Эвелин обернулась к мужчине. Скорбь на его лице была неподдельной. Выражение глаз отражало в себе всю боль мира. Если бы Эвелин не знала, то решила, что он отец Кристен. Слова утешения застряли где-то внутри. Что ему сказать? Что она найдет убийцу? Что убьет? Это пообещать? А найдет ли?
– Кристен встречалась с кем-то, – осторожно начала воительница. – Ей дарили цветы. Кто их приносил?
– Курьеры. Как правило, мальчишки.
– Из какой лавки?
Стюрт задумался на какое-то время, стряхнул с пиджака несуществующую пыль.
– Не похожи цветы были на те, что в лавках продают. Особенно последние букеты.
– Почему вы так думаете?
– Не знаю, – он неопределенно пожал плечами. – Обычно те, что в лавках продают, упаковывают, ленточки всякие подвязывают, а здесь просто цветы и всё.
– Но она же любила простые вещи, – напомнила Эвелин.
– Возможно, но мне всё равно казались они цветами из чьего-то сада, уж слишком… любительски-выращенные что ли… – он немного поморщился от пренебрежения, а потом спохватился и добавил: – Простите. Я оставлю вас на некоторое время, мне нужно вернуться к госпоже Браун.
Одиночеству воительница обрадовалась. Так даже лучше. Обыскивать комнату при нем было как-то неправильно. Но долго мучиться в поисках места хранения писем не пришлось. Один из ящиков стола, который запирался на ключ, был вскрыт. Эвелин провела пальцем по неглубокой ямке на лицевой поверхности ящичка, которую, скорее всего, оставил чей-то кинжал. Опоздала.
Она знала, что ничего ценного не найдет, но всё равно открыла. Там лежали письменные принадлежности да чистые листы, и… засохшая лилия. Эвелин грустно улыбнулась. Все влюбленности одинаковые. Кассия тоже долго хранила цветок, подаренный ей первым возлюбленным.
Воительница взяла в руку цветок и сжала в кулаке, с силой потерла пальцами, кроша его, а затем раскрыла ладонь. Остатки сухих лепестков, медленно кружась, устремились на пол. Эвелин проводила их печальным взглядом. Вот так и убийца, сжал в своих руках чью-то жизнь, а когда разжал ладони, то она упала к его ногам, разбиваясь на кусочки несбывшихся надежд, неисполненных мечт, загубленной молодости.
Обыск комнаты особо ничего не дал. Занимательными Эвелин показались лишь платья, которыми, по словам госпожи Браун, девушка стала увлекаться в последнее время. Все платья были… скромными. И вроде же ничего удивительного: Кристен благовоспитанная, верующая особа, но всё же… Ей двадцать, она безумно влюблена, а он – мужчина, за которого собралась замуж. Любая девушка бы хотела нравиться, вызывать желание. А эти платья выглядят так, словно Кристен в церковь собралась на исповедь к служителю, а не на свидание.
Побродив ещё немного по комнате, поперебирав вещи, ни за что больше не зацепившись взглядом, Эвелин спустилась вниз.
– Скажите, а кто был в комнате Кристен после её смерти? – спросила она хозяйку поместья.
– Все, кто хотел, – Мэри безразлично пожала плечами и шумно выдохнула. До Эвелин донёсся стойкий запах алкоголя.
– Все – это кто?
– Люди комиссара осматривали комнату, служитель Создателя отпевал, служанки убирали, я первую неделю там валялась и плакала на кровати дочери… Даже Марк приходил один раз. Кстати, впервые просто так пришел, а не потому что надо было поругать дочь. Говорю же, все…
– Ясно.
Эвелин попрощалась с обитателями дома Браун и отправилась к комиссару.
– Дожилась, к Хадвину хожу, как на работу, – поворчала сама на себя воительница. – Ещё немного и отберу стол у одного из его лентяев и стану бумажки перекладывать, да муху по оконному стеклу гонять, предварительно оторвав ей крылышки, чтобы развлечение вышло ярче и длительнее.
***
Посещение комиссара принесло лишь новое разочарование. Мысль осмотреть комнату и второй жертвы на предмет любовных записок и прочих прелестей романтических отношений Хадвин пресек сразу, сообщив, что оставшееся имущество Селины забрали её родные, а всё, что было изучено его людьми до того момента, расписано подробно в отчете. Ничего подозрительного и приоткрывающего завесу тайны убийцы найдено не было.
Эвелин покинула его кабинет в замешательстве. Не так много зацепок осталось, а подозреваемый не нашелся. Касаемо напавших на неё людей, Хадвин тоже не смог ничего толком разузнать. Тупик. Очередной.
Время перевалило далеко за полдень, хотелось есть, но была ещё одна ниточка, за которую воительница решила потянуть в попытке распутать клубок. Таверна «Спящий Кравин». Оттуда была бутылка, которую нашли у тела второй жертвы. Всё это идеально сочеталось: еда и расследование. Что может быть лучше приятного с полезным?
Одно из сочетаний отвалилось сразу, как только Эвелин зашла в таверну. Еда. Есть здесь она точно не собиралась. Выглядело заведение скорее притоном, чем местом, где можно съесть и не отравиться.
Воительница не смогла скрыть брезгливости на лице. Мимо этих грязных, засаленных табуретов и стульев идти было противно, а не то чтобы сидеть. Разное в её жизни бывало, но от особо неприятного быстро отказалась. И подобные заведения входили в это число.
Пьяный угар, царивший здесь и среди дня тоже, позволил ей остаться без особого внимания посетителей, чему воительница обрадовалась. Эвелин сразу подошла к трактирщику, протирающему сероватой тряпкой большие бокалы. Внушительного размера мужчина встретил её угрюмым взглядом из-под нависших бровей.
– Я всё уже сказал шавкам Хадвина, – с ходу огрызнулся он, не дав ничего сказать женщине, догадавшись, зачем она здесь.
– Я, может, просто выпить зашла, – усмехнулась криво Эвелин.
Трактирщик с громким стуком поставил бокал на поверхность стойки, откупорил, плеснул туда из большого бутыля, пододвинул к ней.
– Один серебряник.
– А не дороговато? – иронично спросила воительница, приподнимая одну бровь.
– Не смею задерживать, – он в упор уставился на неё, практически не мигая.
– Бессмертный что ли? – искренне удивилась воительница его грубости.
– Оглянись! Все пороки человечества собраны в этом месте, и все они приходят ко мне выпить. Что ты можешь мне такого сделать, что не могут сделать эти выродки?
Эвелин была должна признать очевидное: трактирщик прав. Но в любом случае понимала, что угрозами ничего не добиться. Она достала золотой и положила на стол.
– Убери, – тут же взревел он. – И выметайся!
Посетители в зале на мгновение замолчали, обращая внимание на хозяина заведения, и сразу вернулись к своим занятиям. Воительница сердито нахмурилась и забрала монету, развернулась и пошла на выход. В спину донесся тихий грубоватый голос:
– Угол десятой улицы, пекарня «Колос», в восемь утра.
Эвелин спрятала довольную улыбку, и, не замедляя шаг, прошла на выход.
На ночь воительница запланировала себе одно весьма занимательное дельце, которое несомненно порадует её душу, но до этого момента было ещё много времени. Женщина посвятила его своей самой главной страсти – охоте. Да и по просторам леса соскучилась. Захватив с собой Лесли и Ласточку, Эвелин направилась за город, погонять близ проживающую нечисть, да насобирать хоть часть ингредиентов из нового заказа.
– Глазки, ушки и хвосты – вот сокровища мои, – весело произнесла Эвелин, увидев первого монстра, которого отвлекала на себя Лесли, кружась и лая. Меч привычно лег в руку, радуя женщину, будоража её тело для боя…
***
Она пришла ровно под закрытие таверны. Стоя чуть в стороне, прячась в тени, она следила за дверью. Пьяно разбредались последние посетители, кое-кого выкидывали из заведения силой. Охрана была что надо. Это воительница ещё в первый приход оценила.
Нужный ей человек вышел сразу за последним клиентом, оставляя официантов убирать зал. Обычная практика. Эвелин отстранилась от стены дома, которую подпирала всё время и направилась следом, не приближаясь, но и не теряя из виду. Она не думала, что управляющий таверны «Щит и меч» живет где-то поблизости, поэтому она тихо кралась, выбирая более удачный закоулок, где удастся спокойно «поговорить». И закоулок нашелся. Улица в этом месте поворачивала, удобно скрывая все последующие дома в тени растущих деревьев, что местные власти оставили в качестве украшения города.
Мужчина её заметил, обернулся, но поняв, что за ним идет женщина, успокоился и продолжил свой ход. Эвелин стала быстро сокращать расстояние. Повторно обернулся управляющий поздно: она была уже возле него. Крикнуть не успел, она зажала его рот рукой, а второй приставила кинжал к горлу.
– А сейчас мы медленно пойдем вон к тому дому, – прошептала ему на ухо воительница, – ступай аккуратно, решения принимай взвешенно, если не хочешь пострадать.
Он послушно делал маленькие шаги. Частое, взволнованное дыхание мужчины сообщило о его страхе, что устроило Эвелин. Она решила ускорить процесс их перемещения.
– Я сейчас тебя отпущу, и мы так же аккуратно и тихо дойдем до того дома, – снова зашептала она. – Крикнешь или побежишь – мой кинжал застрянет в твоем теле, будешь хорошим мальчиком – просто поговорим. Ты меня понял?
Она немного отодвинула нож, чтобы управляющий мог кивнуть. Дойдя до нужного места, сокрытого темнотой и растущей здесь зеленью, Эвелин с силой развернула его к себе лицом, толкнула к стене.
– Что вам нужно? Мо-монеты? Я отдам, – пролепетал он, окидывая её взглядом, словно примеряясь.
– Видишь, тот меч за спиной? – с усмешкой сказала Эвелин, правильно понимая ход его мыслей. – Я надеру тебе зад и без него. Черт побери, я даже без кинжала справлюсь.
Но мужчина всё же попытался выбить из её рук кинжал. Эвелин предвидела выпад, ловко увернулась, а потом схватила его за волосы и отправила лицо управляющего вниз на встречу с её коленом. Мужчина взвыл, закрывая разбитый нос руками.
– Если не заткнешься, то получишь ещё, – предупредила она.
– Вы ответите за это, я всё сообщу страже!
– Это если сможешь, – с иронией парировала воительница, – я могу отрезать тебе язык. Веришь, что могу?