Безумная гонка прекратилась так же резко, как и началась. Эвелин не сразу смогла выровнять горизонт перед глазами, пришлось потратить драгоценные секунды. Она бросила свой кошель с монетами мужчине, тот ловко поймал.
– Остальное потом. Таверна «У моста», спросишь Эвелин Хэндар, – крикнула она ему, проносясь мимо изумленной стражи.
Воздуха в легких не хватало, но снизить скорость не могла, от этого зависела жизнь сестры. Не было никакого плана. Эвелин доберется до Патрика, и тому не жить.
Когда закончился лес и началось кладбище, она не сразу поняла. Надгробия были слишком старыми, природа стремилась поглотить их, окончательно стереть следы существования. Лишь некоторые были любовно отвоеваны ныне живущими родственниками покойных. Это и послужило ориентиром: она на верном пути.
Вид полуразрушенного здания добавил прыти. Эвелин ускорилась, не выбирая дороги, особо мешающиеся надгробия ловко перепрыгивала. Скрываться и находить способ тихо попасть внутрь было некогда, каждая минута могла стать последней…
– Ка-а-а-ас! – закричала Эвелин, приближаясь.
– Эвелин! Я здесь! – донеслось в ответ, а затем последовал крик боли.
– Тебе конец, ублюдок, – сквозь зубы проговорила воительница, преодолевая последнее расстояние и наваливаясь всем телом на высокие деревянные двери часовни.
Резкая боль в голове, и мир стремительно растаял, принимая Эвелин в объятия тьмы.
Сначала вернулась боль, пробуждая остальное тело, напоминая, что ещё жива. А затем появились запахи, звуки… Последним – вернулось зрение. Эвелин смогла открыть глаза. Окон в часовне было немного, и те находились на самом верху, практически не пропуская дневной свет из-за налипшей грязи. Воительница попыталась пошевелиться, но ничего не выходило. Она лежала, крепко привязанная к церковной скамье. В руки и ноги, да и во всё тело, впивалась толстая веревка.
Отец Патрик неспешно ходил, тщательно очищая пространство перед алтарем. Заметив, что пленница пришла в себя и стала дергаться, улыбнулся. Скорее по привычке. Ведь пронзительно-голубые глаза смотрели с откровенной ненавистью.
– Ты чуть всё не испортила. Мой цикл очищения мог бы остаться незавершенным, пришлось бы начинать сначала.
– Где Кассия?! – прорычала она, снова дергаясь, пытаясь ослабить веревки.
– Моя гвоздика?! – он на минуту замер, прекращая собирать мусор с пола. – Ждет, пока я подготовлю ложе.
Откуда-то из глубины донеслось жалобное мычание. Воительница не сразу рассмотрела привязанную к лавке Кассию. Вот только сестра сидела на полу, а не лежала, как Эвелин. Руки сестры обнимали лавку и были связаны с внутренней стороны сидения. Возможности больше позвать на помощь Патрик ей не дал, рот девушки перетягивал кусок веревки. Очевидно, той самой, что потом окажется на шее жертвы, если судить по длине.
Положению тела Кассии Эвелин позавидовала. Если бы мерзавец так привязал бы её, то лавка стала бы последним, что он увидел. И внушительный вес сидения никак бы не спас отца Патрика: в любом случае добралась бы вместе со скамьей. Скорее всего, мужчина это понимал, как и понимал, о чем сейчас думала его случайная гостья. Улыбка служителя стала шире.
– Зачем ты делаешь это? – спросила Эвелин, внимательно следя за его перемещениями, постоянно проворачивая кисти в веревках, стараясь ослабить узлы. – Исполняешь волю Создателя?
Он вдруг засмеялся.
– Нет, конечно. Создатель любит своих детей. Даже таких…
– Каких таких? Кристен веровала, помогала бедным, делала мир лучше!
– Кристен? Да… Но это не значит, что в её сердце потом не нашлось бы места лжи и предательству.
– Обиженный маменькин сынок что ли? Тебя бросили, и поэтому ты мстишь всем девушкам? – издевательски произнесла Эвелин, окидывая его насмешливым взглядом.
– Ах ты тварь! – озверел он и дернулся в её сторону, а потом, не дойдя несколько шагов, резко остановился. Перекосившееся от ярости лицо снова обрело умиротворение и улыбку. – Я знаю, чего ты добиваешься. На эмоции меня вывести, чтобы подошел к тебе, но ничего не выйдет…
Он вернулся на прежнее место и продолжил уборку.
– А чего тебе бояться? Я же связана. Или ты даже в этом не уверен? Не смог ту девчонку удержать, что бросила тебя, не смог и привязать нормально? Ничего не получается так, как хочется?
Патрик задышал чаще, со своей яростью справился не сразу. Эвелин даже показалось, что она услышала скрип его зубов. Внутри у неё всё ликовало. Ещё немного и руки будут свободны, ему нужно лишь подойти…
– Ну вот и готово! – радостно сообщил он и посмотрел на Кассию. – Моя гвоздика! Ты готова принести свою жизнь, чтобы смыть грех с женщин Кравина? Ну что же ты плачешь? Не стоит, будешь некрасивой. Я, правда, не хотел, чтобы ты страдала перед столь важным событием, и планировал всё сделать заранее, но твоя сестра решила вмешаться, организовала на меня охоту, теперь вот приходится импровизировать, – он нахмурился и зло добавил: – Проклятый город, всё здесь не по плану. Но ничего… последний штрих, и я покину его…
Тело Кассии затряслось в рыдании, слезы струились по её лицу. Отец Патрик подошел и коснулся поцелуем её виска.
– Думала, что сможешь вот так променять меня? – зашептал он. Глаза мужчины словно заволокло дымкой. Он явно находился не здесь, обращаясь к кому-то из прошлого. – Ты заплатишь, предательница… моё последнее разочарование… моя желтая гвоздика…
Он развязал веревку, тут же устраивая её на шее девушки.
– Прошу, пожалуйста… – тоненько провыла Кассия.
Отец Патрик наклонился и провел языком по её щеке, слизывая слезы.
– Такие же, как и мои, когда я узнал, какая ты на самом деле.
Эвелин освободила руки и с отчаянием рвала путы, сковывающие ноги и тело.
– Оставь её! Тебя все равно найдут! Всё кончено! Просто уходи! – закричала воительница, судорожно стараясь придумать, как отвлечь его. Мужчина не реагировал, веревка на горле Кассии затянулась, девушка захрипела. – Прекрати! Она не твоя гвоздика! – Патрик замер, а сердце Эвелин застучало ещё быстрее, радостно хватаясь за надежду. Нашла! Нашла нужные слова! – Она не твоя гвоздика! Третья жертва должна быть помолвлена? Так ведь? – служитель ослабил хватку, Кассия судорожно вздохнула, а затем ещё и ещё, пытаясь восстановить дыхание. Эвелин удерживала его взгляд, боясь моргнуть. – У Кассии нет жениха!
Он качнулся, как от удара, а потом взял себя в руки.
– Ты врешь, чтобы спасти сестру, – ответил он презрительно.
– Спроси её! Спроси! Кто её жених?!
– Брат Джеймс, это все знают. Так что попытка засчитана, но мимо, – усмехнулся он, снова переводя взгляд на жертву.
– Это она тебе так сказала? Да? Соврала! Я с ним сплю! Джеймс мой! Слышишь?! Не было и нет у неё никакого жениха! – Эвелин кричала и рвалась из веревок, радуясь секундам замешательства убийцы. – Твой цикл очищения не будет завершен! Ты выбрал не ту девушку.
Краска оставила лицо отца Патрика. Он в ужасе уставился на Кассию, а потом резко схватил её за волосы и рванул, разворачивая к себе.
– Это так?! – взревел он. Глаза налились кровью и практически вылезли из орбит. Изо рта, казалось, ещё немного и пойдет пена. – Ты наврала?!
– Д-да! – зарыдала Кассия. – Я хотела, чтобы он женился на мне, но он выбрал её…
Патрик наотмашь ударил девушку по лицу, а затем ещё и ещё. Крик боли Кассии утонул в ругательствах Эвелин. Воительница уронила скамью на бок и на руках поползла к Патрику, волоча ту за собой, вместе со своими обездвиженными ногами. Патрик вдруг рассмеялся.
– И почти ж провели меня! Почти купился, – в голосе мужчины засквозил восторг и облегчение, – придумали же такое. Совсем меня за идиота держите? Кайми и брат Джеймс… Ну-ну… – он снова затянул веревку на шее Кассии и яростно сжал.
Эвелин рычала от злости: узкий ряд лавок, стоящих в часовне, не давал ей приблизиться, скамья, привязанная к телу, застряла. Воительнице пришлось снова вернуться к попыткам ослабить веревки. Она дергала за хитрый узел, какой никогда ранее не видела, и не могла никак с ним справиться, сила рук тоже не помогала. Отчаяние разгоняло удары сердца до звона в ушах. Хрипы сестры становились всё тише, угасало и её сопротивление…
Дверь с грохотом распахнулась. Эвелин резко обернулась. Сквозь пелену слез ужаса она не сразу узнала вбежавшего мужчину. Джеймс бросился к отцу Патрику, а когда увидел лежащую Эвелин, резко остановился, словно налетев на невидимую стену. Он побледнел, в глазах заплясала паника. Джеймс метнулся к ней, приседая рядом, быстро осматривая, забывая обо всем остальном.
Отец Патрик решил воспользоваться секундами заминки, бросил свою жертву и дернулся в сторону выхода, но вбежавшие в часовню люди комиссара заставили его попятиться назад.
– Вы понятия не имеете, кто я! Я подданный другой страны! Вы не имеете право! – настороженно произнес Патрик, отходя дальше, оглядываясь, ища пути отступления. – Мою неприкосновенность гарантировал правитель Иллинуи!
Джеймс выпрямился, достал из кармана медальон, протянул руку вперед, показывая его. Патрик ахнул и с ненавистью уставился на изображенную там эмблему. Воительница тоже узнала её, как и узнала сам медальон. Его Джеймс сорвал со своей шеи, бросая на пол в их первую ночь. Вот только в тот момент Эвелин не рассмотрела само изображение.
– Во́рон, – потрясенно произнесла она.
– Патрик Райт, вы арестованы по обвинению в убийствах и будете заточены под стражу до оглашения приговора, – четко проговорил Джеймс, приближаясь.
– Моя неприкосновенность… – пролепетал Патрик.
– Больше не действует, – холодно ответил Джеймс, а потом повернулся к людям комиссара и приказал: – Увести.
Больше его уже ничего не интересовало. Джеймс достал кинжал и освободил тело Эвелин от пут, помог подняться.
– Как ты? Очень больно? – зашептал Джеймс, блуждая обеспокоенным взглядом.
– Помоги Кассии, – попросила Эвелин, сгибаясь и растирая затекшие ноги, которые не хотели слушаться.