Увидев с внутренней стороны железной, открытой настежь двери вагончика, уже знакомую табличку Гестии, я открыл внутреннюю, деревянную, прошел в помещение.
В меня тут же разом уперлись несколько взглядов. Знакомый мне Виталий Викторович сидел за простеньким столом, чуть ли не школьной деревянной партой. За ним, у стены, расположилась его супруга, красивая женщина за сорок с каре темных волос. Правда сидела она теперь не за компьютером, а клацала по клавишам простенькой печатной машинки.
Зарывшаяся в газеты секретарша Катя, притаилась в дальнем краю вагончика, уже за настоящей школьной партой, и сидя между стеллажами с документами, удивленно смотрела на меня. Были тут и еще двое новых людей. При этом одного из них я тоже знал.
Перед столом Виталия Викторовича на деревянном стуле присел потрепанного вида седой старичок. Похожий на бездомного, он посмотрел на меня мутным, практически отсутствующим взглядом, определение «безразличный» для которого было бы уже очень избыточным.
А вот вместе с ним был уже знакомый мне мужчина. Правда, свою шубу и высокую меховую шапку он сменил на легкую весеннюю кожаную куртку, топрощуюся на объемном животе, и черную же кепку-пирожок. Неизменной осталась только папка для документов из черного дерматина, которую он держал подмышкой.
Почему-то мужчина с черной папкой испугался, увидев меня. Хотя он и казался мне очень подозрительным судя по первой и последней до этого момента нашей встрече, все же между нами не было никаких конфликтов.
Тем интереснее для меня была его реакция. Как только я вошел, и наши взгляды на миг соприкоснулись, он немедленно отвел глаза и приподнял воротник куртки, пытаясь спрятать свое лицо.
— Виктор Иваныч, здравствуйте, — удивленно посмотрел на меня Виталий Викторович, риелтор. — как вы нас нашли?
— Это длинная история, — ответил я, входя и закрывая за собой дверь.
Мужчина с папкой как-то скуксился при этом, прижался ближе к столу риелтора.
— Здравствуйте, — протянув ему руку, не растерялся я. — Мы с вами знакомы, помните?
Он пробурчал что-то себе под нос и торопливо отрицательно покачал головой. Однако руку все равно пожал.
— Ну как же? Тогда на вас еще гопник напал, а я оказался рядом.
— Вы меня с кем-то путаете, — сказал он едва слышно.
В кабинете все притихли. Непонимающе пересматривались.
— Федор Иванович, кажется, — вспомнил я.
Он не ответил и снова быстро-быстро отрицательно замотал головой.
— Так что вы хотели, Федор Иванович, — сдал его с потрохами риелтор, глядя на него снизу вверх, — договор дарения вам надо подготовить, да?
— Ну вот. Говорю же, не обознался, — с улыбкой ответил я.
— Да я подожду, примите сначала молодого человека, — скромно ответил Федор Иванович, поглядывая, то на меня, то на Виталия Викторовича.
— Да ну, что вы? Вы же уже сидите, и все эти бумажки собирать ну совсем неудобно. А мне переключаться с одного дела на другое, так и вообще, — отказался Виталий Викторович.
— Ну… Короче… — замялся мужик с папкой.
— Я подожду. Вот тут посижу, — сказал я и сел на стул, что стоял у противоположной стены вагончика.
К слову, я стал догадываться, в чем тут было дело. В начале девяностых, то есть примерно в это время, в городе у нас, среди нечистых на руку людей было популярно черное риелторство. Тогда группировки по два-три человека работали вместе, разводя, преимущественно пожилых граждан на квартиры.
Не знаю, кто придумал ту схему, но была она до банальности проста и одновременно жестока. Да и сработала бы, пожалуй, только в эти неспокойные времена, когда среди властей царил настоящий раздрай.
Работали так: несколько человек, как правило, молодых или довольно интеллигентной наружности, втирались в доверие к бедным одиноким старикам. Они ухаживали за пенсионерами недельку-другую, навещали, сближались. Между делом узнавали, есть ли родственники и как оформлена недвижимость, в собственности ли она, или все еще находится во владении по старым советским документам. В зависимости от результата, предпринимались и последующие шаги.
Жертву попросту убивали, в основном травили клофелином, который мог быть смертелен для людей преклонного возраста. Потом прикапывали в чужой свежей могиле, а всем соседям рассказывали, что пенсионер куда-нибудь уехал: к внезапно обнаружившим родственникам, в пансионат, санаторий. В общем, на что хватит фантазии.
Дальше все документы изымались из квартиры покойного, а на улице находился какой-нибудь бездомный старик или старушка, отдаленно напоминающий умершего. За бутылку водки бездомного водили по всем инстанциям, переоформляя документы на себя, ну а потом новые хозяева благополучно перепродавали квартиру другим, ничего не подозревающим людям.
В девяностые черные риелторы очень часто работали под крышей какой-нибудь группировки, а в двухтысячные находились и такие, кто отправлялся в свободное плавание.
В две тысячи пятом, кстати, поймали последних ребят, промышлявших подобными преступлениями. Поймали, кстати, довольно быстро. Это были два безработных, один из которых даже считал себя черным магом и проводил над свежевскопанными жертвами какие-то дурацкие ритуалы.
Конечно, до конца я был не уверен, но и явно бездомный старик, и странно ведущий себя Федор Иванович, оказавшиеся в риелторской конторе, наводили меня именно на эти мысли.
— Да не, знаете, я, пожалуй, пойду, — заменжевался Федор Иванович. — Времени уже много, полдень почти. А дел у нас выше крыши. Да и это дело не горит. Мы с дедушкой зайдем к вам в другой раз.
Тут я не выдержал, встал. Теперь я был уверен в своей версии почти на сто процентов. Подойдя к столу Виталия Викторовича, крутившего в руках паспорт советского образца с вкладышем о гражданстве.
— Можно мне его паспорт? — Спросил я.
— Что вы себе позволяете? — Тут же возмутился Федор Иванович. — Какой вам нужен паспорт? Зачем?
— Молчать, — строго посмотрел я на него.
— Что, собственно, происходит? — Удивился Виталий Викторович.
— Есть у меня нехорошие подозрения, что вас хотят втянуть в преступную схему даже без вашего ведома.
— Верните паспорт моему дедушке. Мы уходим, — Федор Иванович тут же вырвал из рук риелотра чужие документы, взял за локоть и потянул за собой бездомного.
Я немедленно встал у них на пути. Без разговоров выдернул из рук Федора Викторовича паспорт.
— Что вы творите⁈ Да я напишу на вас заявление в милицию! — Крикнул он.
— Ха-ха, очень смешно, — поднял я на него глаза.
Потом раскрыл документ на страницы с данными гражданина. На фото был изображен хиленький, болезненно выглядящий мужчина: немного безразличный взгляд, лысина на макушке, гладко выбритое лицо.
Я снял с бездомного шапку, обнажив густые засалившиеся волосы.
— Гражданин, у нас, кажется, справился с облысением, — показал я паспорт Виталию Викторовичу. — Вот. Гляньте.
Риелтор принял документ, стал водить взглядом с фотографии на заросшего бородатого бездомного.
Тут Федор Иванович запаниковал. Он пустился прочь из вагончика, но я тут же догнал его уже снаружи, схватил за куртку.
— Помогите! Грабят! — Заорал он.
Дернув мужика за одежду, я припер его к стенке.
— Сколько?
— Ч-что? — Спросил он с ужасом, глядя мне в глаза.
— Скольких ты убил, падла?
— Я никого не убивал!
— Вот, — я показал ему развернутый паспорт. — Никита Васильевич Петренко. Это же твоя последняя жертва, так?
— Я… я… — застонал он, захлебываясь воздухом.
— Папку сюда, — грозно сказал я.
— Нет! — Испугался черный риелтор, прижав ее к груди.
Ничего не ответив, я просто отобрал ее у мужика. Отпихнул его в сторону. Тот, не решившись возразить, заторопился прочь. Оглядываясь, он с ужасом смотрел на меня.
Войдя в вагончик, я встретил на себе перепуганный взгляд риелтора и ничего не понимающий бездомного. Подойдя к столу, положил папку, расстегнул, открыл.
— Вот че-е-е-ерт… — протянул Виталий Викторович.
В папке находились документы: несколько чужих паспортов, договоры дарения и купчие, документы о регистрации по месту жительства на имя все того же Федора Викторовича, причем на разные квартиры, несколько договоров на право владение и собственности на имущество.
— Вот че-е-е-е-ерт… Это ж что выходит? — риелтор даже привстал. — Чуть не попал?
— В преступлении вас не обвинили бы, но по ментам походить пришлось бы, если что.
— Черт бы их всех побрал, — сел Виталий Викторович на место. — Мало нам пожара, еще и это!
— Успокойтесь. Все нормально, — сказал я. — У меня в органах есть опер знакомый. Передам все документы ему, и пусть работает. Радуйтесь, что хоть эта беда вас миновала.
— И правда, — кивнул риелтор. — А откуда вы знаете о пожаре?
— И это тоже долгая история, — вздохнул я, — я че пришел-то. Квартира мне нужна. Не нашли?
Риелтор оторвал глаза от чужих документов, посмотрел на меня сначала растерянно, потом засуетился.
— Да-да. Есть у нас для вас несколько вариантов. Но сообщить не успели, простите. Сами понимаете, форс-мажор.
— Понимаю, кивнул я.
— Катенька! — Позвал риелтор секретаршу. — Ну-ка, откопай-ка номера по тем квартирам, что мы нашли для Виктора! Подумать только! Черные риелторы! — Добавил он, явно еще не отойдя от произошедшего.
— У меня к вам еще просьба будет, — глянул я на Виталия Викторовича.
— Да, конечно, какая?
— А нежилыми помещениями вы не занимаетесь? Мне нужно помещение для моего агентства.
— Сожалею, не занимаемся, — покачал он головой. — Хотя… Верочка, — обернулся риелтор к супруге. — Найди мне номер Сережи Брагина.
— Где я тебе его откопаю⁈ — Возмутилась супруга Вера.
— Где-где! У себя! Я тебя просил записать, ты че, забыла⁈
— Я ничего не забываю! Не то что некоторые!
— Ну так давай, ищи! Значит, записала!
Женщина забухтела себе под нос, уткнулась в толстую тетрадь, стала листать.