— Этого я и боялся, — дрожащим голосом проговорил Лимон.
— Чего?
— Ч-что вы… ты не наведешь порядок. Не сможешь просто. Ты ж видишь, какие времена настали? Я подумал, что решись ты Седого сбросить, хана нам придет. Накинутся, и разорвут нас наши конкуренты. И че я тогда буду делать? Без бабла остался бы. А может, и вообще сдох. Думал, что если Седой останется у руля, будет в Черемушках все как раньше. Будет порядок и стабильность.
— Понятно, — хмыкнул Косой. — Ты сдрейфил в последний момент.
— Я подумал в последний момент. В другой момент, будь все спокойно, я бы не отвернулся от тебя, Косой.
При упоминании своего прозвища, Косой почувствовал, как засвербело в больном глазу. Он стерпел неприятные ощущения.
— Порядок и стабильность будут, — покивал Седой. — Но только ты, крыса, уже этого ничего не увидишь.
Косой достал свой новый американский глок, с которого настрелял едва тридцать патронов, передернул затвор. Потом совершенно буднично направил ствол оружия в голову Лимона. Раздался выстрел. Вороны сорвались с верхушек деревьев и, каркая, умчались прочь.
Мертвый лимон завалился набок.
— Давайте, ребятки, работайте, — сказал Косой.
Бандосы тут же достали с полика заднего сидения малиновой девятки несколько тридцати двухкилограммовых гирь и веревки. Другие двое схватили мертвого Лимона за ноги и потащили к реке. Гири с веревками понесли следом.
Кубань текла близко, и Косой даже слышал всплеск, с которым тело Лимона отправилось в спокойные и глубокие воды этой части реки.
— Все, босс, отправили его сомиков кормить, — сообщил один из бандитов, когда все они вернулись к машинам.
— Отлично. Погнали отсюда, пацаны, — хмуро сказал Косой, натирая непослушный глаз. Он хотел было уже сесть в машину, но внезапно зазвонил его сотовый телефон.
— Да, алло?
— Здравствуйте, Вячеслав Сергеевич! — Зазвучал на том конце знакомый, с заискивающими нотками голос Саши Шелествова.
Косой почти позабыл про этого плута, который должен был принести Черемушкинским Оборону Летова на блюдечке. Тот план провалился, а потом внутри ОПГ началась вся эта кутерьма, которую Косой сейчас разгребал.
— Привет, Саша, — сухо ответил Косой. — Я занят. Позвони потом.
— Стойте, Вячеслав Сергеевич, я быстро! — Протараторил Шелестов. — По делу звоню, срочному.
— Ладно, у тебя тридцать секунд.
Косой посмотрел на свои наручные часы, засек время.
— Короче, документы по охранному агентству я получил, все готово. Мне нужны деньги, чтобы работать дальше!
— Денег сейчас не дам, — жестко ответил Косой. — Мне не до этого. Покури пока. Потом вернемся к охранной фирме.
— Что? — Удивился Шелестов. — Ну как же? Я и помещение уже нашел и…
Косой не дал Шелестову договорить. Он нажал отбой вызова и сунул телефон в карман.
— Вот мразь одноглазая, — сухо сплюнул Шелестов, отложив сотовый телефон. — Гнида какая! Я, значит, хлопотал, бегал как дурак, а он мне — денег не будет!
Капа разочарованно засопел. Потом взял банку с мутным самогоном, который притащила в шелестовский жактик Тетя Фрося, налил себе четверть граненого стакана. Опрокинул не закусывая.
— Ты б не налегал, Сережа, — обеспокоенно проговорил Шелестов, поерзав на табурете, за столом.
— Ай, — махнул рукой поддатый Капа. — А че еще делать? Только бухать. С обороновскими мы пролетели. Даже Женю Корзуна уломать нам этот Летов не дал. И че теперь? Меня после того, как Степаныч по всему городу про меня раструбил, типа, со мной дел иметь нельзя, ни на одни ворота не берут. Сижу без денег, как оборванец. Даже на комбинат пришлось пойти.
По правде сказать, Шелестову надоело слушать унылые Капины сетования, но возразить он не решился.
— Да не дрейфь ты, Сережа, — только и сказал он. — Щас в Черемушках все утрясется, ну и заработает наш Скорпион. Будешь ты при деле.
— Я скорее с голодухи сдохну, — буркнул Капа.
«Или от алкашки, — подумал Шелестов. — Алкашка тебя, Сережа, быстрее убьет, чем голодуха.»
— А сейчас, между прочим, — продолжал Капа, наливая себе новую стопку, — на моем комбинате охрана нужна. Если бы этот одноглазый кашу среди Черемушенских не заварил, мы б уже на воротах комбината стояли нашим Скорпионом, стригли бы бабло. А тут фига. И непонятно, когда все это разрулится.
— Нужна охрана? — Приподнял бровь Шелестов. — А че там у тебя? На комбинате-то.
— Да бандосы наехали, — накатив еще раз, сказал Капа. — Ой… Хорошая… Но жестко идет.
Он крепко занюхал вонючий самогон рукавом.
— Мож тебе чего на закусь дать? — Обеспокоенно спросил Шелестов.
Он знал, что Сергей, если напьется водяры или самогону, бывает буйный. Это его немного пугало. А Сережа в последнее время прикладывался к бутылке все чаще и чаще: смена кончится и Сережа уже под градусом.
— Да не, — махнул рукой Капа. — Ну ее. Закусь эту.
— Ладно, — Шелестов вздохнул. — Так че там на комбинате-то?
— Мясуховские наехали. Начальство срочно ищет, кого бы поставить себе на склад.
— А ты откуда знаешь? — С сомнением спросил Шелестов.
— Так бандюков у нас все видали. Я как раз с обеда в цех шел, когда Горелый заявился на комбинат со своими. Ну а в конторе у меня знакомая есть одна. Галька. Молодая баба, помощник главного бухгалтера. Я за ней приударяю щас. Она рассказывала мне кое-что про всю эту тему.
— Хм, — задумался Шелестов. — Помощник главного бухгалтера? Слушай, Сережа, а давай-ка попробуем вот что…
Утро следующего дня. Армавирский масложиркомбинат
— Сергей Яковлевич! Сергей Яковлевич!
Агарков обернулся на тоненький женский голос. Он как раз шел по коридору в кабинет директора, чтобы отчитаться о работах, уже выполненных на комбинате. Да и еще на элеваторе возникли некоторые проблемы с монтажом новой сушилки. Нужно было как-то их решать, а Валентин Сергеевич еще даже не в курсе.
— А, привет, Галочка, — не улыбаясь сказал Агарков.
Нет, при других бы обстоятельствах, холостой Агарков наградил бы симпатичную бухгалтершу улыбкой, но сейчас, рядом со стройной миниатюрной девочкой шел какой-то худощавый, незнакомый ему парень в деловом костюме, который явно приходился ему не совсем по размеру. Особенно бросались в глаза брюки, широкие словно трубы.
— Сергей Яковлевич, здравствуйте! — Догнала его Галя.
— Здрасьте, — скромно сказал парень, слащаво улыбаясь.
— Привет, привет. А кто это с тобой?
— Да помните, вы упоминали, что на комбинате охрана нужна? — Разулыбалась Галочка.
— Ну? И что?
— Ну вот, — она указала взглядом на давящего лыбу паренька.
— А вы, собственно, кто? — Недоуменно поднял брови Агарков.
— Разрешите представиться, — Немного театрально начал паренек. — Александр Шелестов. Представитель охранного агентства Скорпион.
Глава 24
Армавирский масложиркомбинат
— Мы выбили, буквально выдрали из и так худенького бюджета страны деньги на восстановление комбината, вы же понимаете, Валентин Сергеевич, что брать и использовать их нужно, пока дают, — проговорил почти без акцента Джордж Нойзман — американец и, по совместительству присланный из Москвы сотрудник холдинга в экзотической должности генерального проверяющего.
— Работа и так идет с определенным опережением, — хмуро сказал Кондратенко, нервно перекладывая листы с отчетами, с места на место.
Нойзман ему не нравился. Кондратенко знал о нем немного, но то, что было известно директору комбината, настораживало.
Джорж Майкл Нойзман был американцем. Еще в советские годы он занимал довольно высокий пост в американском посольстве. В какой именно должности, Кондратенко не знал. Зато знал, что был у Нойзмана в собственности немалый пакет акций в холдинге. После развала страны, когда зарубежные «партнеры по опасному бизнесу» вгрызлись в новорожденную Россию словно стадо гиен, у Нойзмана начались проблемы.
Американец проиграл какую-то подковерную политическую игру внутри посольства, подал в отставку. Правда, совсем из строя его не вывели, только отодвинули подальше от главной кормушки. Будучи собственником акций, он поступил на работу в холдинг, и его направили сюда, в провинцию.
Кондратенко подозревал, что это была своеобразная и довольно мучительная для американца ссылка. Была ли это просто доля побежденного, которую Нойзману пришлось принять, или его сюда отправили с какими-то другими целями, Кондратенко не знал. Однако кое о чем догадывался. Догадывался, или, вернее сказать, слышал он также и о том, что Джордж Майкл Нойзман в прошлом служил в ЦРУ. Впрочем, это могли быть только сплетни.
Нойзман, одетый в дорогой, подогнанный по фигуре костюм громко засопел. Мужчина под шестьдесят, он был крепким и статным для своего возраста.
Идеальная укладка на на удивление пышной шевелюры темных волос с проседью, налаченая по-солдатски, всегда чистая обувь, дорогой подогнанный костюм — в этом был весь Нойзман. Осанка, манера держаться, властный и холодный голос — все в нем кричало о превосходстве над окружающими.
Американец считал себя выше любого на комбинате. На простых работяг Нойзман и вовсе смотрел как на дерьмо и нарочито избегал встречи с каждым из них.
Сейчас, сидя в кресле перед Кондратенко, он смотрел на директора почти так же надменно, как на простого рабочего. Разве что, не кривясь от отвращения.
— Чем раньше мы запустимся, тем быстрее комбинат начнет приносить прибыль, — холодно и очень угрюмо проговорил Нойзман. — Вы слишком медленно решаете проблемы по переоборудованию предприятия. Известно ли вам что-нибудь о неполадках в сушилке на элеваторе?
— Нет, — признался Кондратенко, — не известно.
— Очень плохо, директор, — снисходительно вздохнул американец. — Конечно же, вопрос с охраной вы тоже все еще не решили. А первые проблемы уже начались. Я слышал о хм… gangsters, братках, как вы их называете, что заявились на завод.