелось денег. Ну а сейчас ты чего хочешь, мразь? Теперь я выколю тебе глаз, и ты скажешь мне правду, чтобы я оставила второй…
–Ты не сможешь,– нагло заявляет приспешник обоих Мальцевых. Боже, как я ненавижу его глухой голос!– Один раз ты убила, но этого мало.
–Да неужели?
Ключ в моей руке стал горячим. Обычный плоский ключ, с бороздками и ямками. И я с силой вбиваю его в глаз старика. Тот кричит страшно, воет, как зверь. Кричи, гад, все равно никто не услышит, ты же знаешь. Кровь заливает ему лицо, он пробует выдернуть ключ, но это больно, а он не привык к своейболи.
–Рита, прекрати!
–А что ты сделаешь? Пристрелишь меня? Ну, давай, стреляй. Потому что я только начала. Сукин сын мне скажет все! Так как, будешь стрелять?
Игорь молча отворачивается. Что ж, свадьба, похоже, не состоится. Ну, и хрен с ней.
–Отвяжи Рустама.
Я подбираю с пола складной нож с окровавленным узким лезвием. Им палач резал рокера, а может, и Игоря когда-то. Ключ торчит из его глазницы, и мне вдруг становится смешно: этим ключом я открою сейф с информацией – в буквальном смысле.
Старик с ужасом смотрит на меня. Наверное, ему страшно, потому что мне так смешно от мысли о ключе и сейфе – интересный получился каламбур. А ему страшно – ведь уже понимает, что я сделаю с ним то, что он делал с Игорем. Он ошибся насчет меня, думал, мне не хватит духу. Хватит!
–Ты думал, тебе все опять сойдет с рук? Да только я немного злопамятна. Старому Мальцеву я тоже выколола глаз – после того, как свалила его ударом ножа в спину. К сожалению, мерзавец умер быстро, у меня не было времени возиться с ним. Но тебе так не повезет, ты будешь умирать долго. Знаешь, ведь я тебя ждала с топором в руках в той квартире, где ты, изверг, пытал Игоря. А ты где-то шлялся двадцать с лишним лет.
–Мне нужно в больницу,– снова звучит глухой голос.
–Нет, тебе нужно на кладбище. Но от того, что ты мне скажешь, будет зависеть, будет твой путь туда коротким и простым или длинным и болезненным.
–Вариантов нет?
–Я тебе их перечислила.
–Возьми документы у меня в кармане.
–Ну, и что тут у нас? Ступак Яков Григорьевич, 1943 года рождения, полковник… начальник… Хотел, чтобы я прониклась? Так мне все равно, что полковник и начальник. А вот червям будет, наверное, приятно.
–Меня будут искать.
–Может, и будут. Но кто сказал, что найдут?
–Я тут не один.
–Уже один,– раздается за моей спиной.
Панков резко поворачивается к двери, подняв пистолет.
–Игорь, нет!
–Я же тебе обещал, что буду рядом, если случится беда.
Он сильно постарел, но я бы все равно его узнала. Седой, но не старый и дряхлый, а словно окаменевший, и глаза совсем мертвые. А губы очерчены так же, как у Игоря. Да, дядя Саша постарел. Но не состарился.
–Забирай, парень, Риту отсюда и оставь это дерьмо мне.
Панков ошеломленно смотрит на него.
–Делай, сынок, что я говорю, или стреляй.
–Игорь, нет!
Мой несостоявшийся муж устало опускает оружие. Думаю, впечатлений для него хватит. Ничего, кольца можно будет вернуть в магазин. Если нет, просто отдам ему деньги.
–Дядя Саша, как вы?
–Не надо спрашивать. Иди, Рита, эта часть дела закрыта, не марай руки об эту сволочь. А без него вам будет легче справиться с младшим Мальцевым.
–Но…
–А я тут останусь. У нас с полковником есть один незакрытый вопрос.
Ступак в ужасе смотрит на него, вжимаясь в стену.
–Я думала, мы уже не увидимся.
–Ты-то меня не видела, а я присматривал за тобой, девочка, как и обещал.– Дядя Саша гладит мою щеку.– Ты умный и хороший человек, и если бы мой сын был жив, он был бы счастлив с тобой. Но не будем о грустном… Я заметил движение вокруг тебя год назад, и с тех пор со своими людьми отслеживал всех, кто крутился рядом.
–Это вы убрали Литовченко?
–Ну, не я лично, мои люди. Сумку тебе оставили, кассету я лично прикрепил, знал, что ты поищешь. Вот только не думал, что приедешь не одна. Мы прослушивали Борецкого, так что знали о блокноте.
–Вы слушали мои разговоры?
–И разговоры всех твоих близких. Хорошо, что их немного.– Постаревший отец Игоря пытается улыбнуться, но его лицо уже не умеет улыбаться.– И мы обезопасили твою семью. Хороший у тебя малыш… Литовченко мы убрали после того, как она стреляла в тебя. Эту банду нужно было заставить раскрыться, а им нужен был блокнот, который расшифровал Борецкий. Они решили похитить твоего сына и так заставить тебя выдать местоположение бункера.
–О боже, Вадик… С ним все в порядке?
–Да, да, не волнуйся.
–Но они могли похитить меня и сделать то, что сделали с Игорем.
–Рита, преступники уже поняли, что ты им ничего не скажешь, а нажимать на тебя сильнее не решились, изучив твою медицинскую карточку. У тебя же после того ужасного дня сердце больное, так ведь? Ты была нужна им живой.
–И все из-за проклятого бункера?
–Да.
–Я бы все равно не сказала.
–Потому мы и убрали сегодня четверых умников, которые проникли в дом твоих родителей и ждали возвращения хозяев.
Стены плывут у меня перед глазами. Я прижимаюсь к стене, чувствуя, как в груди снова, как когда-то, поднимается боль. Как же я не подумала о таком варианте? А если бы…
–Игорь, Рустам, заберите ее отсюда. Рита, успокойся, ничего не случилось.– Дядя Саша кладет мне на лоб холодную руку.– Когда твои вернулись домой, там и следа посетителей не осталось.
–Но…
–Тебя больше никто трогать не будет. Ни прокуратура, ни полиция. Дело почти раскрыто, вдвоем с Игорем Панковым доведете его до конца. Ты ведь уже знаешь, кто убийца?
–Да.
Я уже взяла себя в руки. Что ж, эту дорогу нужно пройти и закрыть все счета. Неважно, что миновали годы, для смерти и для памяти нет срока давности. Как и для мести.
–Дядя Саша…
–Ни о чем не спрашивай, я все равно ничего не смогу тебе сказать.
–Я не о том. Просто хочу, чтобы вы знали: все эти годы мне очень не хватало Игоря, я всегда его помнила…
–Знаю. И потому я здесь. Иди, Рита.
–А вы?
–Я тоже уйду, но позже.
Голос у дядя Саши бесцветный и тихий, но я бы услышала его даже среди шумной толпы.
–У меня остался неоплаченный долг, и я пришел его взыскать.– Он смотрит на нашего общего врага своими уже мертвыми глазами.– Двадцать с лишним лет назад промахнулся, Ступак, потому что спешил к сыну. Но и сына не спас, и тебя, получается, в живых оставил. А ты натворил столько бед единственному человеку, к которому я привязан.
–Жнец, это не я, это…
–Ты ему помогал. Когда-то давно ты был моим другом, почти братом, мы столько прошли рядом, видели столько смертей и крови. Но ты соблазнился на цацки, предложенные тебе предателем, которого мы выслеживали,– и убил мою жену, пытал моего сына и пытался убить мою невестку.
–Жнец, я не собирался убивать Игоря! Когда я уходил, он был жив!
–Ты выколол ему глаз. Ты мучил моего сына, мразь! Мне безразлично, что ты предал меня, продавшись Мальцеву. Но ты устроил ту аварию, ты пытал моего сына.
–Я не убивал его.
–Это неважно.
–Я не…
–Рита, уходи, пожалуйста. Парень, уведи ее.
–Дядя Саша, а…
–Мы больше не увидимся.– Отец Игоря останавливает на мне свой мертвый взгляд.– Во мне так мало осталось человеческого… За эти годы у меня почти ничего не осталось и никого. Кроме тебя, девочка. Иди, Рита, и попробуй жить дальше. Потому что после смерти Игоря у тебя плохо это получалось – жить. И все же попытайся еще раз.
Дядя Саша отворачивается, а Игорь тащит меня к выходу, одновременно поддерживая Рустама. Мы идем по темному коридору. Несколько почти невидимых фигур застыли во мраке. Сзади слышен даже не крик, а вой и визг на высокой ноте. Чьи-то руки открывают нам дверь, ведущую из черноты подвала к свету.
–Вот, возьмите…
Кто-то подает мне увесистый пакет.
–Что это?
Ответа нет. Да и спрашивать не у кого.
Мороз на улице хватает за щеки, а на Рустаме только пижамные штаны.
–Когда он нашел меня, я спал…
При свете дня раны рокера выглядят еще страшнее, но жить Рустик явно будет.
–Сейчас отвезу тебя к врачу.– Игорь пытается не смотреть на меня.– Зачем и от кого ты прятался?
–А ты бы не прятался? Когда те типы поняли, что блокнота нет, то просто взбесились. Ступак велел найти блокнот любой ценой. Я думал, книжка у тебя, Рита, а видишь… Я же не знал, что Витька зачем-то лгал о вас с ним.
–Борецкий все о нас придумал, надеясь прикрыться мной от этих ублюдков, чтобы они даже не смотрели в сторону его беременной Юльки. У него неплохо получилось: сляпал на компе фотки, всунул в идиотский альбомчик с сердечками, обронил его, словно невзначай, у Литовченко – и все, готово дело, та решила, что так и есть. Но не Нинка в компании мерзавцев щелкала хлыстом. А Витька стал уже не нужен, и его использовали в качестве реквизита.
–Вот черт… Но кто? Кто у них главный?
–А ты не догадываешься?
–Нет.
–Рустик, а кто знал об этом подвале, кроме меня и других ребят из вашей группы? С кем ты трахался здесь, потому что никуда не мог партнершу пригласить, поскольку ее морду могли узнать везде в городе? Кого обхаживал Витька в последнее время и к кому он пришел бы в ту квартиру, где его убили?
–Я не… О нет, Рита, этого быть не может!
Но на его лице уже проступает печать понимания. Ответ все время был на поверхности, просто я его не видела. Должна была догадаться гораздо раньше, но слишком плотная дымовая завеса была вокруг меня.
–Если вы уже все поняли, то, может, объясните и глупому полицейскому?
Игорь настроен ссориться. У меня тоже иногда бывает такое пинательное настроение, так что я его понимаю.
–Скажу попозже, а сейчас мне надо подумать немного.