Вспоминая прошлую жизнь и придуманную мной для себя «маску силы», я понимала, что и в этом мире я старалась отгородиться от людей новой маской — маской «благоразумной юной кёрсты, с честью несущей свой долг «старшей в роду»».
Да, я полюбила своих брата и сестру, я даже допустила в этот тесный круг кёрсту Тиан, но на этом и все. Я боялась жить, отгораживалась от мира и, заодно, прятала за спиной семью.
За все это время я так и не удосужилась завести себе подруг и знакомых, я даже не попыталась наладить отношения с родными приятелей Линка. В самом начале знакомства я восприняла сестру Марселя просто как удобную ширму для деловых переговоров. Но ведь это не совсем так или даже — совсем не так!
Ивонна Мерридж была интересной и остроумной собеседницей, до отъезда на курорт я бывала в ее доме еще несколько раз и видела, что за маской светской кёрсты и матери семейства скрывается образованная женщина, прекрасно разбирающаяся в местной поэзии и обладающая тонким художественным вкусом.
Однажды она показала мне плоды своего тайного увлечения. Маленькая мастерская была увешена изумительными натюрмортами.
— Может и глупо так тратить время, кёрста Элен, — чуть извиняющимся тоном сказала Ивонна, — но я получаю необыкновенное удовольствие сперва собирая композицию из фруктов и цветов, а потом перенося на холст все оттенки и краски.
Но даже это я пропустила как-то мимо себя.
Получается, что я просто заменила свою «маску силы» на что-то другое. Возможно, в свет и не стоит соваться без маски, но в этом мире уже есть люди, которые видят и знают меня такой, какая я есть. И они любят и принимают меня!
Именно поэтому я с удовольствием приняла приглашение кёрсты Ивонны на семейный обед с детьми в ближайший выходной день.
И именно поэтому я с таким нетерпением ждала приезда Марселя. С ним мне не нужна никакая маска!
Глава 44
В конце лета, по совету кёрсты Тиан, я наняла Линку репетитора — в школьной программе появится иностранный язык, и поскольку раньше брат не получал должного домашнего воспитания, то с языком у него был полный швах.
— Понимаете, Элен, — как-то виновато проговорила кёрста Тиан, — я даже не додумалась проверить знания Линка в этой области. Считается, что с четырнадцати лет мальчики обладают уже достаточным словарным запасом, потому в школе они сразу начинают проходить грамматику. Мне очень жаль, Элен, это мой упущение…
Теперь несколько расстроенный Линк по два с половиной часа в день занимался с пожилой кёрстой Боннер — преподавательницей франкийского языка, ежедневно навещающей его по утрам.
Дама чем-то напоминала мне кёрсту Тиан — была также требовательна и въедлива. Помимо утренних занятий она ежедневно писала двадцать пять-тридцать новых слов для Линка и на следующий день обязательно проверяла новые знания. Так что и вечерние прогулки братцу пришлось сократить.
Очень радовало то, что память у него была прекрасная и зубрежка ему давалась сравнительно легко. А утром кёрста Боннер заставляла его говорить на франкийском и составлять с новыми словами предложения, так что забыть выученное он просто не имел возможности.
За тот месяц до начала занятий, что кёрста посещала наш дом, Линк окончательно смирился с необходимостью учебы и, в целом, начал находить в уроках некое удовольствие.
— Знаешь, Элен, кёрста Боннер говорит, что законнику обязательно знать франкийский. А еще она сказала, что его даже в университете преподают, и что первый свод законов был написан именно на нем! — тут он тяжело вздохнул и заключил, — так что ладно уж, пусть она ходит. Она хоть и строгая, но не вредная.
Я улыбнулась про себя тому, как изменилось отношение Линка к жизни и учебе от момента моего пробуждения в этом мире. А ведь прошло меньше двух лет!
В первый школьный день я, по уже устоявшейся традиции, позавтракала с Линком, проводила его в школу, выпила чаю с кёрстой Тиан и ушла в свой кабинет. Сегодня мне еще предстоит после обеда посетить мастерские, но до того момента я хотела поправить кое-какие выкройки.
На углу стола горничная оставила свежие газеты — после возвращения с курорта я выписала для себя «Столичный Вестник», который выходил трижды в неделю, «Театральную жизнь» — небольшой еженедельный листок, сообщающий о новых премьерах, успехах и провалах — скоро вернется Марсель и мне хотелось быть в курсе светских новостей.
И неделю назад добавила еще несколько «желтоватую» газетенку под названием «Болтушка», где печатали статьи о моде, новых товарах, светских приемах, щедро сдабривая это все изрядной дозой городских сплетен. Однако сегодня я пропустила все деловые новости, а до театральных просто не добралась.
«Двойная жизнь кёрсты Филоны Эгреж», — набранный крупным шрифтом заголовок бросился мне в глаза, едва я взяла в руки резко пахнущий типографской краской лист «Болтушки».
Заголовки меня просто потрясли! Я не идиотка и давным-давно здраво оценила моральные качества кёрсты-опекуна — гнилая тетка, что уж там. Однако, попасть на первые страницы городских газет — это еще ухитрится нужно!
Продолжила чтение — «Болтушка» щедро делилась скандальными новостями со своими читателями:
«Репутация светской кёрсты должна быть безукоризненна! Многие годы именно такой и обладала прекрасно известная в лучших домах кёрста Филолона Эгреж. Мы не можем упомянуть дома известных чиновников и честных людей, которые гостеприимно распахивали свои двери для этой женщины, дабы не бросить тень на имена почтенных владельцев…».
Еще целый абзац подобного бла-бла-бла, и наконец, я с волнением начала читать описание сути скандала.
Жил был на свете кёрст Пойтер. Пятнадцать лет назад, будучи еще молодым и полным сил, упомянутый кёрст женился на некой девице, чье девичье имя газета не сочла нужным указать.
Кёрст получил за девушкой хорошее приданое, в которое, в том числе, входили богатейшие земли в нескольких сельско-хозяйственных районах. Земли давали отличный доход, молодая жена обожала мужа и первые несколько лет семья жила мирно и счастливо, девять лет назад Айлюс благословил семью рождением ребенка.
Поскольку за спиной каждой юной не бедной кёрсты стоят умудренные жизнью родственники, то брачный контракт пары предусматривал наделение всех рожденных в браке детей изрядной долей фамильного имущества, в частности, из приданого жены детям отходило две трети земельных угодий.
Земли самого кёрста Пойтера к этому времени сильно подешевели, так как управленцем он оказался не самым удачным и предпочитал вкладывать деньги в весьма разорительные увеселения. Так что маленькой кёрсте с рождения принадлежал изрядный кусок земли, а также, по условиям брачного контракта, одна треть фамильного гарнитура с рубинами работы небезызвестного ювелира Роганто.
Я с недоумением читала этот поток сведений, не слишком понимая, при чем здесь биография моего несостоявшегося мужа?! Однако, решив понять все тонкости, снова уткнулась в текст статьи: «Примерно два года назад мать юной кёрсты серьезно заболела и, хотя к ее услугам были лучшие доктора, в начале этого года ушла в чертоги Айлюса.
Юная девятилетняя кёрста осталась очень богатой наследницей и единственной, на данный момент, наследницей своей бабушки по материнской линии — почтенной вдовы кёрсты Марго Гестор.
Надо сказать, что отношения тещи и зятя не складывались почти с самого начала брака. Кёрста Гестор считала зятя слишком падким на светским удовольствий, расточительным и глупым. После смерти дочери она попыталась добиться опеки над внучкой, но суд отказал ей по вполне очевидной причине — у девочки есть отец!
Так богатая малютка, брошенная на нянек и бонн, осталась одиноко жить в своем поместье, пока легкомысленный отец развлекался в столице.
Однако, после смерти жены кёрст Пойтер вдруг обнаружил, что весьма стеснен в средствах, так как хорошо ли, плохо ли управлялись земли дочери-сиротки — деньги невозвратно поступали на банковский счет до ее совершеннолетия или замужества.
Некоторое время в столице даже ходила сплетня, что кёрст собирается вновь жениться на богатой сироте, однако, увы, об этом поступке точных сведений собрать не удалось. А наша газета, как вы все прекрасно знаете, почтенные читатели, публикует только точную и достоверную информацию!
Управление землями внучки было поставлено из рук вон плохо, и почтенная кёрста, опасаясь дурных финансовых последствий для любимой крошки, обратилась в небезызвестную контору «Пинч и сыновья».
Результаты слежки потрясли сердце любящей бабушки: контора «Пинч и сыновья» предоставила неоспоримые доказательства /в том числе и показания бывшей экономки кёрсты Филоны Эгреж, чье имя сейчас назвать мы не можем, дабы не помешать судебному процессу/, свидетельствующие, что ее зять, кёрст Пойтер, прекрасно проводит время в объятьях своей давней любовницы, этой самой кёрсты Эгреж.
Какое падение нравов! Не выдержав даже приличного полугодового траура искать светских развлечений просто неприлично!
Особенно скандально в свете этих сведений выглядит то, что уже полгода упомянутая кёрста Эгреж появлялась на всех летних балах в роскошном рубиновом ожерелье.
Да, да, уважаемая публика! В том самом ожерелье, которое унаследовала маленькая осиротевшая кёрста!
На вопросы светских знакомых эта женщина, не стыдясь, заявляла, что данное ожерелье — последний подарок покойного мужа, при этом она не забывала утирать фальшивую слезу и горевать о том, что, хотя её покойный Алуизиус и покинул ее так рано, но в ее глазах он останется лучшим мужчиной в мире — что прямо говорит нам о том, что выходить замуж за своего обедневшего любовника кёрста намерений не имела!
Почтенная кёрста Марго Гестор всю жизнь обладала незаурядной силой воли, однако, мысль о том, что зять так позорно разоряет ее обожаемую внучку, даря своим любовницам принадлежащие юной кёрсте украшения, привела в скромную вдову в такой гнев, что вчера вечером, на светском рауте в небезызвестном доме знаменитого мецената и театрального покровителя, кёрста Гестор сорвала драгоценное рубиновое ожерелье своей внучки с шеи падшей женщины и публично высказала свое негодование зятю.