Воительница ограничилась кивком, зубы скрипнули от охватившей злости. Эвелин только для вида прошла немного вперед, застать Кассию в компании отца Джеймса не хотела. Да и сестра точно не обрадуется её появлению. Поэтому просто прогуляется немного по территории, а когда пастор скроется из виду, уйдет.
Внутренний двор обители обнимал тишиной и дарил умиротворение, пытался… Со стороны если и доносились голоса, то они больше походили на шелест упавшей листвы. Первая волна гнева, смешанная с горечью от слов пастора, немного утихла.
Эвелин присела у небольшого фонтана, расположенного по центру вымощенной площадки, и опустила пальцы в воду. Простое движение руки нарушило покой поверхности, запустило беспокойные кольца, вызывая рябь. Так и имя Джеймса действовало на её душу, волнуя, вызывая смятение.
Послышался смех Кассии, Эвелин подскочила, собираясь быстро скрыться, но не успела. Сестра с отцом Джеймсом вышла из-за поворота на открытую площадку к фонтану.
Взгляд коснулся его высокой фигуры, и Эвелин поняла: всё, что она себе говорила, всё, что гнала прочь из своей души, вернулось, принося с собой обратно их мгновения, проведенные вместе. Словно и не было дней разлуки. Словно не существовали никогда решения не видеть его, отдалиться.
Рука Кассии коснулась его руки, как будто невзначай. Сестра не видела её, да и не могла: всё внимание занимал только идущий рядом служитель. Эвелин охватила жгучая ненависть. Как смеет Кассия касаться его руки? Схватить бы её и оттащить от него, заставить её прекратить улыбаться и кокетливо смеяться! Запретить приходить в церковь, запретить смотреть на него… Эвелин вдруг стало холодно и страшно. Она поняла всю чудовищность своих порывов. Так не должно быть. Это… это… Бежать. Спасаться. Она не видела для себя иного выхода. Но не успела…
– Эвелин! – окликнул её Джеймс и поспешил навстречу.
Он сдерживал себя, чтобы не перейти на бег. Она видела, да и понимала… сейчас так же бежала к нему, но в мыслях, сама же замерла, лишаясь воли от одного его только взгляда.
– Ты как? – взволнованно произнес он, вырастая перед ней. – Тебя не было так долго, я волновался, – зашептал он. – Приходил к магнессе, думал ты там…
Он был ближе, чем можно было, ближе, чем требовали приличия. Она не замечала, смотрела в его синие глаза и забывала обо всем, стирая дни, что провела без него.
– Почему не предупредила, что уедешь? – спросил он всё так же тихо.
– А должна была? – Эвелин не узнала свой голос. В нем было столько… тепла и… нежности. Как же сильно она скучала.
– Должна… Не пропадай больше…
Он не удержался и провел кончиками пальцев по её щеке. В этом жесте было столько трепета, что её сердце дрогнуло и часто застучало. Она хотела повернуть голову и поцеловать подушечки его пальцев…
– Что происходит? – выдохнула Кассия. Она переводила потрясенный взгляд со служителя на сестру и обратно.
Эвелин опомнилась, резко делая шаг назад от мужчины, ужас затопил её, вызывая мурашки холода по всему телу. Она не видела своего лица, но знала, что побледнела. И вроде ничего не делала, но чувство, что её уличили в чем-то крайне постыдном, разливалось по телу мучительным ядом.
Взгляд испуганно метнулся на Джеймса. Его реакция вызвала удивление. Она ожидала увидеть те же чувства, что и владели ею, но служитель был зол на… Кассию. Его глаза гневно блестели, одаривая девушку сердитым взглядом. Кассия это тоже заметила. Её руки в ужасе прижались к груди, а нижняя губа девушки предательски задрожала, выдавая желание разрыдаться.
– Кассия, я заходила сказать, что я вернулась, – быстро проговорила Эвелин, желая хоть чем-то заполнить напряженную тишину.
– Зашла? – вспылила вдруг девушка. – Сказала?! Отлично! А теперь убирайся!
– Кассия! – предупреждающе, с нотками угрозы одернул её Джеймс.
– Всё нормально, отец Джеймс, – уже спокойнее ответила воительница. Злоба сестры взбодрила её не хуже ведра ледяной воды. И ведь не предъявить ничего в ответ. Понимала, что гнев заслужила. – Мне действительно нужно уходить.
Эвелин не разрешила себе эмоций на лице, хотя чувствовала себя очень мерзко. Реакция Кассии, да и собственное поведение, выковывало огнем желание больше никогда не появляться в обители. Решив, что на сегодня достаточно праздных прогулок по городу, воительница вернулась домой, собираясь немного побыть в одиночестве и отдохнуть перед долгим и важным вечером.
***
В дверь забарабанили. Лесли ответила громким лаем. Эвелин лениво поднялась с кровати и поплелась открывать. Только один человек имел наглость так стучать. Кассия. Сестра ворвалась в комнату, как только открыли. Громко всхлипывая, она со злостью посмотрела на Эвелин.
– Из-за тебя мы поругались! – смогла наконец-то вымолвить девушка. Поток слез возобновился с удвоенной силой. – За-зачем ты пришла-а-а в церковь? За-зачем вообще верну-нулась?! Нам было так хорошо без тебя… Мы вместе ели… проводили полдня в церкви рядом… иногда мне удавалось застать его за ужином в таверне…
– Зачем вернулась?! – воскликнула Эвелин, переходя из шокового состояния после тирады Кассии в разъяренное. – Я здесь живу!
– Убирайся из моей жизни и из моего города!
– А ты ничего не попутала случайно? Ты сама приперлась в Кравин ко мне! Тебе напомнить, что ты говорила родителям, когда переезжала сюда?! Или тебя отправить обратно?
– Вот ещё! Я взрослая! Ты не имеешь право распоряжаться мной! Я вольна жить, где захочу!
– Отлично! Мне подходит! И раз ты взрослая и самостоятельная, то тогда и содержать тебя уже не нужно!
– Нужно, – жалобно протянула Кассия, разом затихая. Девушка села на кровать, потупила взор и стала мять в руках платье. – Просто он стоял так близко к тебе… вот я и разозлилась… за столько времени у меня ни разу не получилось вот так к нему подойти… он держит дистанцию…
– Это случайность, – угрюмо сказала Эвелин, усаживаясь рядом. – Может я с дороги была слишком уставшая, вот и качнулась в его сторону.
– И он коснулся твоей щеки…
– Она была испачкана, – тут же ответила Эвелин. Она не знала, зачем врет. Хотя… может, это была и правда. Кто знает?
– И он сказал, что волновался, – Кассия посмотрела на сестру с такой надеждой, жаждая объяснения и этому поступку, что Эвелин стало стыдно за себя и свои мысли.
– Сострадание, как и переживание за кого-то знакомого, – это нормальное человеческое чувство! Тебе бы стоило поучиться у служителя! Нормальная сестра волновалась бы за меня.
– Ой, да что с тобой станется, – отмахнулась Кассия, окончательно успокаиваясь. Объяснения Эвелин пришлись ей по душе. – Ты посмотри на себя! Ты же не женщина, а просто ходячее орудие убийства. Тебя все боятся.
В иной раз эти слова польстили бы Эвелин, но сейчас вызвали грусть. И пусть она считала себя воином и гордилась этим, но при этом продолжала считать себя женщиной. Женщиной, которая порой мечтала о любви и заботе, которая хотела быть желанной и счастливой…
– Почему поругались? – спросила Эвелин и прикусила язык. Не собиралась спрашивать, слова вдруг сорвались сами.
– Он отчитал меня за то, что я с тобой грубо говорила, – недовольно пробормотала Кассия, – сказал, что если я ещё раз позволю себе такие речи, то он запретит мне появляться в церкви в качестве помощницы. И вообще перестанет со мной разговаривать.
Эвелин не хотела, но губы всё равно расплывались в улыбке. И как бы женщина не заставляла себя быть серьезной и не поджимала губы, те всё равно растягивались. Чтобы этого не заметила Кассия, воительница посмотрела вниз, частично прикрывая лицо свесившимися локонами.
– Так и сказал? – всё-таки сорвалось…
Кассия кивнула, а потом с видом заговорщика добавила:
– Мне даже показалось, что он ругнулся. Представляешь? Ну прямо грязно так… Едва слышно, почти беззвучно, но я всё равно поняла. Не раз же видела, как ты ругаешься.
– Эй! – возмутилась Эвелин.
Девушка засмеялась и толкнула сестру в плечо.
– Ещё скажи, что ты не такая?
– Такая… – согласилась воительница и открыто улыбнулась.
– Монеты дай, – сразу без перехода сказала Кассия.
– Ах ты, нахалка малолетняя! – замахнулась на неё Эвелин, но девушка проворно вскочила и забежала за кровать, уже оттуда показала язык и приторно ласково попросила:
– Ну сестричка, ты же вернулась с задания, значит есть монеты… А я насмотрела себе платье. Очень красивое…
– Я же не должна была возвращаться, – язвительно напомнила воительница.
– Я всё осознала и беру свои слова обратно. Ты моя самая лучшая сестренка!
– У тебя других нет.
– Не придирайся! Я к тому, что люблю тебя…
– Да уж, – скептически хмыкнула Эвелин, а потом подошла к тумбочке, достала оттуда монеты и положила на кровать. – Только в такие моменты и любишь…
Кассия взвизгнула от восторга, схватила монетки, послала воздушный поцелуй сестре.
– Спасибо! Ладно, я побежала, может успею сегодня к ужину платье купить. Вдруг получится отца Джеймса в таверне застать, – у самой двери девушка обернулась и строго проговорила: – Случайно или нет, но больше не стой так близко к отцу Джеймсу! Он мой будущий муж! Поэтому прояви уважение.
Эвелин захотела бросить ей вслед кинжал. Тот как раз бы так удачно попал между лопаток сестре. Кровожадную мысль оборвал звук закрывающейся двери, спасая воительницу от раскаяния за грешные помыслы, а Кассию от вполне реальной опасности.
Время намекнуло, что пора бы и ей, Эвелин, уходить, поэтому воительница засобиралась. Лесли сразу же подбежала к двери, всем видом выражая готовность пуститься в новое приключение.
– Нет, подруга, сегодня без тебя. Мне предстоят непростые разговоры.
Собака жалобно заскулила и замахала хвостом, потупила взор, периодически поднимая глаза на хозяйку, в надежде услышать это желанное слово «пошли».
– Не в этот раз, – строго ответила на её игру Эвелин.
Лесли поджала хвост и потрусила на коврик, а потом свернулась, положила морду на лапы и тяжко вздохнула.