— Летов, не борзей, я при исполнении.
— Ты озлоблен, подполковник. Пока ты ездил туда-сюда из города в город, я делал твою работу. Теперь я не позволю распоряжаться ее результатами.
— Ну… Летов и правда нам очень помог, товарищ подполковник, — несмело вмешался Вадим. — Это первый подозреваемый в деле. Первый, кто может дать показания. И его притащил именно Витя. Он жизнью рисковал.
— Вадим, Наручники! — Злобно крикнул Тургулаев.
— Он останется здесь, — покачал я головой. — Допросим его вместе.
— Да? Ты, мальчишка, указывать решил, что мне делать?
— Ты не понимаешь, что ты делаешь, старик, — холодно проговорил я. — Как тебя вообще назначили руководить операцией?
— Ох, Витя… — как-то странно скрывался Вадим.
— Допрашивайте его здесь, но…
Договорить я не успел. Тургулаев бросился на меня с кулаками.
Глава 16
Не успели мы сцепиться с подполковником, как остальные кинулись разнимать.
— Ну что вы, командир? Хватит! — Вадим Схватил Тургулаева за плечи сзади. — Уймитесь!
— Брейк! Брейк! — Влез между нами Степаныч. Женя с Фимой схватили меня за предплечья.
Потоптавшись так пару мгновений, мы застыли.
— Пусти! Пусти! Я щас и этого задержу! Он следствию мешает! — Кричал Тургулаев.
— Он помогает! Это в его же интересах! — Ответил Вадим.
— Допрос только при мне, подполковник, — сказал я. — Женя, да отпусти ты! Не собираюсь я его бить!
— А я собираюсь! Я тебе рожу так разрисую…
— Подполковник! — Прикрикнул на него Вадим. — Да что с вами⁈
Он с силой оттянул Тругулаева, но тот отпихнул разведчика.
— Я ж с вами и раньше работал! — Закричал Вадим на своего командира. — Еще до всей этой операции! Еще до всего, что с вами случилось!
— Помолчи! — Пригрозил Вадиму пальцем Тургулаев. — Ты больно болтливый для разведчика!
— Да потому что вы сейчас всем работать мешаете! Никто из группы вам не говорит, потому что все бояться! Но уже давно слухи ходят, что мы из-за вас буксуем!
— Из-за меня? — Ледяным тоном протянул подполковник. — Из-за меня, значит?.. Все, дружок. Я тебя отстраняю. Рапорт подготовлю на днях. Поедешь с объяснительной к своему начальству.
Все затихли. Вадим с Тургулаевым глядели друг на друга, не отрывая взглядов. На нижнем этаже конторы повисла тишина.
— Ну хоть рожу мне набить не грозитесь, и то хорошо, — бросил Вадим. — А раз уж я больше не ваш подчиненный, скажу, какие в группе ходят настроения. Вы-то их не видите. Вам злость за сына все глаза застелила. А между тем мужики уже давно болтают, что вы нас водите по кругу. Что мечетесь и в душе, и в деле. Ниче у нас не выйдет, если вы также и дальше продолжите.
Тургулаев сначала глубоко задышал от злости, а потом, внезапно для всех, успокоился. Взял себя в руки. Поджав полные губы, он покивал.
— Не дай тебе бог Вадик, узнать, каково, когда ты своих детей переживаешь. Ой не дай бог.
— Все считали вас крепким, волевым человеком… — Начал Вадим. — Вы ж помните, почему именно вас поставили руководить группой. Начальство, и ваше, и наше, решило, что вы самым мотивированным из нас будите…
Тургулаев хотел было что-то сказать, но смолчал. Опустил взгляд.
— С ним надо что-то делать, — я кивнул на пришедшего в себя чечена, наблюдающего за нашими склоками.
— Ты прав, Летов, — неожиданно проговорил Тургулаев. — Надо что-то делать. Если хочешь остаться, оставайся. Но остальные пусть выйдут.
— Так, слушайте, товарищ подполковник, — подбоченился Женя. — Вы тут уже устроили у нас погром на пустом месте. На друга моего кидались. Теперь уж я вас двоих в одной комнате точно не оставлю.
— Жень, — оглянулся я на Корзуна. — На допросе я останусь один. Пожалуйста, возьми остальных и поднимитесь наверх.
— Хватит решать за всех, что нам делать, — насупился Женя.
— Жень, он прав, — вдруг вступился за меня Степаныч. — Пойдем. Времени немного. Витя сказал, их сделка пройдет уже сегодня. Если будем и дальше ссориться, как базарные бабки, пропустим все нах.
Корзун глянул мне в глаза, но почти тут же отвернулся. Кисловато сжал губы.
— Пойдем, Фима, — бросил он, отправляясь к лестнице. — А с тобой, Витя, нам надо будет переговорить.
— Переговорим, Женя. Обязательно переговорим.
Молчавший и наблюдающий за всем происходящим Фима, удивленно поморгал и пошел за Женей.
— Удачи, Витя, — сказал Степаныч. — Если че, мы наверху.
Не ответив, я кивнул.
— Ты… ты извиняй, Вадик, — сухо и будто бы нехотя пробубнил Тургулаев. — Сорвался. Работа нервная, сам понимаешь. Да и человек я не сдержанный. Наболтал лишнего.
— Забыли, — буркнул Вадим.
— Хорошо. Тогда притащи телефон. Нужно вытащить из этого чечена все, что получится. Действовать придется быстро. А если его щас официально задержать, за него следаки возьмутся, дело затянется, и мы все проспим. Потому с допросом надо поактивней.
Вадим покивал, тоже отправился наверх.
Мы с Тургулаевым встали над Чеченом. Тот уже совсем пришел в себя. Глубоко дыша и громко сопя, сидел на стуле. Боевик напрягся, на его мощной шее выступили жилы. На нас он не смотрел, прятал глаза.
— Ну, кое-что мы уже знаем, — проговорил я.
— Вадим докладывал, — начал Тургулаев так, будто перепалки между нами и не было. — Сегодня вечером будет сделка. Передачу проведут на каком-то механизированном токе. Но на каком? По всему району их наберется добрых три десятка.
— Вероятно, на неработающем. На заброшенном.
— И половина из этих трех десятков будет заброшена, — вздохнул подполковник.
Потом Тургулаев присел на корточки рядом с чеченом. Повернул голову набок, заглянул в его опущенное лицо.
— Слышь? Не надо притворяться, что ты русского не знаешь. Нам говорили, как ты всех по матушке посылал, когда тебя вязали. Так что этот трюк не пройдет. Будем тебя жарить, пока на русском, как на родном, не заговоришь. Без запиночки. Но сначала я дам тебе шанс остаться при своих яйцах. Говори, где будет сделка? Во сколько?
Чеченец ничего не ответил. Только отвернул голову, чтобы не видеть сурового лица подполковника.
— Упрямишься, значит? Ну лады. Тогда спрашиваю последний раз: где будет сделка? Во сколько?
Никакого результата. Впрочем, Тургулаев, по-моему, не сильно-то и старался разговорить чечена мирно. Мне казалось, подполковнику хотелось помучить его. М-да. Видимо, Тургулаев перекладывал ответственность за смерть сына на каждого, кто хоть каким-то боком имел связи с поставщиком.
— Я тоже хочу задать ему несколько вопросов.
Тургулаев оглянулся на меня. Раздраженно засопел.
— Спорить с тобой, Летов, видать, все равно что в воду пердеть. Без толку. Ну давай, задавай свои вопросы.
Я опустился перед чеченом.
— Посмотри на меня, — начал я.
Тот не послушался, все также пряча лицо.
— На меня смотри, я сказал.
Я силой поднял ему голову, заглянул в глаза. Тот попытался плюнуть. Я увидел, как он набирает слюну, но не дал ему это сделать, отвесил звонкого леща.
— Выбирай, — продолжил я, когда тот снова повесил голову. — Мы с тобой поговорим спокойно. Просто поговорим. Пока что. Я не буду спрашивать тебя о месте и времени сделки. Вообще, не буду ничего спрашивать про твоих дружков-боевиков. Ну или вариант номер два. Я отдам тебя подполковнику, и он займется тобой по полной. И тогда придется все рассказать.
Чеченец поднял взгляд, но только с отвращением скривился.
— Ты думаешь, что сильный, — снова заговорил я. — Думаешь, что выдержишь любую боль. Выдержишь пытки. Считаешь, что воля у тебя крепкая, как сталь. Что Аллах дает тебе силы, да?
Глаза чечена изменились, ожесточились. Он посмотрел со злобой. Взгляд его говорил, что боевик бы с радостью перегрыз мне горло, если бы у него была такая возможность.
— Я тебе скажу, что это не так, — покачал я головой. — Ты не выдержишь и заговоришь. Ты будешь кричать от боли, трястись и умолять, чтобы они прекратили. Короче, тебя унизят. Всю жизнь потом себя будешь за это ненавидеть. Я предлагаю тебе избежать пыток и поговорить со мной. Просто поговорить.
— Летов, что ты с ним цацкаешься? — Недовольно бросил Тургулаев.
— Тихо, — поднял я указательный палец, показывая, чтобы он не вмешивался.
Раздраженно забубнив что-то себе под нос, подполковник отвернулся.
— О чем мне с тобой разговаривать, пес? — Прошипел Чечен. — О чем я вообще могу с русским говорить? Вы нас веками притесняли. Веками держали Ичкерию, как шавку на привязи. А теперь она свободна. Так что мне все равно, что со мной будет. Мой народ идет к свободе. За меня отомстят.
— Идеологически заряженный, — заметил Тургулаев.
— Угу. Еще как, — улыбнулся я. — У вас все такие идейные там?
— Мы боремся за свободу, — прошипел чечен.
— Вы, может, и боретесь, — ухмыльнулся я. — Но не в ту сторону. Кто-то из вас борется, а кто-то деньги зарабатывает. Вы ведь здесь за этим? Вы приехали купить оружие, а потом что? Перепродать его дома, на черном рынке? Или оружие для частной армии какого-нибудь Басаева?
— Мы вас же, псов русских, будем вашим же мечем бить, — высокопарно заявил чечен.
Я вздохнул.
— Может, и будите. Но пока что-то бьете только друг друга. У вас там война. Гражданская. Ладно, о русских, которых вы гоните из Чечни, мы сейчас не говорим. А сколько твоих же сородичей убьют из того оружия, что завтра твой командир купить у местной бандитской сволочи?
— Эти шавки, что под Россию легли, только смерти и достойны, — отрывисто пролаял боевик.
— Витя, че ты с ним за политические споры повел? — Вновь вклинился Тургулаев. — По делу его спрашивай!
— Тихо, подполковник, не мешайте, я же попросил, — строго сказал я.
Тут, неся громоздкий деревянный чемодан и крокодилы на резиновых проводах, на цокольный этаж спустился Вадим.
— Ну че, расчехлять? — Спросил он.
— Расчехляй, — приказал Тургулаев.
— Погодите вы со своим телефоном, — осадил их я. — Еще успеете. Время пока что есть.