Эвелин медленно бродила вдоль воды и тщательно осматривала близрастущие кусты и мелкие деревья. Если судить по второму месту преступления, то где-то убийца должен был оставить веревку и цветок. Это она и искала. Чутьё не подвело. Несколько веток одного из крупных кустов были перевязаны куском веревки такого же диаметра, как и та, что обнимала ствол дерева в месте, где убили Селину. Цветка не было. Но это и понятно. Прошел месяц. Цветок уже успел засохнуть и улететь, подхваченный порывом ветра. Эвелин аккуратно раздвинула ветки, присматриваясь. А нет, улетели только лепестки, а стебель под веревкой остался. Довольно толстый стебель, как и бывает у лилий.
– Вот ведь Хадвин! – процедила сквозь зубы воительница. – Проклятый толстяк! Гнать тебя в шею с твоего поста! Если б не просиживал свой жирный зад в кресле, а больше смотрел по сторонам, то может уже и поймал бы преступника, и Селине не пришлось бы умирать!
Решив, что ничего больше здесь найти не получится, Эвелин позвала резвящуюся у воды Лесли и пошла обратно в город. Возле ворот со скучающими двумя стражниками она остановилась. Служивые встрепенулись, ожидая пояснения внезапной заинтересованности к своим персонам.
– Как часто через эти ворота заходят и выходят люди? – спросила Эвелин.
– По-разному бывает, а что?
– А поподробнее?
– Иди, куда шла, пока комиссар тебя опять к себе не вызвал, – огрызнулся мужчина.
– Так я от него и иду, сказал найти убийцу, вот и спрашиваю, ведь мертвая девушка с вашей стороны была найдена, – сердито сказала воительница.
– Стэн, есть такое, сам от ребят слышал, – подтвердил второй охранник. – Она работает с нашим Хадвином.
Эвелин вопросительно приподняла одну бровь, ожидая ответа на свой предыдущий вопрос.
– Торговцы с караванами сюда не суются. Для них есть центральные ворота. Здесь если и ходят, то рыбаки-любители, которые больше для души ловят, чем для продажи. Да влюбленные парочки, что на реке прогуливаются. Много там мест, где можно незамеченными оставаться, там и влюбляются, – мужчина усмехнулся, открыто намекая, как именно они влюбляются. – Ну порой подружки приходят на пикники. На ночь ворота закрываем, чтоб не шлялись.
Эвелин знала про то, что эти ворота закрывают, но как-то не принимала во внимание.
– Получается, – медленно проговорила женщина, формулируя только что посетившую её мысль, – убийца должен был вернуться до того, как закроется город с этой стороны. Значит, чисто теоретически, стражник, что стоял в тот вечер и ночь в дозоре, видел и жертву, и убийцу, – Эвелин встрепенулась. – Где найти списки смен караула?
– У нашего старшего. В ратуше будет, – изумленно пробормотал Стэн, поражаясь её выводам.
– Спасибо, – бросила она уже на ходу, радуясь внезапно появившейся зацепке в расследовании.
В ратушу она уже не успевала, стемнело, придется отложить до завтра, а вот к Мику заглянуть – самое время. Парня застала на пороге своего дома, он, не скрываясь от родителей, сидел и курил. При виде воительницы он вскочил и побежал навстречу, с ходу заключая её в объятия. Эвелин от неожиданности чуть не упала.
– Эй малой, полегче, – отпихнула его женщина, всё ещё пребывая в шоке от такого душевного порыва. – Перепил что ли?
– Спасибо! Спасибо! – воскликнул он, смахивая слезы радости. – Моя Дайра никуда не уедет! Её родители вернули магазин! А этот мерзавец сдох! И всё благодаря вам!
Эвелин резко зажала его рот рукой.
– Можно не орать на всю улицу? – зло процедила она сквозь зубы. Дальше пошла череда ругательств, в переводе на нормальный язык, означающая: «Есть ли в этом городе хоть один человек, который не знает о том, что это была она?»
Мик глазами указал ей за угол дома, Эвелин отпустила его. Едва они скрылись с улицы во внутреннем дворе, парень зашептал:
– В тот вечер я должен был встретиться с ребятами у того дома. Дом жутковатый, да и темно уже было, поэтому я ждал их на краю квартала, в стороне, один туда идти не собирался. Уже спустя пару минут к тому дому пришел какой-то мужик и принялся всё там убирать. Я смотрел на него и диву давался. Он поднимал мусор с земли и относил за угол, быстро, но очень кропотливо. Если что-то застряло в земле, то прямо выковыривал. Я понял, что он надолго, поэтому когда завидел ребят, то развернул их, и мы ушли в другое место.
– Как он выглядел?
– Большой такой, крепкий на вид.
– Как одет был? Лицо?
– В черном всем. Штаны и штаны. Обычные. Рубаха, хотя нет… вроде туника. Ну, короче, что-то удлиненное. На голове шапка.
– Сможешь описать художнику его лицо?
Он покачал головой.
– Расстояние большое, да и полумрак, не видно было.
Эвелин разочарованно цыкнула.
– Хорошо, а в целом силуэт сможешь узнать, если понадобится опознать?
– Конечно, – довольно произнес парень, радуясь, что хоть чем-то может пригодиться.
Она уже собралась уходить, как вспомнила:
– К тебе кто-то приходил уже спрашивать про это?
– Да, мужик какой-то выхоленный.
– Как выглядел?
– Не знаю, лицо прятал под капюшоном, а тело плащ скрывал.
– Откуда тогда знаешь, что выхоленный?
– Обувь. Идеально начищенная. Дорогущая. В такой в наших районах не ходят.
Эвелин была заинтригована неожиданным поворотом, не знала, что и думать.
– Часть лица всё ж под капюшоном видна, так не бывает, что прямо ничего. Вспоминай.
– Он стоял очень грамотно, спиной к свету, затемняя ещё больше лицо, но… – он хитро улыбнулся, – когда он уходил, я всё ж заметил. У него полноватые губы, небольшая, едва заметная щетина. Показалось, что молод.
– Да уж, немного, – разочарованно сказала воительница. – Ладно, спасибо и на этом. Больше никому не трепись. Неважно кто и как представится, хоть сам правитель. Понял меня? Ты ничего не видел.
Он кивнул, она на прощание дала ему пару монет и направилась домой. Перед тем как пойти к себе, Эвелин собиралась что-нибудь поесть. Взгляд упал на столик, который она обычно занимала, за ним уже кто-то сидел. Можно, конечно, выгнать оттуда незадачливого посетителя, но настроение у неё было небоевое, поэтому решила заказать еду и подняться вместе с ней к себе. Лесли сорвалась с места и побежала к человеку, что посмел сесть на её место. Эвелин присмотрелась. Улыбка посетила лицо, воительница покачала головой, подошла ближе.
– Ты сегодня рано, – с улыбкой сказал Джеймс, пододвигаясь, предоставляя ей место возле себя. – Я даже не успел начать беспокоиться.
– Ты обо всех своих знакомых девушках так волнуешься? – иронично спросила она, усаживаясь рядом.
– Нет. Только о тебе, – серьезно ответил он.
– Спрашивать почему, я так понимаю, бесполезно? – насмешливо поинтересовалась женщина, окидывая теплым взглядом, тая от его слов, что звучали почти признанием.
– Правильно, – улыбнулся он.
– Ты уже ел?
– Нет. Ждал тебя.
– А если бы я не появилась?
– Пришлось бы долго сидеть голодным, – и снова серьезный тон и искреннее выражение глаз.
– Если бы я не знала, что ты приехал в наш город после убийства первой девушки, то подумала бы, что ты и есть тот самый таинственный преступник, что очаровывает своих жертв, а потом убивает, – пошутила она.
– Во-первых, ничего не мешает мне убить первую жертву и только потом появиться в городе официально, – рассудительно произнес Джеймс, – а во-вторых, у меня в ночь второго убийства есть алиби.
– Эй, я пошутила, – в ужасе сказала Эвелин, – побойся Создателя, ты же служитель, как ты можешь такое говорить?!
– Я, кажется, говорил тебе, что зло может скрываться под любой личиной.
– Ну не до такой же степени! – возмутилась она. – И давай уже не будем об этом!
– Как спалось? – перевел разговор он.
– Лучше, чем тебе, – весело сказала Эвелин. – Тебе ж через пару часов нужно было вставать.
– Я привык мало спать, по роду деятельности часто приходится и ночи захватывать.
– А что служители делают по ночам? – изумленно поинтересовалась она.
Джеймс не сразу нашелся что ответить.
– Молятся, – наконец-то произнес он, подзывая официанта.
Он заказал обоим еды. Эвелин вдруг вспомнила его случайно оброненную фразу, на которую почему-то не обратила внимание.
…Я говорил с родителями Кристен…
Зачем служителю говорить с родителями жертвы спустя почти месяц?
Следом память подкинула слова Мика.
…Обувь. Идеально начищенная. Дорогущая. В такой в наших районах не ходят…
Она сделала вид, что поправляет свой сапог, наклонилась и посмотрела на обувь Джеймса. Очень опрятная и, действительно, дорогая, подобные есть не во всех магазинах. А может так статься, что в Кравине вообще такой не будет.
Сердце застучало чаще, плохое предчувствие захватило её.
– Как выглядел?
– Обычно.
– Не зли меня.
– А я и не злю. Обычный. Высокий. Волосы темные.
– Высокий. Волосы темные, – повторила она слова Криса из воспоминаний, шокировано рассматривая Джеймса, словно впервые увидев. – Зачем ты говорил с родителями Кристен? – выдавила Эвелин из себя надтреснутым голосом.
Она ждала, что он начнет изворачиваться, придумывать что-то, но он молча рассматривал её.
– Зачем ты, черт тебя подери, говорил с родителями Кристен?! – яростно повторила она, стараясь перекрыть разрастающееся отчаяние гневом.
– Что меня ещё выдало? – спросил он, не сводя с неё глаз.
Она опешила, от этого сразу ответила:
– Обувь.
– А-а-а, черт, – ругнулся Джеймс и досадливо поджал губы.
Она схватила его плечо, больно сжимая пальцами. Он не разозлился, просто накрыл её руку своей. Прикосновение было ласковым, бережным.
– Я тоже хочу найти убийцу, как и ты, – спокойно произнес он, скорее уговаривая её, как маленького ребенка, чем оправдываясь. – В том городе, откуда я родом, были похожие случаи, поэтому, когда пришло известие, что убита ещё одна девушка, я посмел возомнить себя великим сыщиком. Не мог сказать тебе. Служитель, который ищет виновного вместо того, чтобы молиться за его грешную душу, крайне подозрительно выглядит.