Эвелин из вежливости кивнула. Цветы и цветы.
– Пастор Демьян, я хотела бы с вами поговорить, уделите мне пару минут.
– Судя по серьезности тона, дело важное.
Пожилой мужчина вытер руки о полотенце, что услужливо ему поднесла крутящаяся возле него прихожанка-помощница, а потом медленно пошел вперед. Эвелин на ходу достала изображение Селины, которое было сделано ещё при её жизни – лежало в деле – и показала его пастору.
– Я понимаю, что у вас много прихожан, но, возможно, вы её вспомните. Её сестра, Сэна, преданная… – Эвелин запнулась, не сразу подбирая нужное слово, которое будет отражать суть фанатизма, но при этом не станет насмешкой, – слуга Создателя.
Он забрал лист и с минуту внимательно рассматривал изображение.
– Я помню эту девушку, – наконец проговорил пастор Демьян. – Она приходила как-то, разыскивала отца Патрика. Её одежда была неподобающей, слишком открытой, поэтому мои помощницы не хотели её пускать в обитель. Разразился скандал, и мне пришлось вмешаться.
Эвелин скривилась. Она легко могла себе представить эту картину. Её бы тоже выкинули из обители за оружие и мужскую одежду на женском теле, да только боялись. Воительница осуждающе покачала головой, не знала что хуже: полное отсутствие веры или слепой всепоглощающий фанатизм?
– Вы разговаривали с ней? Она чем-то делилась с вами?
Пастор Демьян остановился, строго посмотрел на неё, вернул рисунок.
– То, о чем я говорю с моими прихожанами, приравнивается к тайне исповеди и оглашению не подлежит.
Эвелин мысленно ругнулась, но отступать не спешила:
– Я и не прошу пересказывать её сокровенные тайны. Мне нужно лишь знать, говорила ли она что-нибудь о человеке, с которым состояла в отношениях.
– Я ответил уже на твой вопрос, Эвелин Хэндар. Не стоит больше обижать меня подобными разговорами.
– А отец Патрик здесь? – спросила воительница, меняя тему.
– Он тоже не станет отвечать на подобные вопросы, – сказал пастор, сразу догадавшись, с какой целью она интересуется служителем.
– И всё же…
– Его сегодня ещё не было, но к службе, думаю, обязательно появится.
– А…
– А отец Арнон уехал, вернется только через неделю, – не дал сказать ей пастор, предупреждая вопрос. – Отца Джеймса сегодня не будет. Сможешь увидеть его только завтра.
Отца Джеймса она как раз-то и увидит. Сегодня вечером и ночью. Подумала и сразу же смутилась от своих мыслей.
– Спасибо за уделенное время, пастор.
– Приходи сегодня, будет большой праздник.
Эвелин просто кивнула, не желая выдумывать причины для отказа, и направилась прочь. Следующим в её списке мест к посещению была часовня. Хотелось заранее осмотреть будущее место преступления.
Городское кладбище встретило её тишиной и унынием. Ровные ряды, ухоженные могилки и относительно свежие даты… Воительница с любопытством здесь всё рассматривала. Никогда не была в подобных местах. Не доводилось. Да и причин не было, как и не было родных и знакомых, которых судьба забрала бы в Кравине, да и в любом другом городе королевства. Немногочисленные могилы её предков находились на территории клана, далеко на севере. Воспоминание о почившем отце тронуло грустью сердце. У неё не было места, куда можно прийти и оплакать его смерть. Его тело так и не нашли. Удел воина бывает и таким…
Недалеко от входа в часовню, в тени деревьев, она заметила троих мужчин. Они точно не были посетителями, просто стояли и откровенно скучали, осматривая окружающую местность. Одного из них узнала и ругнулась. Трован. И ещё двое из комиссариата.
– Чему их там только учат?! – тихо возмутилась она и открыто зашагала по направлению к знакомому лицу. – Тоже мне, засели в засаде.
Её тоже узнали и воодушевились. Очевидно, её визит спас их от скуки ничегонеделанья.
– Приветствую, – сказала Эвелин. – Вас видно с дороги. Лучше занять эту точку и вон ту, – показала она рукой. Трован благодарно кивнул. – Я так понимаю, Хадвин вернулся, раз вы здесь?
– Нет. Хадвин ещё не вернулся. Нам поступило распоряжение свыше, – отрапортовал мужчина.
– Это как?
– Не велено сообщать.
– Ясно. Было что интересное? Приходил кто?
– Пару старушек на могилки приходили, прибирали, служитель Создателя заглядывал в часовню, и всё.
Джеймс? Тоже пытался осмотреть место предстоящего преступления? Всегда опережал её. Улыбка на секунду коснулась губ.
– А что за служитель? – поинтересовалась она.
– Не знаю, я в церковь особо не ходок, кто-то из новых.
– Черноволосый?
– Нет, светлые волосы. Высокий такой, крупный мужчина.
– Отец Патрик, – удивилась Эвелин, а потом сама себя одернула. Чему удивляться? Он же служитель, мало ли какие у него здесь дела. – А что хотел? – не знала, зачем спросила. Глупый вопрос. Что может хотеть служитель от часовни?
– Да черт его знает. Он нас не заметил сначала, подметал, убирал листья, напевал что-то, а потом когда увидел, то разозлился. Спрашивал, кто разрешил находиться на территории, – мужчина усмехнулся. – Как будто нам разрешение надо, чтобы на кладбище находиться.
– А вы?
– Я ответил ему, что это не его ума дело. Не хватало, чтобы в наши дела церковники вмешивались. Ему не понравилось, побежал, видать, пастору жаловаться, – с ехидной насмешкой проговорил помощник.
– Я от пастора, – весело улыбнулась Эвелин, – не добежал ещё отец Патрик.
Мужчина одобрительно кивнул, оценив её юмор. Воительница махнула на прощание остальным и ушла обратно в сторону города.
Чем занять себя теперь, не знала. Шла, потому что шлось. Размышляла. Поход в обитель был впустую. Собственно, она особо и не рассчитывала, но попытаться стоило. Зато хоть за часовню можно было не беспокоиться, под охраной.
Мысли захватила Селина Раст, официантка. Вот уж и правда неисповедимы пути Создателя. Всё ж вернулась к церкви, раз осмелилась прийти, хоть и в «неподобающем виде». Интересно «белокурый ангел» её так вдохновил или сестра Сэна добилась своего? Вот только не надо было Селине к отцу Патрику идти. Неприятный он. Если бы она, Эвелин, выбирала себе человека Создателя для откровений, то это был бы или пастор, или отец Арнон – люди, которые прожили жизнь и действительно посвятили её свету.
Мысль поразила её внезапно, калейдоскопом выстраивая разрозненные кусочки в мозаику. И была только одна зацепка, которая могла помочь сложить полотно. Сердце часто и волнительно застучало, сжимая в ужасе собственного предположения. Эвелин сорвалась с места и побежала. Ещё квартал и там можно взять экипаж – так будет быстрее.
Едва перевозчик остановился у нужного дома, Эвелин бросила ему монету и приказала:
– Жди!
Охрана поместья знала её и пропустила на территорию, не спрашивая бумаги от комиссара. До главных дверей семьи Браун Эвелин добежала, с силой заколотила в дверь. Эмоции зашкаливали, пугая. Так сильно хотелось услышать ответ. Дворецкий Стюрт окинул её хмурым взглядом, отмечая неадекватность поведения гостьи.
– Где госпожа Браун?!
– Госпожа сегодня никого не принимает, – строго сообщил мужчина.
– Мэри! – громко позвала её Эвелин, проходя дальше в дом, несмотря на протесты дворецкого.
– Что вы себе позволяете?! Я позову охрану! – возмутился Стюрт, следуя за воительницей по пятам, но не рискуя препятствовать.
– Мэри! – снова позвала её она.
Госпожа Браун сидела в гостиной у окна. В руках у хозяйки дома был бокал, где плескалась янтарная жидкость. Женщина несильно качала его, наблюдая, как омывает прозрачные стенки алкоголь.
– Госпожа Хэндар, – потухшим голосом произнесла Мэри, не отрываясь от своего занятия. – Зачем пожаловали?
Эвелин бегом пересекла комнату, присела перед хозяйкой дома, сбившимся от волнения голосом спросила:
– Вы говорили, что после смерти Кристен в комнату приходил служитель. Как он выглядел?
Мэри перевела взгляд на гостью, но всё равно смотрела, словно сквозь, пребывая в своем мире горя и отчаяния.
– Как служитель…
– Кто это был? Кто приходил?
– Отец Патрик приходил отпевать.
Эвелин не была сильна в вопросах веры, поэтому решила уточнить:
– А разве отпевают не в церкви, ну или не в часовне?
– Так и было, – тихо сказала женщина и заплакала.
– Зачем тогда приходил отец Патрик?
– Он пришел освятить её комнату, сказал, что нужно прочитать молитвы в месте, где больше всего бывала Кристен. Сказал, что так моей девочке будет спокойнее. Так её ничего не удержит здесь…
В тот день он и забрал их. Письма. Эвелин медленно поднялась и молча направилась на выход. Проходя мимо семейного портрета семьи Браун, задержала взгляд на отце Кристен.
– Говорила, что любит его безмерно, что он чем-то напоминает ей отца, и что собирается за него замуж, – голос Таманы стал тоньше, задрожал, она явно собралась плакать.
Напоминал отца… Марк Браун действительно напоминал отца Патрика. Статью. Холодом в глазах. Цветом волос и телосложением.
Все платья были… скромными. И вроде же ничего удивительного: Кристен благовоспитанная, верующая особа, но всё же… Ей двадцать, она безумно влюблена, он – мужчина, за которого собралась замуж. Любая девушка хотела бы нравиться, вызывать желание. А эти платья выглядели так, словно Кристен в церковь собралась на исповедь к служителю, а не на свидание.
Как же Эвелин была права, сама того не замечая. Встречаясь с таким же влюбленным в веру человеком, Кристен не могла позволить себе излишнего кокетства.
Эвелин вышла из дома и побрела, не замечая ничего вокруг, перед глазами воссоздавалась картина, складываясь из обрывков услышанного.
В церкви они и познакомились. Кристен, примерная прихожанка, и новый служитель Создателя, отец Патрик. Душевные разговоры о высшем привели к ухаживаниям и признаниям в любви. В день своей смерти она к нему шла навстречу, неся букет цветов, которые он передал ей через посыльного. Дождаться подходящего момента, когда они останутся на берегу одни, – дело несложное. Отец Патрик покинул город один и вернулся один. Но если днем, проходящих через те ворота людей, хватало, то вечером их не так много. Стражник Норт узнал служителя. А как иначе? Норт был верующим человеком, ходил в церковь… Возможно, даже поздоровался или остановил отца Патрика для разговора, тем самым подписав себе смертный приговор.