— Мало, — покачал я головой. — Вы, пацаны, не меньше чем на полторы тыщи консервов у меня нажрали.
— Да ты че, брат?! — Стал возмущаться здоровяк. — Тушенка щас по тыща сто, а там…
Он очень быстро утих под моим взглядом.
— Значит так, — я положил ложку и вилку. Откинулся на спинку стула. — На первый раз прощаю. Знаю я ваших, Мясуховских. И не понравится Горелому, если Мясуховские с моими пацанами снова закусятся. Живите пока. Но ты, — я кинул на Игоря. — Вали с хаты по добру поздорову.
Пацаны снова переглянулись.
— А че я? — Удивился Игорь.
— Жрете вы вдвоем сильно много. Пошли вон.
Пацаны снова переглянулись.
— Мы так-то хотели пожрать чего-нибудь. — Сказал Игорь необычно обиженно для гопников.
— Потом пожрешь. Когда другана своего проводишь на выход.
Пацаны, привыкшие к жесткой иерархии внутри банды, не решились идти в контры с незнакомым, как они думали, бандосом. Мало ли что? Когда оба ушли из кухни, я снова отвернулся к окну. Сдержанно засмеялся своему поступку.
Времени уже было начало одиннадцатого. Поужинав, я почти сразу пошел в свою комнату, нашел там несколько тысяч рублями и пятьдесят долларов валюты. М-да, негусто у меня было денег. Нужно поправлять ситуацию.
После, я сразу направился к хозяйке, чтобы позвонить, ну и заранее заплатить за комнату. Вот только заплатить за следующий месяц мне наверняка не хватит. Ну ничего, как-нибудь заработаю.
Пересекая общую прихожую, я снова встретился со здоровяком Игорем. Он вышел из комнаты с большой клетчатой сумкой на плече. Игорь посмотрел на меня хмуро и немного недоверчиво, но пошел к выходу, открыл дверь каким-то ключом.
— Э-э, стой-ка, — позвал я его, пока тот не ушел.
— Чего? — Обернулся он.
— Чей ключ?
— Мой. Гена дал.
— А ну, — я подошел, протянул руку. — Дай.
— Это мой.
— Игорь, — глянул я на него очень холодно. — Ты давай, не доводи до греха. Горелый тебе за это спасибо не скажет. Ты ж знаешь, что у Мясуховских с нами мир шаткий.
Глаза молодого гопника расширились в кратком удивлении, но он быстро задавил в себе эту эмоцию.
— Красавчик, Игорь, — хлопнул я его по плечу, ну давай, иди уже. И языком сильно не болтай, кого тут встретил. Бывай.
Молодых гопников за нос водить было легко. При всему моему отрицательному отношению к понятиям было в них и кое-что положительное: случалось так, что они заставляли людей, даже не самых хороших, вести себя удобоваримо. Все потому, что за любой косяк могли с тебя строго спросить.
Проводив здоровяка, я пошел к владелице квартиры.
— Валерия Павловна, можно вас? — Я постучался в закрытую дверь, прислушался, не звучат ли за ней шаги.
— Кто там? — Послышалось за дверью. А потом по полу ритмично зашарколо.
— Витя. Витя Летов.
Валерия Павловна пощелкала замками, выглянула из комнаты.
— Чего ты так поздно-то? Что-то хотел?
— Квартплату отдать, — я пожал плечами.
— А че щас? Еще три дня же.
— А я заранее, чтобы потом не переживать. Только напомните мне, сколько я вам должен?
Хозяйка удивилась, захлопала глазами.
— Тридцать, как и всегда.
Я достал из кармана доллары, стал отсчитывать.
— Пойдем, пойдем внутри, — опасливо поторопила меня хозяйка и раскрыла дверь, пригласила зайти.
Внутри ее просторной, но заставленной мебельными стенками комнате сильно пахло пылью. Посреди комнаты стоял большой стол с кружевной подстилочкой под вазу. Разложенный диван по обыкновению этого времени покоился у стены, покрытой красно-буро-желтым ковром.
— Вот, — протянул я ей хрустящие купюры.
— Спасибо, — улыбнулась она, но потом понизила голос. — Ты прости, что я так в тихую деньги беру, как будто воровка. Просто побаиваюсь я этих двоих пареньков. Знаю, что они из Мясуховских.
— Уже не двоих, — хмыкнул я.
— Что? Как это не двоих?
Я вынул из кармана ключи, что дал мне Игорь, протянул хозяйке.
— Ой! Дубликат! Это откуда? — Удивилась она.
— Забрал у этого Игоря. Кажется, облюбовали они вашу квартиру, Валерия Павловна.
На лице женщины заиграл настоящий ужас.
— Ой! Уж никак черные риелторы какие? Я слышала от соседей, что у нас в городе завелась такая банда! Бабок обманывают, убивают, а ихнее жилье продают. Я что, на таких нарвалась?!
— Вряд ли, — я отрицательно покачал головой. — Эти просто гопники. С Мясухи. Но для вас они тоже опасные.
— Да знаю-знаю, — она торопливо покивала. — Слышала я про деда одного. Он, правда, квартиры не сдавал. Внук его, что тут, в Армавире, в техникуме учился, прибился к этим Мясуховским. Так там, у деда в хате, потом их человек по десять набивалось. Притон настоящий устроили. Деда в могилу свели. Потому я этого, — Валерия Павловна показала большим пальцем в стену, за которой жил Гена, — этого паренька так и боюся.
— Правильно боитесь. Надо от него скорее избавляться.
— Да только как это сделать? — Женщина развела руками. — Я ему боюсь лишнего сказать. Боюсь, что разозлиться, да придет ко мне со своими дружками, квартиру громить.
— Не придет, если все правильно сделать. Слушайте, Валерия Павловна, — хитровато глянул я на нее. — А давайте мы с вами договоримся?
— О чем договоримся?
— Я вам помогу этого Генку из квартиры выгнать, а вы мне отдадите его комнату. Его ж комната будет побольше.
Хозяйка задумалась, потом выдала:
— Слушай, Витя, да если ты его из квартиры как-то прогонишь, я тебе и квартплату уменьшу. Долларов на пять.
— По рукам, — улыбнулся я.
— А тебе, спасибо большое, что этого Игоря прогнал, Витя. Не знаю я, как ты это сделать умудрился, но благодарна я тебе всей душой. Знаешь, как я их двоих боялась? Я и этого одного боюсь, а двоих и подавно. Вот не заметишь, как он там сначала один, потом уже вдвоем, потом тройкой в комнате сидят… Ну и так далее.
— Пустяк, — я отмахнулся. — И с Геной справлюсь. Без шума и пыли.
— Если я тебя чем-то могу отблагодарить, Витя, то я с радостью.
— Конечно, можете. Можно от вас сделать звонок?
— Да-да, проходи! — Проговорила она и повела меня вглубь комнаты.
М-да… Очень я отвык от всего этого духа девяностых, от которого в две тысячи двадцать четвертом и следа не осталось. А тут все им просто было пронизано: старый ламповый телевизор, стоял на тумбе накрытый кружевной салфеткой; лаковые стенки, полные хрустальной и обычной посуды протянулись у двух из четырех стен; на одной свободной висели блестящие настенные часы, сделанные в виде наручных; на другой — железная картина-чеканка, которая изображала обнаженную женщину.
Телефон стоял на советской раздвижной тумбе, что скромно покоилась у подоконника, рядом с батареей.
— Вот, пожалуйста, — указала хозяйка на телефон.
Я снял трубку с желтотелого аппарата с диском.
— А есть у вас справочник? — спросил я.
— Да-да! Вот!
Женщина засуетилась, нашла на книжной полке и принесла большую коричневую книжку телефонных абонентов Армавира. Была эта книжка за восемьдесят девятый год, потому с номерами выходило хитро. Знал я, что в то время, на месте клуба Эллада, в который мне нужно было позвонить, чтобы поговорить с товарищами, располагался торговый кооператив «Солнышко». Именно туда я и позвонил.
— Алло, клуб Эллада, слушаю, — раздался девичий голос на том конце провода.
— Приветствую, а кто у телефона?
Мой вопрос явно вызвал у девушки краткое замешательство.
— Как это кто? Ну… Я… Маша Агаркова.
— Маша, — я улыбнулся, вспомнив эту девчушку. Ох и красивая она была. Да вот только я так и не узнал, что с ней стало дальше по жизни. — Рад слышать. Это Витя Летов.
— А! Привет, Витя. Что-то я тебя и не узнала, — рассмеялась она растерянно.
— Кто-нибудь из наших там? Пятница же.
— Ну, все там. Вон, вижу отсюда Женю Корзуна у стойки.
— Позови, пожалуйста. Поговорить я с ним хочу.
Странноватое чувство я испытывал, предвкушая разговор со старым другом. Женя Корзун, парень, старше меня на два года прошел афганскую войну. Успел он еще девятнадцатилетним пацаном на своем втором году службы попасть в горячую точку, там и был ранен: на правой руке оторвало ему два пальца. По ранению и комиссовали. Женя мечтал о военной карьере: в спецназ податься. Однако неудачное ранение решило Женькину судьбу и подался он, вместо спецназа, в вышибалы.
— Алло, Витя, ты? — Послышался в трубке низковатый, но моложавый голос Жени Корзуна.
Очень странно было слышать этого человека — моего старого друга, погибшего, по сути, совсем еще молодым мужчиной. Это все равно как слушать призрака с того света. Но все это перерождение было настолько необычным, что я твердо решил больше ничему не удивляться и вести себя как так и надо.
— Здорово, Жека.
— Здоров-здоров. Все ждал, када ты позвонишь. Ну как там у вас дела с Саней? Как с деньгами?
— Денег не будет, — отрезал я. — По крайней мере, у Злобина мы занимать не станем.
В трубке зашипела тишина.
— Как это? Че, встреча не состоялась у вас?
— Я отменил, — ответил я.
— Почему? — Наконец, ответил Женя. — охранное агентство — это ж твоя идея была. Че, передумал уже?
— Нет. Об этом давай не по телефону. — Я глянул на хозяйку квартиры, которая притихла в кресле и прислушалась. — Встретиться надо. Наши все там?
— Щас, погоди. Гляну, — засуетился на том конце Женя. — Были там, но че-то ни Ефима, ни Степаныча не видать. Хотя приходили вечером.
— Ладно. Давай подъеду, и все тебе растолкую. Потом и с остальными поговорим. Давай, Женя. До связи.
Распрощавшись с Валерией Павловной, я пошел собираться в Элладу. Дела не ждали. Ночь, кажется, будет длинной.
Когда я подъехал к клубу, сразу увидел, как вишневая девятка растопырила двери у входа в Элладу. Из колонок громко звучала песня девчачьей группы «Комбинация»:
Два кусочека колбаски
У тебя лежали на столе.