После взятия Херсонской области наши войска взорвали искусственную дамбу, которая была построена киевской хунтой для блокирования днепровской воды, идущей в Крым. Вода пошла в канал и оживила его. Наполненный водой, он прекрасен и величественен. Местные жители, соскучившиеся по рыбалке, бросились рыбалить. Остановился полюбоваться водным потоком и разговорился с рыбаком. Оказывается, он был рисоводом до 2014 года. Он рвал на себе волосы и завидовал краснодарцам. Семян нет, почвы не готовились, техника не чинена. Вода пошла, а рис сажать не получится. Потому что это требует предварительной работы, то есть планов. А их не было!
«Ничего, – говорю ему, – в следующем году крымского риса будет много!»
Проведя много часов в ожидании пропуска на границе, мы устремляемся из Таврии в Северную Таврию.
Итак, несколько поворотов автотрассы и судьбы – и вот мы заезжаем в Херсонскую область. Нас встречают бескрайние поля и неухоженные дороги. На полях мертвенно стоят неработающие ветряки – ветер не крутит их лопасти.
Немного об экологии, ветряках, самостийности и незалежности. На территории южной части Украины раньше работало много ветрогенераторов (особенно в Херсонской и Запорожской областях). Большие, белые, красивые, футуристичные. Их популяризировали, их устанавливали местные крупные латифундисты. Так как это очень дорогое оборудование, всё делалось за счёт средств государства и западных фондов. Ветряки подсоединяли к общей энергосистеме. Экологично и очень по-европейски. Голландия, да и только.
Потом пришли русские солдаты, и вся эта шелуха была унесена северным ветром. Оказалось, что это была огромная афера. Установка этих ветряков нерентабельна. Европейцы просто отмывали бабки и сбывали под целевые кредиты свою продукцию на Украину. Схема проста – выдать Украине кредит под покупку ветряков, продать ветряки аборигенам втридорога, разделить прибыль с местным начальством, получить деньги и тянуть проценты с выданного кредита. Типичная колониальная махинация…
Мало того, выработки генератора не хватает, для нормальной работы. А киловатт-час датировался государством в пятикратном размере. Под это, опять же брался очень «мутный» европейский кредит. То есть остальные потребители электроэнергии платили больше, для того, чтобы на этих землях просто стояли столбы европейских ветрогенераторов. Видимо, так европейцы хотели «застолбить» эти территории.
Вот и стоят бездвижные белые ветрогенераторы вдоль Чёрного моря, как памятник коррупции и колониальной зависимости. Кроме того, при отступлении, «укропы» подорвали блоки управления ветрогенераторов. Поэтому с марта 2022 года местное население электричеством, интернетом и другими благами цивилизации снабжается из Крыма.
По поводу цивилизации – это не шутка. Здесь всё пестрит остатками советской эпохи – ветхие автобусные остановки с мозаикой эпохи товарища Брежнева, разрушенные пилоны в честь советских колхозов, брошенная старая сельхозтехника. Мне, как уроженцу советского Юга, это всё близко, я здесь как дома, слишком многое напоминает моё детство. Я как будто попал в провал времени. Фактически с 80-х годов минувшего века здесь ничего не изменилось. Ничего не построено, из инфраструктуры не появилось ничего нового… Хотя нет. Кое-что изменилось – дух места стал более хуторским.
На фоне общей разрухи и атавизации редкие ухоженные домики под жестяной крышей выглядят вызывающе. Это как сообщающиеся сосуды. Здесь прибавилось, там убавилось. Какие-то средства, видимо, в регион государство Украина всё же вкладывала, их расхищали и распределяли среди своих… Когда-то так было и в Крыму. Схема та же. Теперь так не будет.
На границе Херсонщины и Крыма в марте 2022-го оживление. Беженцы уходят на полуостров. Пешком, на машинах, мотоциклах, даже на велосипедах. Бегут не от войны – от неустроенности.
Жители ближайших сёл наладили трансграничный трафик. Покупают в Крыму продукты питания и несут на себе в Херсонскую область. Кодовое прозвище таких коробейников – «верблюды». На дорогах области много машин. Гражданские, военные и колонны гумконвоев.
Пути-дороги достаточно безопасны, их охраняют мобилизованные донецкие мужики. Они стоят через каждые двести метров, окапываясь в низкопрофильных окопах. С оружием в руках эти стражи херсонских степей похожи на небольшие телеграфные столбы, которые передают едущие машины друг другу от поста к посту, словно сигнал телеграфного кода. Когда в пыльной дали появляется половецкий курган, на нем можно увидеть наблюдательный пункт донецких ополченцев и знамёна России или ДНР. В степи это выглядит очень красиво и совершенно архетипично, картина словно выписана из «Задонщины» или «Слова о полку Игореве». Преемственность времён наглядна и очевидна.
Для донецких, конечно, это никакая не «спецоперация», а война. Причём война освободительная и народная. Особенно после объявления в республиках всеобщей мобилизации. Там, к востоку от Херсонщины, донецкие позиции растянулись на многие и многие километры. И каждый километр – это люди, много людей. Всё шахтёры, заводчане, дальнобойщики. Офицерами у них служат инженеры и просто люди с высшим образованием. Из «профессионалов» разве что комбат, да и тот бывший директор школы – в 2014-м году школу разбомбили, теперь «учит» укропов… Всё как в ту войну. Они так и воспринимают эти события, как новую Отечественную. То, что не доделали тогда деды, приходится доделывать внукам.
Есть целые «интеллигентские» подразделения. Их много. Учителя, директора и преподаватели музыкальных школ, драматические актёры, воспитатели, журналисты и радиоведущие. Поэтому, подъезжая к очередной «располаге» или блок-посту и видя заросших нечесаных мужиков с оружием и в камуфляже ДНР, не ругайтесь матом и не стройте из себя бывалого. Просто человек живёт в поле уже месяц и выглядит как шаромыжник, а на самом деле это музыкант донецкой филармонии или художник…
Интересно, почему московская интеллигенция не воспринимает эту войну как народную? Может, потому что слишком далека она от народа? Или она интеллигенция другого народа?
Если сравнивать экипировку армии РФ и донецких призывников, то это небо и земля. Воины ВС России весной 2022-го похожи на звёздный десант. Стильно, модно, молодёжно. Всё ладно подогнано, красиво сшито. Причём как передовые части, так и обозники.
Донецкие ребята выглядят на их фоне сомалийскими пиратами в банных тапочках. Вооружены тоже «не по моде». Старые АКМ, АКС, ПК и довершающий штрих – винтовка Мосина 1943 года выпуска с оптическим прицелом, легендарная трёхлинейка. Они её используют и как снайперскую винтовку, и как символ преемственности с предками. Это как Красное знамя, или песня «Катюша», или как Т-34. Сразу видно – «наши пришли».
И всё же при всей своей бедности эти донецкие «пираты» с трёхлинейками делают огромное дело. Они люди с «синими» паспортами, они местные. Входя в сёла и города с трехлинейками в руках, они приближают победу, не меньше чем элитный десант с самым навороченным вооружением, а может быть, и больше.
Один такой «оборванец» очень переживал за свой родной Донецк и семью, оставленную дома. По Донецку долбят не переставая. Говорит – дома сейчас опасней, чем здесь. Как это всё восстанавливать после войны? А потом улыбнулся и говорит:
– Но на 9 Мая хочу промаршировать по Киеву! Красивый город! Как раз для парада.
Если разговориться с ними, то поражает ясность слов и формулировок. И откуда эта военная чёткость у вчерашних работяг с заводов и шахт? Например, они заявляют, что после признания ДНР не чувствуют себя частью Русского мира, а просто Русским миром. Разница вроде бы невелика, но для них очень существенна.
Вообще, что меня поразило во время первой поездки по освобождённым территориям? Думаете, количество подбитой укропской техники? Разрушения и шрамы войны в сёлах? Неустроенность мирного населения? Нет, всё это признаки любой войны, такое я уже видел во время Приднестровского конфликта и в 2014 году. К этому я был готов. Но вот, что меня действительно поразило, так это философы в форме…
При въезде на очередной блок-пост нас окружила группа солдат. Уже не донецкие «ополчи», а ВС РФ. Они были рады нас видеть. Обнялись и разговорились. Один из парней сказал слова, которые врезались мне в подкорку, надеюсь, навсегда. Он сказал:
«Я раньше думал, что человек может жить без прошлого, отрекаясь от него, и в этом ничего страшного нет. Он остаётся человеком, просто живёт настоящим. Теперь я знаю, что это неправда (он применил другое, более резкое, „нецензурное“ и правдивое слово). Здесь молодёжь не знает своего прошлого, восемь лет правда была под запретом. На вопрос, на кого Гитлер напал в 1941 году, парни и дівчини по 18–20 лет отвечают: „На Украину. Но мы его победили, потому что бойцы УПА создали антифашистский комитет спасения Украины…“ У этих детей вместо исторической памяти имплантирована „палёная“ флеш-карта made in hell. Это не русские и не украинцы, это общечеловеки. Мы здесь воюем не с украинцами, а с нечеловеческим…»
А потом этот молодой парень добавил: «Я на контракте служу. Но даже если мне ни копейки не заплатят, я горд тем, что спасаю этих людей от беспамятства…»
От беспамятства. Я обнял его и спросил его имя. Его зовут Лёха, ему 35 лет, он со станицы в Краснодарском крае. И каждый, кто скажет, что Лёха оккупант, фашист, русня, негодяй, – мой враг.
А по обочинам бесстыдно и жутко раскорячена побитая и пожжённая техника – и наша, и вэсэушная, вперемежку. Нашу потихоньку вывозят на ремонт и утилизацию на длинных трейлерах, прикрытых брезентом. Их техника ржавеет и подвергается набегам хозяйственных мужиков из местных сёл. В хозяйстве всё сгодится – и руль от БТР, и установка «Град», и траки танков, и, конечно, старый добрый «калаш».
Вообще расхищение военного имущества после боя стало весной 2022-го чуть ли не основной сферой деятельности местных куркулеватых крестьян. Несут всё. Объяснить зачем – не могут. Особенно этим грешат местные крымско-татарские сёла.