Злость пришла на помощь, Эвелин от души пнула ствол дерева, нога отозвалась резкой болью, разом обрывая разбушевавшуюся страсть. Воительница разразилась тихими ругательствами, в душе ликуя. Наваждение прошло. Можно возвращаться. Но в кустики всё же зайти стоило…
Боясь повторения, Эвелин лишний раз в сторону Джеймса не смотрела, молча позавтракала и быстро собралась в дорогу. Размеренный ход лошади и легкость, с какой мужчине удавалось увлечь разговором, вернули воительницу в привычное расположение духа. День пролетел незаметно, улыбка почти не покидала лицо, а счастье наполнило душу теплом и любовью к мужчине, что был рядом.
Изначально Эвелин собиралась ночевать в Леособе, довольно крупном поселении, а в итоге остановились в Наваде, как хотел Джеймс. В какой момент что-то пошло не так, она не поняла… Попытки выяснить у самой себя, почему согласилась со служителем, ни к чему не привели. Какие из его доводов сделали выбор в пользу его решения, Эвелин уже и не помнила.
Постоялого двора как такового не было в Наваде, их приютила семья, у которой специально для приезжих отведено две комнаты. Помещение, где можно было помыться, находилось в отдельной пристройке. Пока Эвелин и Джеймс ужинали, хозяева принесли туда нагретую воду, оставили чистые полотенца.
Право первой принять ванну, служитель уступил Эвелин. Воительница зашла в полумрак хорошо протопленного помещения и счастливо улыбнулась: наконец-то можно смыть с себя следы сражения, заодно и одежду очистить. Хозяйка заверяла, что использовать можно всю воду, что для второго гостя – нагреют ещё. Это были благословенные слова, приносящие в душу уют.
Когда она начала снимать с себя одежду, обнаружила довольно скверную рану. Коготь одного из краков оставил на память укол в предплечье. Сразу она не поняла, почему болела рука, а потом думала, что просто вывихнула или повредила мышцу, крови особо не было, вот и не стала анализировать. И место ещё такое мерзкое, со стороны спины. Мысль попросить помощи у Джеймса сразу же вызвала отклик в теле, возбуждая. Картина, где она завернутая в полотенце, подходила к нему с просьбой… была жестко прервана словами Кассии, которые услужливо подкинула память.
– Ты старая! А вешаешься на него, как последняя потаскуха! Знаешь, что я люблю его, и специально совращаешь!
– Да-да, сестричка, неприятно осознавать, но похоже ты права, – проворчала Эвелин, тяжко вздохнув. – Отставить грешные мысли! – скомандовала себе женщина. – Мыться и спать. И больше никаких совместных поездок. Когда расследование закончится, уеду из города в родной клан на пару месяцев, это приведет меня в чувство. Да и идея Адель не так плоха, фестиваль осени у кайми прекрасен…
И как бы ни хотелось остаться подольше, Эвелин понимала, что Джеймс тоже устал, хотел принять ванну да отдохнуть после дня пути. Воительница надела довольно просторную мужскую одежду, которую ей выделил хозяин дома за дополнительные монеты, замотала вымытые волосы полотенцем и вернулась в дом.
Скучающий до этого взгляд служителя преобразился, загораясь восторгом, а сам мужчина невольно выпрямился, отстраняясь от спинки стула. Его глаза жадно осматривали её, словно та стояла перед ним не в мешковатой одежде, а голая.
– Такая домашняя, – шепотом произнес он, голос выдал охвативший его трепет.
Хозяева изумленно переглянулись, по-новому взглянув на своих гостей. Эвелин стало неуютно от их откровенного любопытства и немного досадно из-за их вполне нормальной реакции на интимность момента такой неподходящей пары, как она, Эвелин, и Джеймс.
– Спокойной ночи, Джей, – пробормотала Эвелин и поспешила наверх. Понимала, что это выглядело трусливым бегством, но лучше так, чем залитые краской смущения щеки, как… как у малолетней девчонки.
Воительница наспех обработала рану, выпила несколько лечебных пузырьков с зельем и быстро забралась в кровать. Желанный снотворный эффект от эликсиров спас Эвелин от долгих и мучительных попыток заснуть, и ночь прошла незаметно.
***
Добраться до Трекании, больше нигде не останавливаясь, было обоюдным желанием. По крайней мере, Эвелин тешила себя такой надеждой. Таверну для ночевки выбрали самую ближайшую к воротам, через которые они въехали. Время было глубоко за полночь, поэтому все дела они оставили дожидаться рассвета. Оба получили ключи от своих комнат и побрели спать. Единственное, что огорчало Эвелин, это запрет хозяина на животных. Лесли пришлось оставить ночевать у Ласточки в стойле.
– У меня дела днем в городе, но к вечеру я вернусь. Без меня к комиссару не ходи, – вместо прощания сказал Джеймс, открывая дверь своей комнаты.
– Джеймс, проникновение к служителю закона – это преступление, если нас… тебя поймают… – начала она.
– Не поймают. Дождись меня, – перебил он её и скрылся в своей комнате.
– Блеск, – раздраженно выпалила она, сердито хмурясь. – Ладно, разберусь с этим позже.
Сегодня усталость была её снотворным, и утро началось только к полудню. Ругая саму себя за долгий сон, Эвелин наспех оделась, также быстро поела, отнесла еду Лесли и отправилась гулять по городу. Где находилось здание комиссара, примерно знала, поэтому в те кварталы и лежала её дорога.
Трекания отличалась от Кравина. По духу, по образу жизни, по царившей здесь атмосфере. Город тоже стоял близ реки, но толком этот факт не использовал, оставляя скромный причал за территорией. Треканию любило и магическое население королевства. После окончания Академии многие люди с даром выбирали его в качестве своего дома. А где есть маги, там непременно появлялись и ведьмы. В основном светлые. Темные предпочитали уединение. Так сказать, чем меньше глаз смотрящих за их деяниями, тем больше шансов не попасться Верховной ведьме или Магистру.
Ввиду особенностей населяющих город людей, разнообразие лавочек, торгующих эликсирами и прочими полезными магическими атрибутами, было крайне высоко. Поэтому у Эвелин Трекания ассоциировалась с городом чудес. И только совсем недавно она узнала, что такую направленность город получил после Нового мира, а раньше был излюбленным местом контрабандистов. Воительница усмехнулась, зато понятно куда последние переселились, вытесненные магическим сообществом. Кравин…
Недалеко от нужного ей здания комиссара находилась таверна. Часть столиков располагалась на улице, благо погода позволяла трапезничать на свежем воздухе. Эвелин посчитала это крайне удачным стечением обстоятельств и решила присесть и понаблюдать. Она заказала себе фирменное блюдо и скучающе осматривала улицу, отмечая расположения фонарей, прикидывая варианты проникновения в здание. План был безумный, но выбора особо не было. А ведь ещё предстояло из кучи папок найти ту самую, которая ей нужна была.
Фигуру Джеймса узнала издалека. Когда он подошел, то подтянул поближе к ней стул и сел рядом.
– Комиссар уходит домой в семь вечера, – сказал Джеймс, – до восьми обычно задерживается парочку его человек из помощников. И один дежурный сидит всегда до десяти часов. Ну а после наше с тобой время. Пару часов на то, чтобы город поглотила ночь, и мы можем выдвигаться.
Эвелин изумленно на него уставилась:
– Откуда ты это знаешь?
– Есть кое-какие друзья в городе, узнал у них, – спокойно ответил мужчина и махнул рукой, подзывая официанта. – Мне то же, что и моей спутнице, – сделал заказ Джеймс и снова повернулся к Эвелин. – У нас с тобой полдня есть в распоряжении. Чем займёмся?
Эвелин мысленно отмахнулась от двусмысленности слов и пожала плечами. Ей действительно было всё равно. Она могла и просто послоняться по городу, что ему и озвучила. Джеймс согласно кивнул.
Еду подали быстро, служитель стал увлеченно есть, посматривая на виднеющееся здание комиссара.
– Центральная дверь вне зоны доступа, – проговорил он в перерывах между поглощением обеда, – фонари здесь не гаснут, все ж улица центральная. С левой стороны здания есть запасная дверь, вот через неё и проникнем. Надо будет только вырубить вон тот фонарь, – Джеймс указал взглядом, – среднего размера камень вполне справится. Закрытые дела служивые, как правило, хранят отдельно в специальном архиве, а те документы, что ещё в работе или относительно свежие будут находиться в самом кабинете. Архивная комната не имеет окон, а это значит, свет от лампы не будет заметен с окон. Весьма удачно.
Эвелин задумалась, вспоминая расположение кабинета Хадвина и порядки, какие там установлены. Вроде всё так, как говорил Джеймс. Выходило, принцип организации пространства у комиссаров в разных городах примерно одинаков. Вот только откуда служитель Создателя знал «кухню» комиссара? Воительница скривилась, мысленно отвечая на свой же незаданный вопрос. Оттуда, откуда и знал, как правильно проникнуть внутрь с минимальными рисками. Вопрос, ответ на который она не была уверена, что хотела знать.
– Я вырос в Трекании, – сказал вдруг мужчина, резко меняя тему, – не могу сказать, что люблю этот город и считаю своим, но здесь живут мои родители, поэтому в какой-то степени он мне нравится.
– Навещал их?
– Сегодня? Нет. У меня другие планы, – он положил на стол несколько монет, рассчитываясь за себя и за неё, поднялся и согнул в локте руку, предлагая её Эвелин. – И ты в них входишь, – он тепло улыбнулся. – Прошу.
Эвелин не смогла устоять, тая от сияния его глаз и очарования улыбки, руку приняла.
– А что скажут твои родители, если увидят тебя прогуливающимся со мной? – иронично спросила она.
– Скажут, что мне чертовски повезло, раз такая потрясающая женщина, как ты, обратила на меня внимание и согласилась украсить своим присутствием мой день, – серьезно, без тени иронии ответил Джеймс.
Она так и не смогла уличить его во лжи или насмешке. Выражение его глаз тоже было вполне искренним. Это смущало, но вместе с тем делало по-детски счастливой.
– Пойдем, я покажу тебе все злачные и не очень места, где бывал маленький Джеймс, – интригующе предложил мужчина.
– Злачные, я тебе и сама могу показать, – усмехнулась Эвелин, – давай красивые, только Лесли возьмем с собой.